6 мая 2020 г. на совместном заседании Евразийского онлайн-семинара и Китайского семинара Факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ выступил известный американский эксперт по внешней политике Китая, профессор исследований проблем безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе Университета Маккуори в Сиднее и старший научный сотрудник Королевского объединённого института оборонных исследований в Лондоне, бывший директор Стокгольмского международного института исследований проблем мира (SIPRI) Бейтс Гилл. Мероприятие было организовано Международной лабораторией исследований мирового порядка и нового регионализма и Школа востоковедения университета. Ниже следует краткое изложение его выступления.
Текущий кризис, вызванный эпидемией COVID-19, ускорил уже существующие противоречия и послужил началом новой борьбы за власть между Китаем и другими странами. Например, усугубился конфликт между Китаем и США за мировое лидерство. В связи с этим газета “Global Times” представила недавно новый концепт китайской дипломатии, который за границей получил название «дипломатия волков-воинов». Название взято из популярного китайского боевика «Волки-воины», рассказывающего о победах китайского спецназа за рубежом, а сама новая дипломатия является попыткой реализовать уже существующее китайское понимание «власти дискурса». Актуальность настоящего анализа нового концепта дипломатии связана с тем, что успех Китая в борьбе с эпидемией коронавируса заставил некоторых исследователей предполагать, что Китай накопил достаточно инструментов «мягкой силы», чтобы выиграть борьбу за международный нарратив в современных международных отношениях. Однако верно ли такое предположение?
Анализ китайской дипломатии в контексте «мягкой силы»
Согласно мнению профессора Джозефа Ная, «мягкая сила» – это форма политической власти, предполагающая способность добиваться желаемых результатов на основе добровольного участия, симпатии и привлекательности, в отличие от «жёсткой силы», которая подразумевает принуждение. Если исходить из такого определения, то считать нынешний подход Китая к пропаганде и увеличению собственного международного влияния проявлением «мягкой силы» фундаментально неверно. Рассмотрим кратко информационную политику китайского правительства в современный период.
В последнее время у Китая и КПК появилось понимание необходимости создать новый более позитивный образ страны за рубежом, чтобы укрепить так называемую «власть дискурса» КНР. В этой ситуации пандемия коронавируса стала прекрасной возможностью вступить в игру и контролировать не только нарратив вокруг вируса, но заодно и изобразить КПК и её руководство в наиболее привлекательном свете. Конечно, освещение событий вокруг коронавируса – лишь малая часть масштабной государственной программы, задуманной ещё в начале второго десятилетия XXI века с приходом к власти в Китае Си Цзиньпина. Попытки создания положительного международного имиджа Китая продолжаются уже более двадцати лет, и они были значительно интенсифицированы во время правления Си. Так, в 2013 г. на Всекитайской конференции по пропаганде и идеологии Си Цзиньпин обозначил приоритеты международной пропаганды. Он поставил задачу верно рассказать историю Китая, возвысить его голос и добиться действенности нарратива КНР по всему миру. В 2018 г. в рамках этой программы была создана новая медиа-империя «Голос Китая» под руководством Отдела пропаганды ЦК КПК, целью которой стало увеличить ресурсы и расширить возможности агентств, ответственных за выполнение поставленных задач по распространению позитивного образа Китая. Помимо этого, КПК и китайские дипломаты также значительно увеличили своё присутствие в социальных сетях, включая западные, большая часть которых запрещена в самом Китае, с целью расширить международную аудиторию. Американская организация, занимающаяся журналистскими расследованиями, ProPublica задокументировала, помимо всего прочего, рост числа фальшивых твиттер-аккаунтов, ассоциирующихся либо с КПК, либо с китайскими государственными органами. Тотальный охват аудитории составил более 100 миллионов человек. Это информационная база очень пригодилась во время эпидемии коронавируса COVID-19, чтобы транслировать необходимый Китаю нарратив и эффективно проводить информационную политику правительства КНР.
Освещение эпидемии китайской пропагандой за рубежом можно разделить на четыре основных стадии.
Начало – середина января 2020 г.: преуменьшение серьёзности ситуации и критика тех, кто о ней сообщал; информация от них трактовалась китайским правительством как «фальшивка».
Начало февраля: председатель Си объявляет «народную войну», нарратив меняется на восхваление лидерских качеств китайского правительства и лично Си Цзиньпина, подчёркивается роль иностранного вмешательства в ухудшении имиджа КНР в рамках действий в период пандемии.
Март: эпидемия идёт на спад в Китае, но начинает развиваться глобально; фокус перемещается на поиск ответственных лиц и подчеркивание усилий Пекина по международному сотрудничеству в борьбе с пандемией.
Март – апрель: рост критики США и соответствующих американских нападок на действия Китая во время эпидемии.
Текущая ситуация с «мягкой силой»
Согласно опросам общественного мнения, проводившихся после прихода Си Цзиньпина к власти, уверенность жителей разных стран в том, что он способен верно действовать в международных делах, и международная привлекательность Китая стабильно снижаются. Так, в ежегодных докладах Soft Power 30 Китай после 2016 г. занимает одно из последних мест (например, в 2019-м он был 27-м из 30). Опрос Pew Research Centre показал, что, даже несмотря на то, что влияние Китая в мире растёт, это не означает, что восприятие страны становится более позитивным.
Всё вышеперечисленное подтверждает несостоятельность тезиса о том, что Китай обладает «мягкой силой». В действительности фактическая реакция КНР на кризис, вызванный нынешним коронавирусом, подтвердила уже существующие опасения:
- неправильные действия на ранней стадии и отсутствие прозрачности в подаче информации о фактических данных и принятых мерах;
- попытка уйти от ответственности и посеять сомнения в источниках вируса;
- борьба за влияние под видом щедрости;
Это усилило беспокойство в мире по поводу экономической взаимосвязанности и зависимости от поставок из Китая, проблем безопасности, ставящих вопрос о необходимости частичного сокращения связей, и проблем с правами человека в Китае и недемократического характера его режима.
Есть основания предположить, что рейтинги Китая упадут ещё ниже после окончания кризиса. Несмотря на активные попытки сформировать нарратив вокруг коронавируса в свою пользу, КПК сталкивается с проблемой международного восприятия собственной политики, которая, скорее всего, в ближайшее время только усугубится.
Внутрикитайские оценки ситуации также подтверждают выводы. В полученном журналистами докладе Института современных международных отношений, являющегося исследовательским центром при Министерстве государственной безопасности Китая, возможная мировая реакция на ситуацию с короновирусом сравнивается с международной реакцией на подавление протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.
Что не так с китайской «мягкой силой»?
Можно выделить три основные структурные проблемы, связанные с подходом правительства КНР и КПК к пропаганде и попыткам использовать «мягкую силу».
Основная цель: Все ресурсы, мобилизованные для правильного освещения истории Китая, имеют своей задачей восхваление и легитимацию власти КПК. Такой подход становится автоматически непривлекательным для международного сообщества и тех, кто не поддерживает авторитарные политические режимы. Кроме того, информация, исходящая от таких ресурсов, не подвергается критическому анализу, что ещё сильнее подрывает её надёжность. Она представляет собой пропаганду в худшем понимании.
Основная аудитория. Вместо того, чтобы искать способы привлечь иностранную аудиторию посредством «мягкой силы», Китай направляет основные усилия на домашнюю аудиторию и самих членов партии. КПК – организация, замкнутая на себе, озабоченная поддержанием своего имиджа, легитимности и расширением собственных полномочий. Это в какой-то степени можно назвать «мягкой силой», но не для иностранной аудитории. Дипломатия «волка-воина», агрессивная по своей сути, не может быть привлекательной для иностранцев.
Основная функция. То, что многие называют китайской «мягкой силой», таковой не является. Если принять определение «мягкой силы» Джозефа Ная, окажется, что Китай в основном наращивает влияние через инструменты «жёсткой силы», типа экономической политики «кнута и пряника» в странах Африки, Юго-Восточной Азии. Безусловно, такой подход оправдывает ожидания китайских элит и создаёт рычаги политического воздействия на другие страны, но это не «мягкая сила». КПК куда больше приспособлена к поиску влияния и приобретению авторитета посредством «жёсткой силы». Она куда более эффективна в мягкой реализации «жёсткой силы», но ей крайне трудно использовать «мягкую силу». Ориентация на «жёсткую силу» предпочтительнее для лидеров Китая, так как они способны эффективнее с ней работать.
Чего стоит ожидать?
Обесценивание «мягкой силы» КНР ещё не значит, что Китай вообще ей не обладает. И уж тем более не значит, что у Китая нет геополитического влияния. Геополитическое влияние крайне важно, но его не надо путать с «мягкой силой». Китай пока не способен поднять свой авторитет на мировой арене посредством «мягкой силы», а его политика настолько противоречива, что вообще неясно, желает ли он в действительности заниматься поднятием собственного авторитета в глазах мира.
В принципе можно ожидать некоторую паузу в осуществлении дипломатии «волков-воинов» на время борьбы с пандемией коронавируса. Но КПК инвестировала огромные ресурсы в «правильный рассказ истории Китая», и, следовательно, пропаганда будет продолжаться. Однако Пекину придется адаптировать её под международную аудиторию. Более того, КПК скорее всего воспринимает свою борьбу с коронавирусом как успех. Особенно важно поддержание такого восприятия среди населения и в самой партии, где легитимация режима важнее всего. Поэтому мы можем ожидать похожие информационные кампании в будущем, хотя они обещают стать более продуманными.
Возможно создание куда более аутентичного, привлекательного и эффективного за рубежом типа китайской «мягкой силы», но то, что делает Пекин, более уместно называть своим реальным именем – пропаганда и стремление представить влияние авторитарного Китая в позитивном ключе.
Есть старая пословица, которая выражает всю суть «мягкой силы»: «Лучшая пропаганда – это её отсутствие». Но пока КПК находится у власти, такой подход вряд ли осуществим. Коммунистический Китай не захочет применять эту пословицу в политической жизни.
Текст подготовили: Екатерина Жирухина и Александра Бочарова.
