Прошло уже несколько десятилетий с того момента, как в теории международных отношений в рамках неолиберальной парадигмы появилась концепция, согласно которой негосударственные акторы могут играть значимую роль в мировой политике наравне с государствами. Государства в целом смирились с присутствием негосударственных акторов в международных отношениях, но по-прежнему воспринимают их не как равноправных игроков (поскольку те не обладают суверенитетом), а как инструменты, которые можно использовать в геополитической игре. В последние годы это всё чаще происходит в случаях гибридных конфликтов.
Проведённая в рамках проекта Совета по внешней и оборонной политике «Управление международным кризисом в условиях глобальной неопределённости» политическая игра продемонстрировала следующее. В условиях кризиса, несмотря на нехватку времени и большое количество переменных, которые нужно держать в уме при принятии решений, все стороны склоняются к тому, чтобы действовать рационально и преимущественно эгоистично, пытаясь в первую очередь защитить свои интересы и лишь затем выполнить другие задачи в ходе кризисного урегулирования. Альтруистичность действий и заявлений некоторых неправительственных организаций и других негосударственных игроков является просто ширмой, которая прикрывает реальные коммерческие и геополитические интересы конкретных ТНК и государств.
В ходе игры (все персонажи и названия в которой являются вымышленными) российская межведомственная экспертная группа неоднозначно восприняла опубликованный международной неправительственной организацией IRNI план по спасению народа эсидов, находящегося на грани вымирания от засухи и ротавирусной эпидемии. С одной стороны, представители Российской Федерации, обеспокоенные осложнением обстановки вблизи своих границ, с удовлетворением отметили желание данной организации способствовать разрешению острого гуманитарного кризиса. С другой стороны, у них возникли подозрения по поводу истинных целей IRNI, учитывая специфику её деятельности и характер финансирования.
По сути, план IRNI можно было охарактеризовать как попытку амбициозной международной неправительственной организации нарушить основополагающие международно-правовые принципы, включая принцип невмешательства во внутренние дела государств. Можно констатировать, что предложения данной МНПО фактически подрывали суверенитет государства Калиман и создавали опасный прецедент подмены мандата ООН при разрешении кризисных ситуаций частными инициативами.
В связи с этим представители российской межведомственной экспертной группы чётко дали понять, что будут рассматривать гуманитарный кризис в Калимане как общенациональную катастрофу, произошедшую в этой стране, в отдельном её регионе, а не как трагедию конкретного народа и что Россия будет оказывать помощь всем пострадавшим по линии центральных властей вне зависимости от их национального происхождения, религии и так далее.
Эксперты из России выступили с критикой предложения IRNI о переселении эсидов на территорию сопредельных государств по ряду обстоятельств. Во-первых, изначально было непонятно, на какой срок будет осуществлено переселение данного народа и каковы критерии, определяющие возможность возвращения людей на родину. Во-вторых, учитывая культурные и религиозные особенности эсидов, стало очевидно, что адаптация переселенцев будет происходить крайне сложно. В связи с этим российские специалисты прогнозировали экспорт нестабильности из Калимана на территорию соседних государств. Он мог выразиться в формировании очагов этнополитического и религиозного терроризма в принимающих государствах. Причём радикальные группировки формировались бы, скорее всего, как из числа эсидских беженцев, так и из местных жителей, недовольных действиями «чужаков». Кроме того, такое, по сути, насильственное переселение могло привести к ликвидации культурной самобытности и разобщению эсидов. В итоге народ мог бы просто перестать существовать как самостоятельная этническая единица. С точки зрения Калимана, такой подход к решению проблемы тоже нельзя назвать идеальным, поскольку переселение значительной части населения страны в другие государства подрывает его национальную безопасность, а точнее – её демографический компонент. Не выдерживает критики данное предложение и в контексте борьбы с распространением ротавирусных инфекций, поскольку для её успеха требуется перекрытие границ и изолирование заболевших групп населения.
Безусловно, нельзя не обратить внимание и на тот факт, что эсиды по условиям игры являются этносом, близким к курдам. По сути, это означает, что любые дальнейшие предложения IRNI о создании автономии для них могут натолкнуться на решительное противодействие ряда государств региона, в первую очередь Турции. Это обстоятельство могло бы даже привести к началу военной операции, целью которой стало бы недопущение формирования эсидских политических структур на территории соседних с Калиманом стран.
Чтобы исключить возникновение вышеописанных негативных последствий, представители России с самого начала игры предлагали осуществлять кризисное урегулирование в строгом соответствии с нормами международного права при главенствующей роли ООН. Для этой цели российская сторона предлагала принять резолюцию СБ ООН, закрепляющую порядок действий различных игроков на территории Калимана. В целом российской межведомственной группе удалось выполнить поставленные перед ней по условиям игры задачи и создать предпосылки для защиты национальных интересов страны. Россия смогла не упустить «эсидский дискурс» и всё время находилась в эпицентре дискуссий по данной проблеме. При этом РФ удалось воспользоваться своими козырями, которые были недоступны IRNI – оказание масштабной гуманитарной помощи, отправка санитарно-эпидемиологических бригад в зону чрезвычайной ситуации и, наконец, разработка резолюции в СБ ООН. Тем самым Россия продемонстрировала, что готова взять на себя определённую ответственность по разрешению кризиса в пределах, соответствующих её национальным интересам и интересам многонационального Калимана. При этом она не стремилась любой ценой закрепить своё долгосрочное присутствие на территории чужого государства, поскольку это не давало прямых выгод. Для неё было важнее не допустить того, чтобы IRNI подготовила плацдарм для появления в Калимане иностранных военных баз или биолабораторий, и эта задача была выполнена.
Таким образом, по итогам игры можно сделать ряд выводов о трансформации связей различных акторов в ходе кризисного урегулирования. В современном мире взаимодействие государственных и международных институтов с негосударственными структурами, в том числе в ходе разрешения кризисов, происходит достаточно активно.
Они будут пытаться действовать самостоятельно, в отдельных случаях опираясь на поддержку государств, заинтересованных в разрешении конкретных вопросов, но желающих оставаться в тени.
При этом подобные структуры могут начинать свою деятельность на мировой арене с небольших проектов кризисного урегулирования, действуя внешне беспристрастно и альтруистично, создавая себе позитивный образ. После достижения этой цели они начнут вести себя более свободно, реализуя преимущественно те инициативы, которые могут принести им политические и экономические дивиденды.
Наибольшей активности таких акторов можно ожидать в зонах столкновения геополитических интересов различных стран: на постсоветском пространстве, на Балканах, на Ближнем Востоке и в Африке, там, где конфликты в ближайшее время будут приобретать гибридный характер, позволяющий подобным структурам проявить все свои сильные стороны. Однако государства, традиционно обладающие несоизмеримо большими ресурсами для кризисного урегулирования, будут задействовать их лишь в случаях, непосредственно затрагивающих национальные интересы. Подобный прагматизм поможет странам (во всяком случае – в ближайшие годы) справиться с попытками даже самых амбициозных негосударственных игроков приватизировать пространство мировой политики.
