Китай заметно активизировал дипломатическую активность. Выход из длительной эпидемиологической изоляции, которая сковывала внешнюю работу, – не единственная причина. Главный мотив – роль и вес КНР на международной арене достигли такого уровня, что сохранять созерцательную отстранённость больше невозможно. Это важный сдвиг в китайском самосознании, теперь интересно, к каким изменениям в международной практике он приведёт.
Недеяние как высшая доблесть и непротиворечивое взаимопроникновение противоположностей – принципы традиционной философии, но и вполне прикладной способ осуществления международной деятельности. Глубокий анализ этого феномена оставим специалистам, но стоит обратить внимание, что отход от такого мироощущения в сторону более привычного нам идейного и геополитического противостояния произошёл тогда, когда Китай взял на вооружение, в общем-то, чуждую для себя западную коммунистическую доктрину. Мао Цзэдун предпринял попытку переломить не только общественный строй, но и культуру китайцев. Однако завершилось его правление сделкой с Соединёнными Штатами, то есть возвращением к стратегическому равновесию, куда больше отвечавшему китайскому мировосприятию. Взаимное признание не означало согласия и гармонии, оно отвечало задачам сторон на тот период. Период, который, кстати, продолжался до недавнего времени, приметы его бесповоротного завершения мы наблюдаем только сегодня.
В Америке сейчас много спорят о прошедших десятилетиях, сетуя, что выгоды из взаимодействия в первую очередь извлёк именно Китай. Критерии могут быть разными, но в целом трудно не согласиться, что Пекин приобрёл больше. Как минимум в том, что касается трансформации страны и изменения её места на международной арене. Дэн Сяопин со своей стратегией тихого постепенного возвышения действовал полностью в китайском духе, и результат себя, несомненно, оправдал.
Но последнее оказалось неизбежно по одной простой причине – Китай обрёл мощь, которая, вне зависимости от его желаний и намерений, сделала его потенциальным соперником США. И, соответственно, вызвала естественную эволюцию американского подхода к КНР. Ведь стиль Соединённых Штатов – прямая противоположность тому, что описан выше в качестве классического китайского. И попытки Китая в конце 2010-х – начале 2020-х гг. затормозить нарастание американского нажима упёрлись в твёрдое намерение Вашингтона перевести отношения в разряд стратегического соперничества. Справедливости ради заметим, что напористость и уверенность Китая в себе тоже росли, но, если бы всё зависело только от Пекина, период выгодного взаимодействия продлился бы ещё несколько лет.
Как бы то ни было, наступила другая эпоха. Китайская дипломатическая активизация призвана продемонстрировать, что Пекин не намерен уклоняться от роли в мировой политике. Форма участия пока несёт отпечаток предыдущего периода и того самого традиционного подхода – стерильная выверенность формулировок китайских мирных предложений по украинскому вопросу тому свидетельство. Однако и это, вероятнее всего, будет меняться. Желание Китая сохранять внешнюю благонамеренную нейтральность Москву устраивает, а вот Запад спешит указать на неискренность Пекина, к тому же делает это в неприличных для китайцев назидательных тонах. Резких разворотов от КНР ждать не надо, это тоже противоречит их пониманию приличий, но направление движения определилось.
И вопрос не в том, разделяет или нет Пекин российские оценки происходящего на Украине. От высказывания мнений Китай старательно уклоняется, ибо не считает это своим делом. Однако перегруппировка сил на мировой арене идёт своим чередом, Китай и Россия, хотят они того или нет, оказываются по одну сторону, США и их союзники – по другую. И дальше это будет всё больше заметно. За десять лет во главе КНР Си Цзиньпин заметно изменил и внутреннюю, и внешнюю политику страны. С одной стороны, он больше, чем предшественники, делает упор на классическое китайское мировоззрение, с другой – более ярко выражены лозунги и идеи, связанные с социализмом. Первое подразумевает самодостаточную гармонию, второе, как правило, нацелено вовне не меньше, чем вовнутрь. Этот симбиоз, вероятно, и будет определять позиционирование Китая в следующие пять или десять лет правления Си. Агрессивная международная среда станет всё больше проверять на прочность способность Пекина поддерживать устраивающий его баланс. От того, насколько успешны будут эти попытки, будет зависеть многое, в том числе и для России.
Российская газета
