В американском Конгрессе есть известный прием – филибастер. Когда кто-то из парламентариев хочет предотвратить принятие нежеланного ему законодательного акта, он произносит бесконечно длинную речь. Прервать конгрессмена не имеют права, если он не остановится сам. Правда, сто лет назад, на фоне расцвета филибастера, было решено, что прения могут прекратиться, если за это проголосуют две трети Конгресса. Но такое большинство набрать непросто, и разговорный бойкот продолжал применяться. Самым продолжительным филибастером стала речь против Закона о гражданских правах сенатора-демократа расистских взглядов Строма Термонда – 24 часа 18 минут. Закон, тем не менее, приняли. Недавний случай – 15-часовая речь демократа Криса Мерфи (2016) в попытке ограничить продажу оружия. А вообще сама практика уходит корнями в римский сенат античных времен.
О филибастере напомнил невероятный перформанс, устроенный 10 октября Владимиром Зеленским. Президент Украины 14 часов – с 10 утра до полуночи – общался с журналистами за столом ресторанного дворика. К вечеру глава государства начал уже слегка заговариваться, было очевидно, что он устал. В чем смысл длительного самоистязания понять довольно трудно. То ли президент решил продемонстрировать свою феноменальную выносливость, то ли беспрецедентную открытость, то ли это вообще изощренная форма издевательства над не очень-то дружественными Зеленскому журналистами. Его, кстати, упрекали в том, что он не общается с прессой, а на сто дней президентства вместо ожидавшейся пресс-конференции команда Зе показала его постановочное интервью бывшему коллеге по «Кварталу 95».
Как бы то ни было, вне зависимости от того, что задумывали, получился довольно зловещий символ современной политики – украинской, да и не только.
Глава государства, переживающего серьезные проблемы и даже, по утверждению Зеленского, ведущего войну, почти в два раза перекрывает мировой рекорд говорения в таком жанре. Он отвечает на неизбежно снова и снова повторяющиеся вопросы, потому что за 14 часов оригинальные темы уже закончились. Можно, конечно, вспомнить Фиделя Кастро или Уго Чавеса, которые в лучшие времена зажигали и дольше. Но там публику фактически погружали в транс, достигался эффект экзальтированной проповеди. Зеленский не проповедовал, а вел странный диалог, то атакуя, то отбиваясь, играя сопричастность. В общении с какого-то момента не осталось ни содержания, ни драйва. А высказываний на актуальные темы получилось так много, что они попросту девальвировались.
Зеленский сам, по собственной воле, превратил пресс-марафон в гонку на выживание. Его никто не заставлял это делать. Любой жанр, доведенный до абсурда, становится либо своей противоположностью, либо артефактом, объектом культуры. Возможно, цель Зеленского именно в этом – обессмыслить все до предела. Дразните меня клоуном и артистом разговорного жанра? Получите.
Зеленский – откровенный и не скрывающий этого популист. Он общается с публикой с позиции «ребята, посмотрите, я такой же как вы». Дистанция сознательно уничтожается, чтобы завоевать доверие. Ну или его имитировать. При этом реальной откровенности, конечно, нет – на деликатные вопросы он отвечает уклончиво, юлит, пуская в ход свои артистические навыки.
Возможно, ветеран КВН по-своему прав. Он делает то, что умеет, – бесконечное шоу. За неполные полгода президентства с политикой так ничего и не прояснилось, как не стало понятным и самое главное – как теперь устроена власть в стране, кто, собственно, управляет Украиной. Впечатляющие цифры поддержки Зеленского на двух выборах и его по-прежнему высокий рейтинг – единственное, на что он реально опирается. Других подпорок пока нет. Соответственно – осознанно или интуитивно – он укрепляет этот единственный столп. Казалось бы, логично.
Но на то же самое можно взглянуть и иначе. Президент-амплуа, персонаж, сошедший с экрана в жизнь, потерявшийся в запутанных политических реалиях, фактически признает, что он ничего не может сделать. Он может только говорить. Но говорить так, как никто и никогда до него. И он будет это делать, подменяя тем самым все остальное. В надежде, что получится компенсировать отсутствие подлинной власти. Это уже даже не имитация, а удивительное замещение с расплывающимися контурами в эпоху всеобщей одержимости силой медиа. Над этим можно иронизировать, но, на самом деле, это страшновато. Сама по себе победа Зеленского была торжеством оболочки над содержанием, теперь – новый этап вытеснения сути формой.
Филибастер в Конгрессе США – способ избежать или хотя бы отсрочить принятие решения. Президент Украины занимается тем же самым. Вероятно, надеясь, что что-то изменится и все рассосется само. Его ждет разочарование.
