Китай, Китай, Китай. Коронавирусный кризис и непоколебимый рост КНР сделали эту страну главной внешнеполитической проблемой на предстоящих президентских выборах в США. Сами посудите: Китай огромен, опасен и полон инфекционных заболеваний. Западные политики, безусловно, должны серьёзно подумать о нём.
Риторика кандидатов в президенты по китайскому вопросу мало чем политически различается, зато хорошо показывает степень позёрства. Президент Дональд Трамп и предполагаемый кандидат от Демократической партии Джо Байден в основном согласны в том, что китайский режим ужасен. В действительности борьба сводится только к тому, кто будет жёстче вести себя с Китаем. Но в ноябре не политика в отношении Пекина окажется в центре фундаментального выбора американцев.
Что касается России, здесь напротив разница в позициях будет весьма заметной. Дональд Трамп и Джо Байден смотрят на Россию (особенно на её президента Владимира Путина) диаметрально противоположным образом. Трамп видит сильного лидера, с которым он может договориться. Байден – безответственный жестокий режим во главе с диктатором, который противостоит американским ценностям и интересам по самой своей природе. Ноябрьские выборы вполне могут решить, кем станет Россия для США: партнёром или врагом (что повлечёт разительные последствия для Европы).
Позиция Дональда Трампа насчёт России
Подход администрации Трампа к России в течение последних трёх с половиной лет – образчик противоречивости. Если разбирать более детально, он отражал двухпартийный консенсус в Вашингтоне о том, что Россия – пагубный актор и угроза национальной безопасности Соединённых Штатов. Экономические санкции против России времён Барака Обамы остались в силе и даже ужесточились. Администрация увеличила военную помощь Восточной Европе и поставила оружие Украине. Текущая «Стратегия национальной безопасности США» 2017 г. определила Россию как стратегического конкурента и ревизионистскую державу, угрожающую целостности западной демократии.
Но всё это подорвал сам президент. Дональд Трамп относился к Владимиру Путину и России с редчайшей вежливостью, даже почтением. В отличие от практически всех мировых лидеров, он воздержался от критики лично Владимира Путина и встал на его сторону, когда американское разведывательное сообщество объявило о вмешательстве России в американские выборы 2016 года. Дональд Трамп выступал за то, чтобы «Большая семёрка» вернула Россию, и часто противился попыткам Конгресса ввести санкции или иным образом «расправиться» со страной за её геополитические грехи. Его непокорность вынудила республиканский Конгресс пойти на беспрецедентный шаг – принять закон о санкциях, который, по сути, не допускает возражений со стороны исполнительной власти. Во время речи о введении жёсткой Стратегии национальной безопасности Дональд Трамп почти не упоминал о российской угрозе, сосредоточившись вместо этого на том, как установить партнёрские отношения с Россией и Китаем. Почти все отсылки к ней были для того, чтобы похвастаться, как Владимир Путин поблагодарил его за помощь в раскрытии террористического заговора.
Частично эти противоречия – результат ограничений, которые наложили на президента обвинения в том, что во время предвыборной кампании его люди вступили в сговор с Россией для вмешательства в выборы 2016 года. К тому же Трампу не хватало людей на ключевых постах в правительстве, которые разделяли бы его компромиссное видение России и были готовы спокойно проводить дружественную внешнюю политику по отношению к ней. У него не было достаточного понимания работы администрации, чтобы заставить даже своих назначенцев реализовывать курс, против которого они выступали. Таким образом, до сих пор российская политика Дональда Трампа была продуктом политического давления, внутренней оппозиции и бюрократической некомпетентности.
Но такая ситуация вряд ли сохранится во время второго срока. После провала импичмента Дональд Трамп оставил российский скандал в прошлом. Со временем так называемые «старички» покинули кабинет. Теперь администрация Трампа укомплектована людьми, которые готовы и способны осуществлять политику, согласованную с его желаниями, без какого-либо беспокойного обращения к личным убеждениям, совести или повестке в Конгрессе.
Уже сейчас можно видеть, как действует это новое поколение сверхподчинённых сотрудников. Бóльшая часть хвалёного администрацией Трампа увеличения военной помощи Восточной Европе (так называемая Европейская инициатива сдерживания) была незаметно направлена на финансирование пограничной стены с Мексикой. Вполне вероятно, что во второй срок политическое давление относительно снизится, а контроль президента над администрацией укрепится, чтобы создать с Россией при Путине кондоминиум, фактически соглашаясь на российскую сферу влияния на постсоветском пространстве. Это вряд ли будет означать внезапный конец НАТО, но лишит организацию большей части её целей и, вероятно, ознаменует постепенное снижение её значимости.
Позиция Джо Байдена по России
Джо Байден, напротив, был образцом последовательности (и антипатии) по отношению к России. Он имеет давнюю историю враждебного отношения к путинскому режиму (как ветеран Комитета Сената США по международным отношениям с 20-летним стажем и главный специалист администрации Барака Обамы по Украине после аннексии Крыма). Вмешательство России в выборы 2016 г. в пользу Трампа только усилило его глубокую неприязнь к Владимиру Путину. На съезде Демократической партии в 2016 г. Джо Байден специально отметил близость Трампа к российскому президенту для доказательства его непригодности к должности: «Мы не можем выбрать человека, который принижает наших ближайших союзников, при этом поддерживая таких диктаторов, как Владимир Путин».
Чтобы это сообщение не осталось непонятым, Джо Байден и Майкл Карпентер опубликовали в 2018 г. статью в журнале Foreign Affairs под названием: «Как противостоять Кремлю – защищать демократию от её врагов». Они упрекали Трампа, что тот не воспринимает российскую угрозу всерьёз, и выступали за альтернативную политику в отношении России, основанную на продлении санкций, усилении НАТО и надёжной защите демократии. Возможно, прогнозируя стремление Трампа «распродать» Восточную Европу, Байден и Карпентер повторили обещание Джо Байдена 2009 г.: «Мы не признаем ни одну страну, имеющую сферу влияния. Мы по-прежнему считаем, что суверенные государства имеют право принимать свои собственные решения и выбирать свои собственные альянсы».
Акцент на альянсах и защите демократии отражает формирующееся в демократических внешнеполитических кругах мнение о том, что новая глобальная борьба идёт между авторитаризмом и демократией. По словам Байдена, Америка вновь должна возглавить «свободный мир, чтобы дать отпор растущему авторитаризму». Эта новая борьба очень хорошо вписывается в парадигму холодной войны, в эпоху которой Джо Байден вырос, а роль коммунистического Советского Союза теперь играет авторитарная Россия (и Китай). Таким образом, «холодная война 2.0» будет следовать тому же сценарию, что и первая. Это потребует от руководства США поддерживать мощный альянс демократий в глобальной борьбе против непримиримого идеологического врага, которая растянется ещё на поколение.
Выборы имеют последствия
Выборы в 2020 г., вероятно, определят, будет ли Америка стремиться заключить сделку с Россией, чтобы разделить Европу на сферы влияния, или начнёт новую идеологическую холодную войну против неё. Это суровый выбор. Маловероятно, что любой из этих вариантов повысит безопасность или стабильность в Европе. Ни неустойчивый эгоцентризм Дональда Трампа, ни манихейский пыл Джо Байдена не представляют собой прочной основы для политики в отношении России.
Ещё хуже то, что американский курс в отношении России стал в первую очередь внутриполитическим вопросом. Таким образом, какой бы выбор ни сделали американцы в ноябре, есть риск внезапного «разворота» в политике будущего президента.
Конечно, «российский вопрос» порождает разногласия и внутри Европы. Если европейцы хотят избежать того, чтобы следовать за американским президентом в тот или иной тупик внутренней политики США, они должны будут стремиться к большему внутреннему единству и своей собственной политике жёсткого взаимодействия с Россией в духе того, что предложил президент Франции Эммануэль Макрон. В этом случае они могли бы надеяться привлечь Америку и выработать трансатлантический подход к России.
ECFR
Перевод: Анна Портнова
