Россия в глобальной политике

Владимир Путин предложил, а Дональд Трамп согласился провести матч между КХЛ и НХЛ, хоккейными лигами Евразии и Северной Америки. О том, когда хоккей пришёл в международные отношения и что он поменял в большой политике, Фёдору Лукьянову рассказал журналист, историк спорта Станислав Гридасов в интервью для программы «Международное обозрение».

Фёдор Лукьянов: Когда хоккей стал политическим фактором?

Станислав Гридасов: По понятным причинам сейчас все сходу вспомнили, что в 1972 г. была суперсерия между сборной СССР и сборной Канады. Каждый раз, когда я об этом рассказываю, приходится повторять, что название «суперсерия» – это поздняя выдумка. В 1972 г. эти восемь матчей у нас не назвались никак (это были просто товарищеские матчи), а в Канаде это называли «саммит» – по аналогии со встречей на высшем уровне. Это был саммит двух великих хоккейных держав.

На самом деле политико-хоккейная тема возникла ещё в 1954 г., когда сборная Советского Союза дебютировала на чемпионате мира в Швеции и первый раз в своей истории победила канадцев. Был такой известный человек, владелец команды «Торонто Мэйпл Ливс» Конн Смайт. Его полное имя, кстати, было Константин. Сейчас в Национальной хоккейной лиге (НХЛ) есть награда «Конн Смайт Трофи».

Сразу же после окончания чемпионата мира и первого в истории поражения канадцев Конн решил бросить вызов советской сборной. Он возмутился тем, что какие-то непонятные хоккеисты на непонятном турнире (который почему-то называется чемпионатом мира, хотя в нём не участвуют сильнейшие в мире хоккеисты из НХЛ) обыграли некую левую команду второго дивизиона провинции Онтарио. Он предложил, чтобы в мае 1954 г. советская сборная встретилась с клубом из НХЛ «Торонто Мэйпл Лифс». С этого всё и началось.

Тогда эти матчи не состоялись по целому ряду причин, в том числе потому что Советский Союз к этому был совершенно не готов, да и не стремился. Но спустя всего-навсего три года, в конце 1957-го, советская сборная приехала играть в Канаду на восемь матчей, и, по сути, это была первая (сейчас забытая) суперсерия.

Фёдор Лукьянов: А тогда как сыграли?

Станислав Гридасов: Как ни странно, в 1957 г. мы победили. Надо понимать, что мы играли не с командами Национальной хоккейной лиги. Сейчас в НХЛ 32 команды, а в 1957 г. существовала так называемая «оригинальная шестёрка» (The Original Six). Начиная со Второй мировой войны до 1967 г. в НХЛ играли всего шесть команд, среди которых одна канадская и пять американских. Все остальные команды имели любительский или полупрофессиональный статус.

Наши играли именно с полупрофессионалами, которые по рангу были бы седьмой-восьмой командой современной НХЛ, то есть был очень хороший уровень. Первую игру наши проиграли на знаменитом стадионе в Торонто, но общую серию выиграли. Это была огромнейшая сенсация для всего хоккейного мира. С того момента обмен визитами стал фактически ежегодным.

Фёдор Лукьянов: Но ведь тогда не только в хоккей играли с политическим подтекстом?

Станислав Гридасов: Весь культурный, спортивный, киношный обмен активно начался при Никите Сергеевиче Хрущёве. С Канадой мы в первую очередь играли в хоккей. США, несмотря на скорую победу на Олимпиаде 1960 г., всё-таки не очень хоккейная держава, американских хоккеистов практически нет в НХЛ, играют одни канадцы. А США – великая легкоатлетическая держава. В 1958 г. мы начинаем дружить с США, проводя уже забытые, но тогда невероятно популярные легкоатлетические матчи СССР – США. В 1958 г. матч двух сборных проходит в Москве, в 1959 г. в Филадельфии. Лето 1959 г. – это знаменитая американская выставка с Сокольниках, так называемые «кухонные дебаты» Хрущёва с Никсоном[1].

Фёдор Лукьянов: Откуда взялось то, что потом назвали суперсерией 1972 года? Это же как раз продукт «разрядки»? У кого и почему возникла идея суперсерии?

Станислав Гридасов: Идея встречи 1972 г. возникла на канадской стороне. Выпускник Университета Торонто, большой любитель хоккея, хоккейный юрист и агент Алан Иглсон в 1960-е гг. додумался до идеи хоккейного профсоюза, то есть до Ассоциации игроков НХЛ, которая благополучно существует до сих пор.

Если вдруг дело дойдёт до обсуждения идеи Путина и Трампа, кто, с кем, когда будет играть в хоккей, это будут переговоры не только с НХЛ, но и с той самой Ассоциаций хоккеистов НХЛ, которая довольно жёстко контролирует и регулирует все подобные инициативы.

По некоторым данным Иглсон впервые приехал в Советский Союз в 1969 г., как раз когда начинается та самая международная разрядка напряжённости. Говорят, что идея встречи продвигалась именно под соусом того, что приехал профсоюзный лидер, который выступает с инициативой не со стороны капиталистов, а со стороны условно «угнетаемых капиталистами хоккеистов». Примерно три года ушло на то, чтобы эти матчи стали реальны. Контракт был подписан практически в последний момент, где-то за три месяца до начала суперсерии.

Фёдор Лукьянов: С точки зрения хоккейного мастерства это было важное событие?

Станислав Гридасов: Это величайшее событие в истории спорта, в истории международной спортивной дипломатии и в истории хоккея. Оно общепризнанно великое и там, и здесь. До этого сильнейшая команда мира в «любительском» хоккее – сборная СССР – никогда не встречалась с профессиональными хоккеистами. Это, безусловно, уникальное событие, которое и предопределило развитие хоккея, и в чём-то повлияло на развитие международного олимпийского движения.

Если говорить исключительно про хоккейные дела, то встретились две разные школы, которые очень плохо знали друг друга. Развивались автономно, у каждой школы было своё стилистическое своеобразие. Эти встречи 1972 г. послужили взаимообогащению. Сейчас, по большому счёту, мы имеем одинаковый хоккей, что в НХЛ, что в КХЛ. Началось это менно в 1972 году.

Фёдор Лукьянов: У меня с детства ещё в голове сидит словосочетание «Кубок вызова». Это было что-то другое?

Станислав Гридасов: Есть такой формат – Матч всех звёзд НХЛ. Это выделенное событие посреди сезона, ради которого устраивают перерыв в регулярных чемпионатах. Формат где-то популярный, где-то его считают устаревшим. Ходят разговоры, что в НХЛ задумались, не заменить ли Матч всех звёзд чем-то более спортивным и более интересным для болельщиков. Кубок вызова 1979 г. – как раз была замена традиционному Матчу всех звёзд, когда не сборная Канады, а именно сборная НХЛ (в которой тогда играли даже шведы) сыграли три матча против сборной Советского Союза в нью-йоркском зале «Мэдисон Сквер Гарден». Это было куда интереснее традиционного Матча всех звёзд.

Сейчас мы не имеем никакой конкретики о будущих матчах (о которых предварительно договорились президенты России и США – прим. ред.). Мы знаем только, что это будут какие-то американские хоккеисты из НХЛ против каких-то российских хоккеистов из КХЛ. Вопросов много: это будут сборные или клубы? Какой формат предполагается? Когда? Календарь НХЛ очень плотный. Он зависит от большого количества людей: не только от комиссара Лиги, но и от Ассоциации хоккеистов, от владельцев клубов и так далее. Масса юридических, бюрократических, процедурных вопросов. На мой взгляд, как раз формат Кубка вызова – это то, что может подойти в нашем случае.

Опять-таки это исключительно наши фантазии. Что будет в реальной жизни, мы не знаем, но это во многих смыслах окно возможностей.

Фёдор Лукьянов: В 1986 г. после олимпийских бойкотов проходили Игры доброй воли. Тогда говорили, что это инициатива Теда Тёрнера. Но на самом деле было же большое политическое соглашение на эту тему?

Станислав Гридасов: Любое большое событие и всё, что касается уровня Олимпийских игр – бойкот Москвы-80, Лос-Анджелеса-84 или, наоборот, приезд всех стран в Сараево-84, – это всегда большое политическое решение. Как ни странно, в таких случаях нужен коммерческий движок. За Играми доброй воли действительно стоял медиамагнат Тед Тёрнер и его телевизионные интересы. Суперсерия 1972 г. для организаторов тоже в первую очередь была коммерческим соревнованием.

Алан Иглсон (тот самый шустрый профсоюзный деятель, который закончил свою бурную деятельность в тюрьме) был движим понятными коммерческими интересами. Интерес абсолютно всей Канады к этим матчам был огромен, а это хорошо конвертировалось и в телевизионные контракты, и в рекламу. Был задействован разного рода маркетинг, вплоть до того, что при спонсорстве одного из канадских банков в сотрудничестве с почтой Канады была организована массовая отправка открыток поддержки в Москву. Канадские болельщики покупали открытки, спонсируемые банком, и подписывали на имя того или иного хоккеиста, как «Джон, порви этих русских». Тираж исчислялся сотнями тысяч. Коммерческая составляющая в этих делах всегда важна.

Фёдор Лукьянов: Игры доброй воли тогда несли смысл «перевернуть страницу политизации спорта» (как выяснилось, не навсегда, но тем не менее). Это тогда играло роль в спортивном смысле?

Станислав Гридасов: Конечно. Любое спортивное мероприятие, где встречаются профессионалы высшего уровня (хоккеисты, баскетболисты, легкоатлеты и другие), всегда двигает спорт вперёд. Невозможно развивать профессиональный спорт, будучи в международной изоляции. Лучшие должны соревноваться с лучшими. Как только спортсмены замыкаются на себе, спортивные результаты моментально падают (это мы видели у нас в последние три года).

1986 г. – это новые времена и у нас, и вообще в спортивном движении. Вовсю идёт процесс профессионализации и коммерциализации олимпийского движения. Это то, что двигал Хуан Антонио Самаранч. Его сын Хуан Антонио Самаранч – младший 20 марта проиграл выборы президента МОК, могла бы быть красивая рифма с 1980 годом. Самаранч в 1980-е гг. двигает олимпийское движение и большой спорт к большой коммерции, к большим контрактам, меняя тем самым весь спортивный мир.