Можно обратить внимание на то, что представитель Южной Кореи, объявивший в Вашингтоне о том, что Ким Чен Ын готов к денуклеаризации и хочет её, мягко говоря, выдал желаемое за действительное. Дело в том, что (и это можно обнаружить из материалов брифинга этого же человека в Сеуле) Ким, пусть и в завуалированной форме, высказал тезис, который Северная Корея отстаивала всегда: мы не против денуклеаризации вообще и готовы разоружиться, если исчезнет угрожающая нашей стране военная угроза. Когда окружающая Корейский полуостров геополитическая обстановка радикально изменится, мы будем готовы разоружиться. Проблема в том, что изменение обстановки, при котором у США полностью исчезает желание стереть КНДР с карты мира, это даже не научная фантастика, а фэнтэзи.
Однако это важное «если» при перелёте из Сеула в Вашингтон Чон Ый Ён куда-то дел. Да, возможно, таким образом, доверенное лицо Мун Чжэ Ина играло в свои сеульские игры. С одной стороны, президент РК не должен и не может отрываться от Вашингтона, с другой – его политические взгляды вынуждают его демонстрировать межкорейское сближение. Мун пытается выкрутиться, сближая Сеул и Вашингтон, и можно заметить, что при попытке объяснить действия Кима южнокорейский истеблишмент вторит американскому. Никаких жестов доброй воли. Северную Корею просто наконец-то прижали мудрой санкционной политикой, вот Ким и заюлил. Хотя из подобных данных, те, кого не устраивает не ядерный статус, а существование КНДР вообще, могут сделать вывод о том, что раз противник дал слабину, надо наоборот усилить хватку, продолжая «максимальное давление».
Собственно, уже понятно, что саммит саммитом, а санкции никуда не денутся. Хотя в Госдепартаменте проговорились, что Дональд Трамп «принял решение о саммите самостоятельно» (читай – никого не спросив), на следующий день пресс-секретарь Белого дома и ряд иных чиновников скорректировали заявление почти так же, как случилось после фразы Тиллерсона о возможности диалога с КНДР без предварительных условий: Северная Корея должна заслужить право на саммит и предпринять весомые и искренние шаги на ниве денуклеаризации, чтобы продемонстрировать, что в Пхеньяне не пытаются нас обмануть. Собственно говоря, это стандартный американский ответ на северокорейские предложения более раннего времени: сначала докажите свою искренность и разоружитесь (желательно совершив необратимые действия), а потом мы подумаем, разговаривать с вами или нет.
Добавим к этому, что американская бюрократическая машина на данный момент работает, как часы, которые стоят. Госсекретаря нет, потому что назначенному на его место бывшему главе ЦРУ потребуется время на то, чтобы принять дела. Помощника госсекретаря по вопросам Дальнего Востока Конгресс не утвердил. Посла США в Южной Корее тоже нет. И даже спецпредставителя по вопросам Севера вместо ушедшего в отставку Джозефа Юна ещё не назначили. Кто в такой ситуации будет серьёзно заниматься разработкой стратегии для саммита?
А между тем саммит не должен быть «пустым». Изрядная часть американского истеблишмента будет считать сам факт переговоров президента США и главы демонизированной «по самую маковку» страны-изгоя уступкой Силам Зла и съест Трампа с потрохами, если он не вернётся с капитуляцией или тем, что он сможет представить как выдающуюся дипломатическую победу, равную разрешению Карибского кризиса.
Трамп, если помнить его бизнес-модели, воспринимает диалог и компромисс как «вы согласны на мои условия и хотите обсудить детали». Ким, на которого давит статус сакрального вождя, не сильно от него отличается. Оттого возникает важный вопрос: что может сделать каждая из сторон для того, чтобы сделать шаг назад и при этом сохранить лицо.
Северянам, как ни странно, проще. Они могут приглушить звук своей пропаганды и вернуться к временам визитов в КНДР Картера или Олбрайт, когда Америку называли «Америкой», а не «американским империализмом». У них есть возможность сделать красивый жест, объявив односторонний мораторий на ракетно-ядерные испытания. Учитывая, что маршал уже объявил о завершении программы создания стратегических ядерных сил, это означает, что технически испытания можно уже не проводить, а политические демонстрации устраивать и впрямь несвоевременно. Всё это абсолютно ничего не стоит и при этом хорошо смотрится.
В обмен на бо?льшие уступки можно подумать о том, чтобы, как предлагал целый ряд российских учёных, отделить ядерную программу от ракетной. Если статус КНДР как ядерной державы вписан в конституцию, то про баллистические ракеты там не говорится. А красной линией для Трампа (и не только) является возможность Пхеньяна атаковать ядерным оружием не Сеул или Токио, а хотя бы Лос-Анджелес.
Но что Ким может потребовать взамен? Из вброса одной южнокорейской газеты известно, что северяне хотели осуществить то, что вообще-то должно было случиться ещё в девяностые: начало нормальных дипломатических контактов между странами. Программа-минимум – это установление горячей линии или официальных каналов связи на случай чрезвычайной ситуации. Программа-оптимум – дипломатические отношения и/или мирный договор либо другая форма соглашения, которые должны как-то закрыть проблему Корейской войны. А то КНДР вышла из Соглашении о прекращении огня в 2016 году, а Соединённые Штаты технически нарушили его ещё в 1958 году, когда, игнорируя запрет на размещение новых видов вооружений, поставили в Южной Корее своё тактическое ядерное оружие. Вопрос в том, насколько такое признание вынесет Вашингтон.
А ещё до мая произойдёт ещё очень много интересных событий. Совместные учения США и РК, масштаб и программа которых могут быть определённым знаком готовности Америки к уступкам; межкорейский саммит, у которого в целом те же проблемы, касающиеся необходимости конкретных итогов, но вероятность его проведения всё-таки выше; непременное ужесточение санкционного режима, смехотворное и не очень – то, как до сих пор не доказанная причастность Пхеньяна к отравлению Ким Чон Нама превратилась в «доказано, что Северная Корея использовала химическое оружие против собственных граждан» – автора весьма «порадовало».
Поэтому к разговорам про «грандиозный прорыв» автор относится со скепсисом. Да, есть вероятность, что Трамп и Ким поговорят, но поговорить – не значит договориться. И перерастёт ли «олимпийское потепление» во что-то большее – очень серьёзный вопрос.
