Россия в глобальной политике

Несмотря на возможное усиление международного контроля, сохранение сложившейся в Ливии расстановки сил будет провоцировать новые конфликты и служить очагом дестабилизации в соседних странах. В случае срыва очередного плана политического урегулирования конфликта Ливия рискует стать очередным Афганистаном. На этот раз – совсем рядом с Европой.

Более десяти лет назад, в феврале 2011 г., в Ливии началась «арабская весна». Вооружённое восстание быстро переросло в вооружённый конфликт, который привёл к свержению Муаммара Каддафи. С тех пор в стране не прекращается гражданская война. В основе современного конфликта в Ливии лежит противоборство между Правительством национального согласия (ПНС), находящимся в Триполи, и Палатой представителей Ливии, которая располагается в Тобруке. Правительство в Тобруке поддерживается Ливийской национальной армией (ЛНА), возглавляемой фельдмаршалом Халифой Хафтаром. В апреле 2019 г. ЛНА предприняла попытку овладеть Триполи, однако после многомесячной осады города была вынуждена отступить.

2020 г. ознаменовался беспрецедентными усилиями международных организаций, мировых и региональных держав, а также попытками обеих сторон ливийского конфликта урегулировать его политическим путём. 19 января 2020 г. в Берлине состоялась международная конференция, участники которой призвали к разоружению все военизированные формирования и разработали конкретные механизмы контроля оружейного эмбарго[1]. Однако ни резолюция конференции, ни пандемия коронавируса COVID-19 не привели даже к заморозке боевых действий, не то что к их прекращению.

23 октября 2020 г. в Женеве представители ПНС и ЛНА подписали соглашение о прекращении огня, которое в ООН назвали историческим^[2]. В ноябре 2020 г. Совместная военная комиссия, состоящая из представителей враждующих сторон, согласовала практические шаги по выполнению соглашения. В частности была достигнута договорённость о создании военного подкомитета для наблюдения за отводом войск^[3]. 27 декабря 2020 г. официальная делегация Египта прибыла с первым с 2014 г. визитом в Триполи, где в ходе переговоров были обсуждены перспективы восстановления ливийско-египетских отношений, экономическая повестка и вопросы безопасности. Парламентские выборы в Ливии запланировано провести в декабре 2021 г. Кроме того, достигнута договорённость о проведении в 2021 г. референдума по Конституции[4].

Ряд политиков, учёных и представителей экспертно-аналитического сообщества смотрит на возможность скорейшего урегулирования ливийского конфликта с оптимизмом, но многие их коллеги, напротив, настроены весьма скептически. Действительно, с одной стороны, эскалация боевых действий, которая началась в апреле 2019 г., пошла на спад. С другой стороны, как показывает опыт, установление конкретных сроков проведения в Ливии избирательных процессов и разработка прозрачных механизмов формирования легитимных органов власти вовсе не означают, что выборы будут проведены, а их результаты – признаны.

При прогнозировании возможного будущего ливийского конфликта на среднесрочную перспективу необходимо учитывать, что война в Ливии – это абсолютно неравновесная система. Намеченные тенденции могут быстро трансформироваться в зависимости от событийного ландшафта, который способен задать совершенно новые траектории движения. С учётом этого просматриваются основные сценарии будущего конфликта.

Сценарий I. Политическое урегулирование

Гражданская война в Ливии продолжается уже больше десяти лет, на протяжении которых неоднократно предпринимались попытки прийти к политическому решению конфликта. Надежда на то, что это произойдёт, остаётся жива. Предположим, что предпринятые в 2020 г. усилия по поиску национального консенсуса были не напрасны, и что они станут прочным фундаментом для политического урегулирования конфликта. Предположим, что в стране удастся провести общеливийские выборы и к власти придут люди, которые будут обладать относительной легитимностью как в глазах мирового сообщества, так и у простых ливийцев.

Ливия обладает 44,3 миллиарда баррелей подтверждённых запасов нефти[5]. Прекращение боевых действий позволит рассчитывать на частичное восстановление экспортного потока нефти из Ливии и, возможно, даже на строительство новых нефтепроводов. Начнётся долгожданная реконструкция транспортной инфраструктуры, нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий, что сыграет не последнюю роль в экономическом ренессансе объединенного ливийского государства.

Перед новыми ливийскими властями будет стоять ряд важных задач, в числе которых – восстановление производственных мощностей, инфраструктуры и жилого фонда страны. Российские и зарубежные компании получат возможность участвовать в восстановлении ливийского государства. Неслучайно в ходе встречи министра промышленности и торговли РФ с ливийской делегацией 28 января 2021 г. обсуждались не только перспективы диверсификации торговли между Россией и Ливией, но и вероятное участие российских компаний в восстановлении в Ливии объектов энергетики, сельского хозяйства, промышленности, социальной и транспортной инфраструктуры[6].

Не стоит забывать о том, что интерес к послевоенному возрождению Ливии обязательно проявит Китай. ПНС приветствовало возможное участие Китая в возможном восстановлении инфраструктуры страны после войны. За последние несколько лет китайские дипломаты неоднократно встречались с высшими должностными лицами ПНС, и даже подписали меморандум о взаимопонимании в рамках инициативы «Пояс и путь»[7].

Появится возможность возобновить поставки российского вооружения в страну. Хотя необходимо учитывать, что даже в случае некоторой стабилизации экономической ситуации в стране, у ливийского руководства вряд ли будет хватать финансовых ресурсов для оплаты военного импорта. Конкуренция с производителями из Европы и США может привести к вынужденному снижению рентабельности экспорта[8].

В то же время стоит помнить, что на ливийском обществе лежит сильный отпечаток родоплеменных отношений[9]. Даже в том случае, если в Ливии удастся установить политический мир, он будет довольно хрупким. Общество останется фрагментированным, а значит – сохранится риск роста социальной напряжённости. Действующие на территории Ливии экстремистские и террористические организации могут воспользоваться этим для дестабилизации обстановки в стране. Вооружение (главным образом – стрелковое оружие), которое долгие годы практически свободно распространялось по всей стране, будет служить дополнительным фактором гипотетического социального взрыва.

Сценарий II. Эскалация

Не исключено, что установление в Ливии хотя бы хрупкого мира вообще не состоится. Одним из возможных сценариев дальнейших процессов там может стать очередная эскалация боевых действий. Формальных причин для выдвижения противоборствующими сторонами взаимных обвинений может быть много: от провокаций в предвыборный период до непризнания результатов избирательных процессов. В итоге это может привести к резкой эскалации напряжённости.

Как верно отмечала глава Миссии ООН по поддержке Ливии Стефани Уильямс, каждый раз, когда кажется, что ситуация в Ливии достигла низшей точки, происходит всплеск насилия[10]. В сентябре 2020 г. в ООН заявили, что несмотря на относительно спокойную ситуацию на линии фронта, ЛНА и ПНС будут прибегать к помощи союзников из-за рубежа, накапливать современное вооружение и военную технику. За два месяца в аэропортах, подконтрольных армии Халифы Хафтара, приземлилось около семидесяти самолётов с подозрительным грузом для ЛНА, в портах востока страны остановилось три грузовых судна. Тридцать самолётов и девять грузовых судов доставили грузы для ПНС[11].

2 декабря 2020 г. глава миссии ООН по поддержке Ливии (МООНПЛ) Стефани Уильямс в ходе встречи участников ливийского политического диалога заявила о том, что в Ливии находится десять военных баз, полностью или частично занятых иностранными войсками, на которых расположено около 20 тысяч иностранных наёмников[12]. Прекращение боевых действий было использовано правительством в Триполи и ЛНА с целью укрепить свои позиции и повысить боеспособность войск, в том числе за счёт помощи из-за рубежа. В январе 2021 г. было зафиксировано, что наёмники строят оборонительную линию и укрепления – предположительно для того, чтобы отразить возможную атаку войск ПНС на территории, подконтрольные ЛНА[13].

На фоне вероятного усиления конфронтации между Россией и США, увеличения масштабов интернационализации конфликта и ужесточения контроля над оружейным эмбарго не исключено повышение роли частных военных компаний в качестве инструмента внешней политики отдельных государств. Частные военные компании позволят снизить политические риски для вовлечения своих государств в войну в Ливии и при этом активно поддерживать ту или иную группировку, направляя вооружение, военных инструкторов или наёмников.

Существует опасность разрушения того, что осталось от нефтяной инфраструктуры Ливии, составляющей основу её экономики. Артиллерийские обстрелы жилых кварталов вызовут дополнительные перебои с водой и электричеством в ливийских городах. Участятся попытки нелегальных мигрантов проникнуть на территорию стран ЕС, главным образом в Италию.

Турецкая Республика, которая претендует на главенствующую роль в регионе и стремится возродить «былое величие» Османской империи[14], резко активизирует усилия. Вероятнее всего, Анкара отправит правительству в Триполи не только вооружение, но и пришлёт регулярные войска, как это произошло в январе 2020 г. Египет продолжит поддерживать ЛНА, так как будет надеяться, что она сможет свести к минимуму контрабанду ливийского вооружения в Египет. При этом возможность прямого военного вмешательства Египта остаётся крайне низкой. Даже если Турция будет присылать на помощь ПНС крупные военные подразделения, Каир вряд ли захочет вступать в затяжной военный конфликт, исход которого неочевиден. Тем более что прямое военное столкновение Турции и Египта практически невозможно ввиду их принадлежности к военно-политическим блокам. Скорее в ответ на активные действия Анкары в Ливии Каир развернёт войска на границе с Ливией, или даже перебросит часть подразделений в восточные районы Ливии, подконтрольные ЛНА. Однако дальнейшее продвижение египетских войск на запад маловероятно.

Сценарий III. Сохранение статус-кво

Несмотря на попытки обеих сторон выстраивать политический диалог, в официальных заявлениях представителей противостоящих сторон встречается агрессивная, обвинительная риторика. Так, например, Фаиз Сарадж в видеопослании делегатам 75-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН назвал наступление Халифы Хафтара на Триполи в апреле 2019 г. «тиранической атакой агрессора». Кроме того, он призвал не сравнивать иностранную поддержку «боевиков Халифы Хафтара» с помощью, которую оказывают правительству в Триполи «в рамках легитимных соглашений»[15].

В сегодняшних условиях главным политическим силам в Ливии будет довольно трудно наладить работу центральной избирательной комиссии и других органов по подготовке к выборам. Также нужно иметь в виду, что у ПНС, ЛНА и ряда независимых вооружённых группировок, действующих на территории Ливии, есть возможность контролировать избирательные процессы, а в случае необходимости – саботировать. Не исключено, что одна из сторон попытается вообще сорвать выборы. В то же время есть вероятность, что не произойдёт эскалации, описанной в сценарии II, вследствие того, что мировое сообщество будет уделять войне в Ливии больше внимания.

Война в Ливии провоцирует конфликты как минимум в четырнадцати странах Африки и Азии, главным образом – из-за контрабанды оружия[16]. Несмотря на возможное усиление международного контроля, сохранение сложившейся в Ливии расстановки сил неизбежно будет провоцировать новые конфликты и служить очагом дестабилизации в соседних странах, в том числе в Тунисе, Алжире и Египте. В случае срыва очередного плана политического урегулирования конфликта Ливия рискует стать очередным Афганистаном, на этот раз – совсем рядом с Европой.

***

Последние два сценария представляются наиболее вероятными. В 2019 г. организация «Арабский барометр»[17] провела социологическое исследование, которое наглядно показывает, как сами ливийцы воспринимают ситуацию в своей стране и в чём видят ключевые проблемы[18].

Среди главных вызовов (рисунок 1) были названы иностранное вмешательство (19 процентов), терроризм (16 процентов), коррупция (14 процентов), безопасность (13 процентов), экономика (12 процентов), внутренняя нестабильность (9 процентов) и политические проблемы (8 процентов)[19]. 

Также оказалось, что ливийцы практически не доверяют политическим институтам (рисунок 2). Наибольшим доверием пользуются армия (59 процентов), полиция (46 процентов) и судебная власть (37 процентов), наименьшим — правительство (10 процентов), парламент (9 процентов), а также политические партии (4 процента)[20].

Интересен взгляд опрошенных ливийцев на демократию (рисунок 3). Согласно опросам, демократия является предпочтительной политической системой (58 процентов). В то же время, многие оценили демократию как «нерешительную» (indesicive) (37 процентов), нестабильную (34 процентов) и неподходящую для экономики (34 процентов)[21]. Исходя из этого можно предположить, что ливийцы вряд ли будут доверять своему единому правительству, если оно в итоге будет избрано.

Как бы ни менялся событийный ландшафт, есть основания полагать, что ливийское общество в любом случае будет ещё очень долго оставаться разделённым. Дальнейшая фрагментация его почти наверняка будет происходить на фоне боевые действий вкупе с пандемией и снижением объёма экспорта нефти из Ливии. Социально-экономические проблемы создадут дополнительное пространство для роста радикальных настроений. Запрещённые в России «Исламское государство», «Аль-Каида» и другие террористические организации обладают высокой мобильностью и способностью к регенерации, а значит – есть вероятность, что будет предпринята попытка возродить новый «исламский халифат», пусть и не такой большой, каким он был несколько лет назад.

Научный руководитель Института востоковедения РАН Виталий Наумкин и руководитель Центра арабских и исламских исследований Института Василий Кузнецов в докладе Международного дискуссионного клуба «Валдай» «Ближний Восток: к архитектуре новой стабильности?» отмечали, что в обозримой перспективе ситуация в Ливии будет сказываться на всём Магрибе[22]. Практически наверняка Ливию и соседние страны захлестнёт новая волна радикализации. Согласно данным катарского Центра политических исследований, 2 процента арабов положительно относятся к ИГИЛ (запрещено в России) и другим радикальным группам, ещё 3 процента относятся к ним крайне положительно. Это самый высокий процент с 2014–2015 гг[23].

В связи с тем, что ситуация в регионе может резко обостриться, необходимо повышать эффективность контроля за транспортировкой вооружения в Ливию и из Ливии. В октябре 2020 г. Совет Безопасности ООН под председательством России принял резолюцию, которая продлила разрешение на досмотр судов в открытом море у ливийского побережья^[24]. Безусловно, это был верный шаг. В условиях продолжающейся пандемии коронавирусной инфекции COVID-19 также остаётся актуальной гуманитарная помощь ливийцам, которая может включать в себя поставку необходимого медицинского оборудования для оснащения больниц, а также средств индивидуальной защиты, дефицит которых Ливия сейчас испытывает[25].