Членство балтийских государств в Европейском союзе и
изменения общего геополитического ландшафта бросают вызов
исторически отягощенным отношениям Россия – Балтия. Перенос
памятника жертвам Второй мировой войны из центра Таллина на военное
кладбище за несколько дней до Дня Победы (и в преддверии саммита
Россия – ЕС в Самаре) привел к масштабному конфликту. В ходе
беспорядков, последовавших за демонтажом монумента, один человек
погиб и более 150 ранены. Вместе с тем есть и позитивные признаки:
не далее чем в марте 2007 года Латвия и Россия после многолетних
споров подписали, наконец, договор о границе.
Как взаимоотношения между Москвой и балтийскими
столицами повлияют на три крупные проблемы, с которыми сталкиваются
Евросоюз и Российская Федерация? Это прежде всего обустройство
прилежащих территорий, выработка энергетической политики и новой
институциональной базы сотрудничества.
НОВЫЙ СКОРОСТНОЙ РЯД НА ИЗВИЛИСТОЙ ДОРОГЕ?
Российско-латвийский договор о границе – это и знак
надежды на потепление российско-балтийских отношений, и символ их
обремененности тяжелым историческим наследием. Латвия опустила
преамбулу, упоминавшую Рижский мирный договор 1920-го, согласно
которому район Пыталово в Псковской области являлся частью
латвийской территории (аналогичные разногласия существуют и с
Таллином по поводу Нарвы, принадлежавшей Эстонии по Тартускому
договору того же года). Так был расчищен путь к окончательной
договоренности, которую планировалось достичь еще в 2005 году.
Договор о границе с Россией – главное условие
присоединения Латвии к Шенгенскому пространству. Без этого
документа и РФ не добьется ранее заявленной цели обеспечить
безвизовый въезд своих граждан в государства – участники Шенгенской
зоны.
Хотя возможны любые откаты, это событие являет собой
положительный сдвиг в отношениях (в целом конфронтационных) между
Москвой и балтийскими странами. Он резко контрастирует с состоянием
российско-эстонских связей. Скорее всего, давление Брюсселя на
Эстонию, единственную, еще не подписавшую пограничный договор с
Россией, теперь увеличится: Европейский союз призывает Таллин
последовать примеру Риги и отказаться от территориальных
притязаний.
Членство в ЕС не устранило тяжелое наследие прошлого
в отношениях стран Балтии с Москвой. Для народов Литвы, Латвии и
Эстонии память о советской оккупации, последовавшей за подписанием
пакта Молотова – Риббентропа, не только стала неотъемлемой частью
их национального самосознания, но и обусловила многочисленные
препятствия на пути практического сотрудничества.
Достаточно вспомнить, что в 2005-м президенты Литвы и
Эстонии Валдас Адамкус и Арнольд Рюйтель отвергли приглашение
Кремля прибыть в Москву на празднование 60-летия разгрома
нацистской Германии. И только их коллега из Латвии Вайра
Вике-Фрейберга почтила это событие своим присутствием. Бывшему
латвийскому лидеру делает честь тот факт, что свой политический вес
она все-таки пыталась использовать для налаживания отношений с
Россией.
Болезненным вопросом остаются советские депортации.
Когда посол России в Эстонии Константин Провалов выразил
«соболезнования» в связи с депортацией тысяч эстонских граждан в
1941 году, но не «извинился», это вызвало бурю лестных и
критических замечаний в его адрес.
Споры по поводу «Бронзового солдата» в Таллине,
закончившиеся беспорядками, блокадой эстонского посольства,
хакерскими атаками, призывами бойкотировать эстонские товары и даже
разорвать дипломатические отношения, – ярчайший пример разлада.
Многие эстонцы видят в памятнике и захоронении советских солдат
символ угнетения, в то время как Россия и значительная часть
русскоязычного населения Эстонии почитают монумент как символ
победы над фашизмом.
В свою очередь Москва обвиняет государства Балтии в
игнорировании случаев сотрудничества с нацистами. Латвия, Литва и
Эстония, утверждает Кремль, присоединились к СССР добровольно и не
имеют права ни на какие компенсации от России.
Эти события вышли далеко за рамки двусторонних
отношений и омрачили атмосферу самарской встречи Россия – Евросоюз,
на которой не было достигнуто никаких конкретных результатов.
Балтийские государства начинают воспринимать
Европейский союз как рычаг для решения своих споров с Москвой,
правда, этот рычаг может действовать как в негативном, так и в
позитивном ключе. Так, Литва пригрозила присоединиться к польскому
вето на подготовку нового документа взамен Соглашения о партнерстве
и сотрудничестве (СПС) ЕС – Россия, если Москва не возобновит
поставки нефти. Но еще до ее вступления в Евросоюз именно Литва
стала движущей силой в вопросе выработки приемлемого визового
режима для граждан, перемещающихся между Калининградской областью и
«материковой» Россией. Конструктивная роль Вильнюса проявилась и в
создании Объединенного комитета регионального развития с участием
представителей Литвы и Калининграда.
Россия по-прежнему недовольна положением
русскоязычного населения в Латвии и Эстонии, но нельзя не признать,
что в рамках усилий по евроинтеграции власти обеих стран
значительно улучшили свое отношение к этой категории жителей.
Можно спорить, что больше напоминают
российско-балтийские отношения – «наполовину наполненный» или
«наполовину пустой» сосуд, однако игровое поле меняется. Членство
стран Балтии в Европейском союзе может подвигнуть Брюссель к
проведению политики, которая далеко не всегда будет нравиться
Москве. Но в долгосрочной перспективе и участие в ЕС, и постоянно
меняющаяся политическая ситуация подтолкнут Балтию к тому, чтобы
играть более конструктивную роль как в двусторонних отношениях, так
и внутри Евросоюза, а также исключить исторические темы из текущей
политики.
КОНЕЦ ЧЕРНО-БЕЛОЙ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ?
Расширение Европейского союза в 2004-м, когда в его
ряды влились восемь стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ),
перевернуло новую страницу в истории сообщества. ЕС теперь
непосредственно граничит с регионом, некогда считавшимся
«задворками» России, или ее «ближним зарубежьем». Вступление в НАТО
и Евросоюз государств, некогда находившихся в сфере влияния Москвы,
вынуждает последнюю «отступать» на протяжении последних пятнадцати
лет. Кремль намерен положить конец такому фундаментальному
геополитическому сдвигу.
До «цветных» революций в Грузии и Украине Москве
удавалось сохранять сеть лояльных политиков в соседних странах, тем
самым влияя на их внутриполитические и экономические решения.
Местные элиты активно поддерживали российские инициативы,
направленные на углубление экономической интеграции.
Поворот Тбилиси и Киева к НАТО, их намерение
сблизиться с Соединенными Штатами и присоединиться к Европейскому
союзу напомнили России события начала 1990-х, когда балтийские
государства и бывшие союзники по Варшавскому договору моментально
переориентировались на Запад. Учитывая рост антироссийских
настроений в Польше и странах Балтии, Москва опасается общего
укрепления в Европе проамериканского лагеря.
Еще одно подтверждение тому – скандал в связи с
развертыванием американского противоракетного комплекса в Восточной
Европе. Данный проект не угрожает российской ракетной мощи. Но, как
писал министр иностранных дел РФ Сергей Лавров в Financial Times от
7 апреля 2007 года, Россия считает «неприемлемым», чтобы
Соединенные Штаты или НАТО вели себя в Европе как на «своей
собственной стратегической территории».
С 2004 года Россия начинает приводить в соответствие
с мировыми цены на углеводороды, поставляемые в страны Закавказья и
Восточной Европы. Такая политика имеет веские экономические
обоснования. Но перекрытие трубопровода, сопровождаемое шумихой в
СМИ, а также возникновение технических проблем, совпадающее по
времени с неугодными Москве политическими событиями, встревожили
Европу, особенно балтийские государства, и ударили по репутации
России.
Под председательством Германии ЕС пытается выработать
новую восточную политику, соответствующую современным
геополитическим реалиям. Главным инструментом остается Европейская
политика соседства (ЕПС), принятая в 2004-м после очередного
расширения. Ее цель – способствовать стабильности, распространяя на
соседние государства «четыре свободы» Евросоюза (свобода
передвижения товаров, людей, услуг и капитала) .
Эта политика не оправдала надежд, поскольку не
учитывала колоссальных региональных различий между
восточноевропейскими и средиземноморскими странами. Она не смогла
адекватно ответить и на такие новые явления, как напористая тактика
России и «оранжевая революция» в Украине. Европейский союз вывел
Минск за рамки своей стратегии, не стимулируя ни перехода
Белоруссии к рыночной экономике, ни отказа от авторитарного
правления. Вместо того чтобы открыть перед Киевом долгосрочную
перспективу присоединения, ЕС лишь подготовил проект Углубленного
соглашения о свободной торговле, да и то только в период
германского председательства.
В 2007 году региональная политика изменилась. В Киеве
вновь разразился острый политический кризис, а Минск вступил в
конфликт с Москвой из-за цен на газ и транзитных пошлин на нефть.
Россия видит угрозу дальнейшего расширения НАТО, хотя оно, как и
новое расширение Евросоюза, вряд ли возможно в ближайшие годы.
Европейский союз остается сторонним наблюдателем в разрастающемся
российско-грузинском конфликте и едва ли способен что-то
противопоставить Кремлю в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии.
Похоже, Запад и Россия исчерпали все привлекательные сценарии
интеграции Восточной Европы, оставив открытым вопрос о том, как ее
обустроить.
Хотя ЕС считает демократию и свободный рынок
предпосылками региональной стабильности, в нем нет единодушия
относительно новой восточной политики. Есть понимание, что
необходим новый подход. Продолжается поиск соответствующего
инструмента, который не означает расширения, не является
вмешательством, но обеспечивает действенные стимулы и четкие
условия развития. Не прекращаются и дискуссии о роли России.
Балтийские государства отстаивают такой курс, который исключал бы
согласование важных решений с Москвой и поощрял интеграцию
Восточной Европы в европейские и трансатлантические структуры.
В неофициальном литовском документе (сентябрь 2006
г.) поддержано предложение Германии разграничить такие понятия, как
«европейские соседи» и «соседи Европы», чтобы провести в рамках ЕПС
водораздел между Средиземноморьем и Восточной Европой. Важность
подобного разделения признаюЂт многие государства-члены.
Германский МИД предполагает строить новую восточную
политику на фундаменте стратегического партнерства с Россией и «ЕПС
плюс» (учитывающей особенности Восточной Европы). Балтийские же
государства доказывают, что Европе следует активно укреплять
прозападные и продемократические силы в соседних странах и в
принципе согласиться с идеей членства Украины и Грузии в Евросоюзе.
Такой подход противоречит давно укоренившимся представлениям
западноевропейских политиков, которые стремятся избежать конфликта
между европейской поддержкой демократизации и интересами
безопасности России.
С точки зрения стран Балтии, приоритетами должны
стать «европеизация» и «модернизация» Восточной Европы.
«Европеизация» подразумевает расширение общих пространств с
Украиной и республиками Южного Кавказа. Так эти страны оказались бы
«привязаны» к Европейскому союзу за счет более открытых визовых
режимов, более масштабной помощи и финансирования, а также
расширенных соглашений о свободной торговле. В отдаленной
перспективе маячит их вступление в ЕС.
На двустороннем уровне балтийские государства
оказывают активную помощь в развитии и техническую поддержку
восточноевропейским и кавказским странам. В Балтии звучит
озабоченность по поводу отсутствия четкой стратегии в отношениях с
Минском. Для Литвы соседство с Белоруссией обернулось более тесным
сотрудничеством с ее гражданским обществом. В Вильнюсе обосновался
Европейский гуманитарный университет, изгнанный из Минска. Литва
также вносит вклад в региональное развитие, особенно в Гродненской
области, где проживает немало этнических поляков.
«Оранжевая революция» в Украине дала новый импульс
черноморско-балтийскому региональному сотрудничеству. Вильнюс, Рига
и Таллин поддержали идею создания Сообщества демократического
выбора, которая была выдвинута в Боржомской декларации 2006 года,
подписанной президентами Грузии и Украины.
Между тем последние события в Восточной Европе, и в
частности в Украине, ставят под сомнение вероятность дальнейшего
продвижения демократии. Кроме того, все страны-члены признаюЂт, что
стратегические проблемы, касающиеся Украины, Грузии, Белоруссии и
других бывших республик Советского Союза и угрожающие европейской
безопасности, не могут быть решены без участия Москвы. Статус
России в новой восточной политике Евросоюза будет во многом
определяться ее двусторонними отношениями с европейскими
соседями.
Убийства Анны Политковской и Александра Литвиненко,
речь Владимира Путина на Мюнхенской конференции по безопасности 10
февраля 2007 года и скандал с Белоруссией в январе, негативно
сказались на российском имидже. В этих условиях улучшение отношений
со странами Балтии представляется удачным способом снять
испытываемое Москвой давление, а также не допустить дальнейшего
разворота курса Европейского союза в сторону отказа от принципа
«Сначала – Россия» (Russia First) в политике по отношению к
государствам-соседям.
СЛОЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СФЕРЕ ЭНЕРГЕТИКИ
Россия снова ощущает себя одной из ведущих мировых
держав, рассматривая свою роль энергопоставщика не только в
экономическом, но и в политическом свете. А в ЕС об энергетической
безопасности теперь говорят куда больше, чем об энергетическом
сотрудничестве. Ведущие политики и стратеги Европы предлагают
включить энергетику в будущее рамочное соглашение с Россией, что
должно стать заменой так и не ратифицированной Москвой Европейской
энергетической хартии.
«Газпром» заинтересован в приобретении акций
европейских распределительных энергетических компаний и доступе на
рынки сбыта. Эта компания владеет крупными пакетами акций многих
европейских национальных поставщиков газа, таких, как Eesti Gaas,
Latvija Gaze и Lietuvos Dujos. Однако европейские регулирующие
органы и энергетические компании настороженно относятся к
«Газпрому», видя в нем политический инструмент. Свободный доступ
России на европейский энергетический рынок затрудняется ее
неоднозначным отношением к западным инвестициям в собственный
энергетический и сырьевой сектор, что наглядно проявилось в мощном
давлении, которое вынудило компанию Shell передать «Газпрому»
контрольный пакет акций сахалинского проекта.
Хотя европейские инвесторы опасаются российского
дефицита законности, они уже осуществили немалые вложения в
растущую экономику. Брюссель и европейские столицы нуждаются в
улучшении условий работы своих компаний в России, включая более
твердые гарантии по инвестициям в энергетический сектор.
Крупные экономики Западной Европы, в частности
Франция, Великобритания и Германия, импортируют немалые объемы
российских газа и нефти. Но это только часть их энергетического
импорта. Западноевропейские правительства могут воспринимать РФ как
дополнительный источник энергоресурсов, дающий возможность
диверсифицировать импорт, а большие суммы, выплачиваемые России, –
как гарантию надежности поставок. Они также полагаются на
двусторонние договоры с Москвой.
С другой стороны, Россия обеспечивает от 60 до 100 %
совокупного импорта газа новых стран – членов Евросоюза. Поэтому
вполне объяснима позиция правительств стран ЦВЕ, которые требуют
выработки единой европейской энергетической стратегии, чтобы
снизить зависимость от Москвы. Самый яркий пример – призыв Варшавы
создать «энергетическую НАТО».
Из всех стран – членов Евросоюза балтийские
государства сталкивались с наиболее сложными проблемами в плане
российских поставок. Усиливает ли участие в Европейском союзе их
позиции?
В 2002 году Россия прекратила прокачку нефти в
латвийский порт Вентспилс, пытаясь добиться, чтобы Рига позволила
«Транснефти» приобрести акции ее нефтеперерабатывающего завода. В
2003-м министр иностранных дел Латвии обратился за поддержкой к ЕС,
но Европейская комиссия реагировала весьма вяло. Трубы пусты и по
сей день.
В 2006 году Литва обвинила Россию в умышленном
прекращении поставок на нефтеперерабатывающий завод Mazeikiu Nafta
(обеспечивает 14 % литовского ВВП) после того, как польская PKN
Orlen выиграла тендер на приобретение контрольного пакета акций
Mazeikiu, оставив за бортом российские компании. Хотя Москва
объясняет этот шаг техническими причинами, Mazeikiu Nafta
достучалась до руководителей Евросоюза на самом высоком уровне.
Пригрозив стать «второй Польшей» и заблокировать возобновление
переговоров о заключении нового соглашения о партнерстве и
сотрудничестве между Европейским союзом и Россией, Литва заставила
вмешаться в ситуацию председателя Еврокомиссии Жозе Мануэла Дурана
Баррозу.
По сути, «Газпром» покрывает 100 % потребностей всех
трех стран в газе (около 5 миллиардов кубометров в год); импорт
нефти и нефтепродуктов, газа и минеральных удобрений из России
составляет 75 % литовского, 60 % латвийского и 50 % эстонского
импорта. На доходы от транзита российских энергоносителей
приходится 25 % латвийского и по 20 % эстонского и литовского
государственного бюджета. В долгосрочной перспективе такая
структурная близость может все-таки перевесить разногласия.
Двойственный характер ситуации демонстрируют события
вокруг Северо-Европейского газопровода (СЕГ). Его прокладывают от
российского Выборга к немецкому Грайфсвальду в обход балтийских
государств, и последние воспринимают проект как посягательство на
свои экономические и геостратегические интересы. Действительно, СЕГ
дает России по крайней мере теоретическую возможность перекрыть
поставки газа в страны Балтии и Польшу, но продолжить снабжение
Западной Европы. Но в то же время он может оказаться и весьма
выгодным начинанием и для балтийских государств, тем более что
ссора между Москвой и Минском заставила Россию глубже задуматься
над диверсификацией потоков.
Латвия выразила заинтересованность в присоединении к
проекту – возможно, посредством строительства газохранилищ.
Deutsche Welle сообщила, что исходя из экологических соображений
операционная компания Nord Stream рассматривает другой маршрут
трубопровода – ближе к эстонской границе и собирается провести
дополнительный анализ экономической целесообразности участия
балтийских государств. Правда, из-за последнего конфликта с Россией
Эстония пока отказалась даже обсуждать такую возможность.
Страны Балтии стремятся облегчить совместный доступ
на бурно развивающийся российский рынок, избежав при этом
дискриминационных мер в налогообложении, транспортном и
энергетическом секторах. Если поддержка ЕС поможет этим
государствам чувствовать себя более комфортно и безопасно, то в
долгосрочной перспективе это сыграет на руку и Москве.
БУДУЩЕЕ РАМОЧНОЕ СОГЛАШЕНИЕ
Поиск нового формата отношений между Евросоюзом и
Россией взамен истекающего Соглашения о партнерстве и
сотрудничестве сталкивается с большими трудностями. Переговоры так
и не удалось запустить ни и в Хельсинки (ноябрь 2006 г.), ни в
Самаре (май 2007 г.). Но и когда они начнутся, неизбежна острая
полемика вокруг «общих ценностей» и энергетической политики.
Балтийские государства, а также страны ЦВЕ, вероятно, используют
этот процесс в качестве повода раскритиковать откат России от
демократических ценностей и ее склонность проводить гегемонистскую
внешнюю политику.
Варшава уже наложила вето на переговоры о новом
соглашении до тех пор, пока Москва не отменит запрет на импорт
польского мяса, а Вильнюс угрожает к присоединиться к бойкоту,
требуя официального графика возобновления функционирования
нефтепровода «Дружба». Рига поддержала работу над новым
соглашением, но заявила, что понимает Польшу. Разрастание
конфликта, начавшегося с демонтажа памятника, может подтолкнуть
Таллин к действиям по блокированию переговоров. Министр иностранных
дел Эстонии Урмас Паэт и до последнего конфликта, еще в октябре
2006 года, говорил, что не нужно торопиться с подписанием нового
соглашения, которое должно быть более значительным, чем
предыдущее.
Страны Балтии выступают за более решительную
поддержку гражданского общества в России и более строгий контроль
за соблюдением там прав и свобод человека, считая эти меры
необходимым элементом отношений. Призывы увязать подписание нового
документа с состоянием демократии звучат в балтийских столицах
гораздо громче, чем где бы то ни было. Вильнюс, Рига и Таллин
добиваются от Европейского союза последовательной и единой политики
в отношении России. Но возможно ли это?
Если СПС останется в силе или принципиально не
изменится, то больше всего проиграет именно Балтия. Ведь данный
документ был согласован еще до того, как они вступили в ЕС. Уже
сегодня СПС, по сути, не определяет политику Евросоюза в отношении
России. Если возобладает курс на двусторонние договоренности, то
страны Балтии могут и вовсе остаться за бортом.
Не исключено, однако, что и они используют
ратификацию нового соглашения как инструмент для решения
двусторонних проблем. Следовательно, пересмотр СПС создаст стимулы
для «нормализации» и «экономизации» отношений. Ключ к успеху лежит
в изменении менталитета как российских, так и балтийских лидеров.
Если они желают реализовать в будущем потенциал сотрудничества, то
это придется делать без оглядки на историю.
***
Сложные российско-балтийские отношения нельзя
рассматривать в отрыве от членства Латвии, Литвы и Эстонии в
Европейском союзе. Подписывая с Россией договор о границе, Латвия
как член ЕС руководствовалась не только собственными, но и общими
интересами (Шенген, безвизовый режим). В то же время нынешние
эстонско-российские страсти показывают, к чему приводит нежелание
отделить историю от сегодняшнего политического курса.
Страны Балтии активизируют свою деятельность и
включаются в выработку новой восточной политики Евросоюза. Они
стали важным фактором в создании единого пространства, проведении
единой энергетической политики и поиске основ для нового договора о
партнерстве и сотрудничестве.
Европейскому союзу, России и балтийским государствам
предстоит найти способы обустройства их непосредственных соседей –
стран Восточной Европы, прежде находившихся в сфере влияния Москвы.
Надежды на то, что Украина или Грузия автоматически станут на
западный путь развития, столь же безосновательны, как и планы
создания единого российско-белорусского государства. Ни Россия, ни
ЕС не способны предложить соседям жизнестойкую политическую
альтернативу.
Будущая позиция Москвы на европейской сцене не в
последнюю очередь зависит от ее отношений с балтийскими соседями.
Правда, их сегодняшний подход предполагает не сотрудничество с
Россией, а скорее создание ей противовеса.
Евросоюз раскололся на крупных и богатых «ветеранов»,
менее зависимых от российских энергоносителей, и «новичков».
Интересы одних и других в энергетической области не совпадают. В то
же время Европейский союз мог бы стать для балтийских стран
площадкой, позволяющей высказывать опасения по поводу
энергобезопасности. Это разрядило бы ситуацию и дало возможность в
полной мере реализовать потенциал географически близких
быстрорастущих рынков России и Балтии.
Провал переговоров по новому СПС особенно невыгоден
именно балтийским государствам. Поэтому не исключено, что, хотя
Вильнюс, Рига и Таллин занимают наиболее жесткую позицию в вопросе
обусловленности «общими ценностями», они в конце концов
довольствуются более прагматичным соглашением, в большей степени
ориентированным на экономику, чем на политику. Но чтобы произошли
положительные сдвиги, придется исходить из современных, а не
исторических реалий.
Подписывая договор о границе, Россия и Латвия
следовали как раз этой логике – переориентации на имеющиеся
возможности. Это событие может стать первым шагом и важным
прецедентом, предвосхищающим достижение аналогичной договоренности
с Эстонией. Такой сценарий может заложить основу для
долговременного потепления в российско-балтийских отношениях и
открыть новые возможности сотрудничества.
