Автор этих строк абсолютно убежден: никакой реабилитации идеи ирредентизма в Соединенных Штатах в ближайшее время не произойдет. Да и неправильно, в принципе, пока говорить о Русской Ирреденте, споры о ней в Соединенных Штатах ничего не дают для понимания происходящего на Украине. И вот почему.
Когда мы говорим о народном движении – например, местное украинское население начинает бунтовать и совершать какие-то действия против своего правительства, – это может быть объяснено для наблюдателей внутри страны и извне. Воспринято, как нечто легитимное. Табу на это не распространяется. Но когда в эти действия местного населения вовлекается иностранное государство, поощряет или участвует в них, поддерживая всеми доступными средствами – тогда то, что делает местное население, не играет уже никакой роли.
Это автоматически классифицируется как столкновение противоборствующих государств. Просто потому, что вовлечено другое государство! Тем паче вовлечено с применением армии или флота. Пусть и с поддержкой из числа местного населения. У любого крупного внешнего игрока на поле малого всегда есть поддержка среди местного населения.
Украинский прецедент не имеет пока ничего общего с делом объединения наций. Это не вопрос того, что одни русские хотят объединиться с другими русскими. Здесь речь идет о геополитических интересах российского государства: с его деньгами, тайными и явными операциями, при помощи которых оно хотело спровоцировать выгодные этому государству изменения на территории Украины.
То же самое некогда было и на территории Италии. Была борьба между несколькими государствами, которым принадлежали разные части Италии. Пьемонт просто выиграл – при помощи дипломатии и хитрости, а не из-за заслуг Гарибальди.
Пьемонтцы победили не потому, что у них было какое-то моральное преимущество перед Австрией. Они выиграли потому, что перехитрили противника. Вопрос о правах нации на самоопределение возникает только тогда, когда речь идет о населении, восстающем против государства и требующем собственной национальной идентичности. В таких случаях вопрос о правах применим. Если идет борьба государства с государством, кому какое дело до этих самых прав? Никто не думает о правах. Всем все равно.
Да, край Косово отделился от Сербии, и Косово могло бы присоединиться к Албании, но оно не хочет присоединения к Албании! Единственное, что останавливает Косово от объединения с Албанией – только то, что Косово не хочет этого. Люди у власти владеют страной, и они не хотят отдавать ее кому-то другому, особенно, Албании.
Все разговоры об ирредентизме сегодня идут на пользу только руководству Европейского Союза – по очевидным причинам. Это хоть как-то скрашивает его унылую роль в происходящем. Европейский Союз не смог справиться с макроэкономическим кризисом. Он потерпел экономическое поражение, а в отношении Украины он проиграл еще и геополитически.
В этой ситуации Европа должна была сказать президенту Путину и российскому правительству: «извините, но нам плевать на то, что вы там считаете, но вы не заберете себе кусок Украины, а если вы это сделаете, последствия будут такими-то и такими-то».
Вместо этого они тянули время: некоторые соглашались, другие улыбались, третьи кричали, четвертые плакали…
Другими словами, ЕС потерпел унизительное поражение – вначале экономическое, затем геополитическое. Поэтому встает вопрос – а зачем вообще он нужен? Просто ради удовольствия и процветания брюссельской бюрократии?
В случае с Крымом, США и Европа сделали очень большую ошибку. Они посчитали, что в ответ на их действия Путин возьмет Крым и скажет «спасибо», что Путин «будет счастлив и уйдет». Поэтому они сказали:
«Хорошо, бери Крым».
Европейцы и американцы рассчитывали на то, что он возьмет Крым и уйдет. А он ведь понял это как отсутствие сопротивления и подумал, что «взял недостаточно». И выход из этого кризиса пока еще не найден.
