Россия в глобальной политике

Премьер-министр Японии Сигэру Исиба, несмотря на образ эпатажного лидера-новатора, с которым он пришёл к власти, продемонстрировал в своей исторической политике не больше новизны, чем его консервативные предшественники. Аккуратная формула баланса между «хватит извиняться» и «давайте не злить соседей», кристаллизованная покойным Синдзо Абэ, пережила уже несколько кабинетов министров и, похоже, останется основным ориентиром для исторической политики Токио на ближайшую перспективу.

Новый премьер – старые формулы

В 80-ю годовщину объявления о капитуляции Японии 15 августа на церемонии, посвящённой памяти погибших во Второй мировой войне, премьер-министр Сигэру Исиба обратился к нации со словами о необходимости «проникнуться раскаянием и осознать уроки войны»^[1]. За речью, однако, ощущалась недосказанность: миллионы жертв японской агрессии за пределами страны Исиба обошёл молчанием. Кроме того, ранее в рамках весеннего и осеннего фестивалей премьер-министр совершил ритуальные подношения в храм Ясукуни. Скандально известное синтоистское святилище считается символом японского милитаризма и регулярно становится причиной дипломатических протестов со стороны Пекина, Сеула и других столиц.

Односторонние речевые формулировки или ритуальные подношения не являются чем-то новым – они были характерны и для предшественников Исиба.

Отметить стоит как раз постоянство, с которым премьер-министры с различными идеологическими ориентациями уже на протяжении десятилетия придерживаются в вопросах памяти о войне одного и того же алгоритма.

После победы на выборах в октябре 2024 г. Сигэру Исиба, склонного к вызывающе либеральным высказываниям, СМИ активно обсуждали позиции нового лидера по вопросам исторической памяти – многие классифицировали его как сторонника прогрессистских взглядов^[2]. Действительно, ранее Исиба осуждал неспособность Японии «признать свою ответственность за войну», высказывался в поддержку Токийского трибунала, придерживался взвешенного мнения о военных преступлениях. Однако на практике в сфере исторической политики – усилий государства по утверждению определённой интерпретации истории и соответствующих коммеморативных практик – его «прогрессистская» линия практически не отличается от курса предшественников: прагматика Фумио Кисида, функционера Ёсихидэ Суга и консервативного тяжеловеса Синдзо Абэ. Можно утверждать, что в Токио сложилась устойчивая формула поведения в сфере исторической политики.

Культ героев войны и консервативный ренессанс

Историческая память японского общества о прошедшей войне характеризуется консенсусом вокруг самовиктимизации – представлении народа Японии в качестве главной жертвы. Не случайно важнейшим коммеморативным символом остаётся ядерная катастрофа Хиросимы и Нагасаки.

Представители политической элиты страны – верхи бюрократии и правящей Либерально-демократической партии – исторически занимали более правые позиции. Их взгляды строились на культе героической жертвенности военного поколения, отрицании агрессивной природы довоенной японской политики. Преодоление идентичности, заложенной Токийским процессом и «пацифистской» конституцией, и восстановление национальной гордости виделись наиболее важными задачами. Важным символом для националистов стал храм Ясукуни – место почитания героев, павших за страну и императора. Особенное значение святилище приобрело после того, как в 1978 г. в его списки были внесены военные лидеры, осуждённые Токийским трибуналом.

В последние десятилетия в контексте курса Токио на построение «нормального государства», т.е. преодоление послевоенных ограничений, а также как ответ на активность в 1990-х гг. либерально-пацифистских сил, призывавших Токио к покаянию за военные преступления, историческая политика в Японии начала смещаться вправо.

Яркий пример – Дзюнъитиро Коидзуми, который в период своего премьерства с 2001 по 2006 гг. ежегодно посещал Ясукуни.

Важной вехой стал период, когда во главе кабинета был Синдзо Абэ. Начиная с 2013 г., в речах по случаю дня капитуляции он прекратил практику выражения «раскаяния» за «страдания, причинённые Японией множеству стран», характерную для таких обращений ранее. В декабре 2013 г. он нанёс личный визит в храм Ясукуни. Спустя два года в специальном заявлении, приуроченном ко Дню памяти окончания войны, Абэ объявил, что будущие поколения «не должны быть обречены извиняться»^[3]. Став фундаментом современной позиции Японии по историческим вопросам, это заявление подвело черту под практикой официальных извинений.

Токио в поисках баланса

Такой настрой японской стороны, однако, вызывал негодование Китая, Южной Кореи и США. Прагматические внешнеполитические интересы привели Токио к необходимости искать баланс в продвижении патриотической интерпретации истории.

Попытку его нахождения предпринял сам Коидзуми, чьи посещения Ясукуни вызвали ожесточённые протесты китайцев и корейцев. Так, в 2005 г. по случаю годовщины капитуляции он выпустил заявление, выражающее «глубокое раскаяние» за колониальную агрессию и причинённые страдания^[4]. Однако, несмотря на смелые формулировки, Пекин и Сеул встретили извинения с недоверием: на фоне посещений Ясукуни они казались неискренними.

Абэ предпринял более успешную попытку выстраивания баланса, изменив подход к проблеме. Так, после 2013 г. премьер-министр, демонстративно воздерживаясь от посещения Ясукуни, перешёл вместо этого к практике направления в храм ритуального подношения «масакаки». Несмотря на упомянутое высказывание 2015 г., он не дезавуировал прежние заявления об ответственности Японии за колониализм, агрессию и преступления, включая чувствительную для консерваторов проблему «женщин для утешения» – с целью избежать конфликтов с соседями. Более того, Абэ даже предпринял попытку договориться с Сеулом о компенсациях для «женщин для утешения», однако инициатива потерпела неудачу из-за прихода к власти в Южной Корее левого правительства.

Такой образ действий характерен и для последующих лидеров. Они воздерживались от посещения Ясукуни, однако неизменно направляли пожертвования. Преемники Абэ, как и он сам после 2015 г., в речах по случаю дня капитуляции повторяли одинаковые формулировки, игнорирующие упоминания о жертвах войны среди неяпонцев. Выражения соболезнований стали крайне редки и ограничены сферой отношений с Сеулом: один из немногих примеров – выражение Фумио Кисида во время визита в Южную Корею в 2023 г. «глубокой опечаленности» страданиями подневольных корейских рабочих.

Эхо Синдзо Абэ в политике Исиба

Действующий премьер-министр Сигэру Исиба – не исключение. Хотя до избрания он критически относился к посещениям политиками Ясукуни, в октябре и в апреле вслед за предшественниками направил в святилище ритуальное подношение. Речь по случаю 80-летия капитуляции также не содержала кардинальных изменений. Премьер сумел вернуть в неё слово «раскаяние», однако не уточнил, за что и перед кем Япония раскаивается. Хотя речь Исиба звучала достаточно прогрессивно на фоне обращений предшественников, возвратом к риторике, имевшей место до 2013 г., её считать нельзя.

Показателен также саммит премьера с южнокорейским лидером Ли Чжэ Мёном 23 августа 2025 г. Несмотря на репутацию президента Ли, известного непримиримой позицией по вопросу японской ответственности, в итоговом пресс-релизе тема истории почти не затрагивалась. Единственной отсылкой стало подтверждение «приверженности позиции предыдущих кабинетов по вопросам исторического сознания, включая японо-южнокорейскую декларацию 1998 года»^[5]. Хотя упомянутая декларация выражала «глубокое раскаяние и искренние извинения» корейскому народу, новых утверждений о признании ответственности Исиба избежал.

Выстроенная Синдзо Абэ формула коммеморативных практик, поддерживающая баланс между патриотической интерпретацией истории и прагматическими соображениями внешней политики, пережила как самого её архитектора, так и несколько последующих кабинетов.

Она продемонстрировала свою эффективность: несмотря на периодические обвинения в ревизионизме, серьёзных дипломатических скандалов, связанных с исторической памятью, удаётся избегать. Более того, как показывает пример недавнего саммита с Южной Кореей, в условиях нарастания международной неопределённости такая стратегия не является препятствием для налаживания отношений. В обозримой перспективе Токио, вероятнее всего, сохранит приверженность этой формуле.

Автор: Ярослав Фокин, аспирант Института стран Азии и Африки МГУ имени М.В. Ломоносова, выпускник школы авторов журнала «Россия в глобальной политике» «Учи учёного» 2025 года.