Зиланов В.К. Баренцевоморская ошибка Президента: Международные отношения, управление морскими живыми ресурсами, рыболовством, право и политика. – Мурманск: Издательство МГТУ, 2012. – 418 с.
Любое серьезное исследование – в отличие от беллетристики или исторического романа – хорошо тогда, когда оно опирается в своих выводах и оценках не на «личные ощущения автора» или модные сейчас «исторические обобщения» в соответствие с «духом времени», а на подлинные документы и факты, какими бы нелицеприятными или даже позорными они не были. Когда вещи называются своими именами без столь распространенных у нас лицемерных «политесов», призванных прикрыть ошибочность, некомпетентность и волюнтаризм решений «высоких инстанций». Когда, наконец, традиционные интересы государства ставятся выше интересов власти, — как известно, «субстанции» временной и преходящей.
Всем этим критериям отвечает вышедшая в 2012 г. книга известного специалиста в области рыболовства, председателя Координационного Совета ассоциаций объединений рыбной промышленности Северного бассейна (КС «Севрыба»), заслуженного работника рыбного хозяйства России, профессора В.К. Зиланова, посвященная, без преувеличения, одному из самых одиозных и потенциально опасных для наших национальных интересов международных договоров последнего времени – российско-норвежскому «Договору о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане» от 15 сентября 2010 г. (далее – Договор о разграничении или Договор 2010 г.).
Чтобы не быть голословным, обозначу главные бросающиеся в глаза негативные экономические, международно-правовые и политические последствия, которые договор будет иметь для национальных интересов РФ в западно-арктической зоне Северного ледовитого океана, ставшего в последние годы, как известно, ареной жесткого соперничества за право распоряжаться огромными минеральными и животными ресурсами региона.
Даже беглое ознакомление с текстом подписанного в Мурманске 15 сентября 2010 г. «Договора о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане», получившего неофициальное название «Договор Лаврова – Стере», дает веские основания говорить о его ущербности и невыгодности для РФ. Прежде всего, он противоречит Договору о Шпицбергене 1920 г. (который в соглашении 2010 г. даже не упомянут) о свободе хозяйственной деятельности на островах и морского промысла в акватории архипелага, поскольку формально передает его под юрисдикцию Норвегии, как лежащий к западу от линии российско-норвежского разграничения морских пространств 2010 г.
В силу специфики договора 1920 г. – который передал архипелаг под суверенитет Норвегии с серьезными ограничениями – ни сама Норвегия, ни другое государство-участник (по состоянию на 2010 г. это 41 государство, включая Норвегию, Россию, США, Данию, Исландию, Швецию, Великобританию и Японию) не имеют своего «территориального моря» вокруг Шпицбергена, что означает, что его участники имеют право свободно заниматься хозяйственной и рыбопромысловой деятельностью, как на самих островах, так и в морской акватории архипелага (74°-81° с.ш. – 10°-35° в.д.), без получения какого-либо разрешения от норвежского правительства. Излишне говорить, что в Договоре 2010 г. этот специальный морской район также не упоминается.
Все это откровенно нарушает нормы международного права, поскольку условия многостороннего международного договора не могут быть изменены двусторонним соглашением сторон, каковым является российско-норвежский Договор о разграничении 2010 г. Не имеет, в соответствие с Договором о Шпицбергене, Норвегия также права на установление вокруг архипелага своей 200-мильной исключительной экономической (рыболовной, рыбоохранной) зоны и своего континентального шельфа. Тем не менее, в июле 1977 г. норвежское правительство в одностороннем порядке ввело там свою 200-мильную рыбоохранную зону, что не признавалось Советским Союзом и не признается РФ, равно, как и другими участниками Договора 1920 года.
Договор о разграничении серьезно размывает и эту законную позицию нашей страны. Этот очевидный правовой казус (точнее, «ляп») не устраняет принятое Государственной думой под давлением общественности и экспертного сообщества Заявление о сохранении в силе договора 1920 г., поскольку оно – из-за противодействия проправительственной фракции «Единая Россия» – не вошло в ратификационную грамоту, т.е. не стало официальной оговоркой к ратификации, оставшись просто политическим заявлением нижней палаты нашего парламента.
Далее, Договор 2010 г. серьезно нарушает статус существующей и получившей международно-правовое (и договорное, и картографическое) признание западной границы полярных владений СССР (далее – ГПВ), установленной Постановлением Президиума ЦИК СССР в 1926 г., поскольку «сдвигает» на 60–70 миль на восток линию прохождения этой границы, не предполагая получения соответствующей компенсации с норвежской стороны. В результате теряется морской промысловый район площадью почти 80 тыс. кв. км, лежащий между новой договорной линией разграничения и границей полярных владений Российской Федерации.
Кроме этого, Договор 2010 г. наносит ущерб нашим государственным интересам в будущем. В соответствие с Постановлением ЦИК 1926 г. в существующих границах нашего полярного сектора все земли – как открытые, так и могущие быть открытыми в будущем – принадлежат России. Поэтому, если, к примеру, в результате естественных тектонических процессов в пределах этого сектора возникнет новый остров – он автоматически становится собственностью нашей страны. В соответствии с Договором 2010 г. применительно к отходящему к Норвегии сектору наших полярных владений в Баренцевом море, мы теряем это право.
Пусть с правовой точки зрения ГПВ не является государственной (хотя полярные сектора – а, значит, и границы – напомним, имеют все арктические государства, с которыми никто из них расставаться не собирается). В любом случае, речь идет об изменении линии прохождения нашей официальной и, повторим, международно-признанной границы, требующего проведения предусмотренных Конституцией и федеральными законами процедур, включая столь нелюбимый нынешними российскими властями референдум (как имеющий высшую юридическую силу институт выражения мнения главного носителя государственного суверенитета – народа), о чем составители договора, естественно, «забыли».
Наконец, заключение Договора о разграничении приведет к реальным экономическим потерям России, в первую очередь в сфере рыболовства. По подсчетам специалистов рыбного хозяйства мы в результате можем потерять до 350 тыс. тонн рыбного вылова в год, поскольку практическое применение Норвегией указанного договора может привести (и уже реально приводит) к вытеснению отечественного рыболовства из западных районов Баренцева моря (отходящего по Договору 2010 г., напомним, под юрисдикции Норвегии) и из района Шпицбергена, что рано или поздно приведет к росту напряженности не только в рыболовных отношениях России и Норвегии.
Таким образом, можно констатировать, что Договор о разграничении – который справедливо сравнивают с печально известным договором «Шеварднадзе – Бейкер» о советско-американском разграничении в Беринговом море 1990 г. – не только негативно скажется на международно-правовой ситуации в этом и без того конфликтном регионе и, очевидно, вызовет несогласие и противодействие со стороны других государств-участников Договора о Шпицбергене (достаточно вспомнить неоднократные намерения Исландии подать в международный суд иск за систематические нарушения Норвегией соглашений 1920 г.), но и нанесет серьезный ущерб экономическим и политическим интересам России.
Все эти юридические ляпы Договора 2010 г, повторим, внесли дополнительную серьезную правовую неразбериху в сложный клубок международных проблем этого региона, пока еще, возможно, не до конца осознанную (или же сознательно «не замечаемую» до поры до времени, пока это не затрагивает их интересов) другими иностранными участниками процесса. Всегда удобно «ловить рыбку в мутной воде», особенно когда это тебе добровольно предоставляется твоим конкурентом.
Следует с сожалением констатировать, что подобное в новейшей российской истории возникает всякий раз, когда власть пытается подвести «правовую базу» под принятые ею – чаще всего «келейно» – политические решения (случай с Договором 2010 г. – именно такой пример), основанные не на традиционных, подтвержденных историей и временем государственных интересах, а на личной идеологической установке. Благо, для этого всегда есть набор пусть и не очень компетентных, но покладистых и послушных чиновников, готовых преподнести любой, даже откровенно провальный, шаг исполнительной власти как очередной «прорыв» российской дипломатии, — как раз то, что мы имеем в случае с норвежским договором.
Возвращаясь к книге В.К.Зиланова следует отметить, что ее несомненным достоинством является также подробный и предметный разбор негативных последствий Договора 2010 г. для отечественного рыболовства, которые упрямо не желают видеть и призвать кремлевско-мидовские переговорщики (особо следует отметить обширное Приложение, содержащее большинство до недавнего времени не известных широкой экспертно-научной общественности документов и материалов, хорошо показывающих политическую «кухню» принятия решений).
Именно это заключение: «нежелание признавать ошибки» — видится ключевым, поскольку, как свидетельствует история «новой демократической России» периода 1990-х – 2000-х гг., признавать ошибки – даже очевидные – нынешняя российская власть не хочет, и не умеет.
Итак, что мы имеем в «сухом остатке»? Одностороннюю уступку Норвегии части нашего полярного сектора площадью около 80 тыс. кв. км, лежащую между западной границей наших полярных владений и новой линией разграничения с реальной возможностью потери – если этого захочет Норвегия или другие стоящие за ее спиной силы – более 300 тыс. тонн рыбного вылова в год (именно потери, поскольку эта акватория, подчеркнем, теперь юридически передана Осло без какой-либо компенсации с норвежской стороны).
Именно в этом – пересмотре в пользу Норвегии баренцевоморского участка границы наших полярных владений и заключается главный негативный политический и экономический смысл и результат Договора 2010 г., само заключение которого, в свою очередь, лишний раз подтверждает факт признания Норвегией западной границы нашего полярного сектора.
Все это убедительно подтверждает книга профессора Зиланова, которая, без сомнения, займет достойное место не только в ряду изданий по данной проблематике, но и по вопросам международных отношений в области морского права в таком сложном и конкурентом регионе, как Арктика. Она также станет хорошим предостережением и «сдерживающим началом» для тех, кто и дальше захочет решать международные вопросы за счет уступок наших государственных интересов.
А.Ю. Плотников, д.и.н., профессор
