Атмосфера, конечно, изменилась. В Европе окрепли голоса противников санкций. Еще год-полгода назад представители бизнеса, заинтересованные в российском рынке, помалкивали, поскольку знали, что в тогдашнем политическом климате это не возымело бы эффекта. По мере «потепления» стало можно возражать против политических запретов. В российском углу ринга тоже демонстрируют больше интереса к активизации сотрудничества, смещению фокуса дискуссии на социально-экономическую поляну.
Сценарий на предстоящие месяцы понятен. Санкции ЕС против России (наиболее жесткая секторальная часть, введенная летом 2014 года) продлеваются еще на полгода. Однако решение сопровождается громко звучащими возражениями и обсуждением алгоритма будущей поэтапной отмены.
Если не случится резких обострений на Украине, с января начнется демонтаж санкционного режима.
Вопрос, однако, что будет дальше. Сергей Лавров сообщил, выступая на Валдайской панели Санкт-Петербургского форума, что МИД предложил Еврокомиссии инвентаризацию всего комплекса соглашений, чтобы определить, что перспективно, а что нет. Это нужная инициатива, однако одним технократическим подходом не обойтись.
Кризис, который начался в 2014 году, породил глубокое недоверие на разных уровнях. Публичные высказывания на форуме это в очередной раз наглядно продемонстрировали — даже с учетом того, что приехавшие туда европейские гости представляют благожелательно настроенную часть истеблишмента. Поэтому чуть ли не в то же время, когда итальянский премьер Маттео Ренци красноречиво предлагал перевернуть неприятную страницу, Италия спокойно поддержала продление санкций против России из-за Крыма. Николя Саркози, выступая с позиции истинного друга России, призывал ее не мелочиться и пойти навстречу, потому что она, мол, самая сильная. На что Владимир Путин днем позже ответил, что Москва могла бы, например, отменить контрсанкции, но не уверена, что «нас не кинут». Еще один любопытный пример того же рода — высказывание главы МИД Словакии Мирослава Лайчака, тоже отнюдь не ястреба: «Я не хочу видеть, что мы формально поддерживаем санкции, а в обход санкций все подписывают крупные сделки с Россией, посещают ее, встречаются с людьми, которые находятся в черном списке». Иными словами, тут уже сами государства ЕС страдают взаимным недоверием, опасаясь, что их тоже «кидают». Повторю, это те из европейцев, кто действительно считает, что с санкциями пора завязывать. Между тем есть и другая обширная группа, для которой вопроса послаблений не существует: снижать давление на Россию нельзя никогда. Найти поводы для продления, а то и ужесточения — раз плюнуть. Мы живем в такой накаленной атмосфере подозрительности, что любое рутинное событие, наподобие беспорядков на футбольном матче, превращается в острый политический конфликт.
Примечательно, что зловещий портрет России, который все больше тиражируется в Европе, во многом является зеркальным отражением образа, который мы сами себе создаем. В центре российского общественно-политического сознания — суверенитет и роль государства (ее укрепление), постоянная тема — все большая консолидация общества в поддержку государственной власти. На Западе в это поверили, в результате многие всерьез убеждены, что в России вообще ничего не происходит само по себе, без не просто соизволения, а прямого указания высших властей. Будь то использование допинга спортсменами, буйство болельщиков или отдельные высказывания в российском публичном пространстве. Извне Россия выглядит как авторитарный монолит, и те из иностранных наблюдателей, кто знаком с устройством отечественного общества, обычно удивлены несоответствием принятого на Западе описания и реального и крайне многообразного положения вещей.
Наиболее удивительный процесс сегодня — конструирование псевдоидеологической конфронтации.
Идейных противоречий наподобие тех, что были в годы «холодной войны», нет и в помине, но поляризация и стремительное упрощение взаимных оценок и представлений как будто направлены на то, чтобы вернуться к понятной черно-белой картине. Из этой категории и постоянное противопоставление (не только на Западе, но и у нас) западного и восточного компонента российской внешней политики. Все вроде бы признают, что сбалансированное развитие в обе стороны — не просто нормально, но и совершенно необходимо. Однако как только этот баланс пытаются реализовать на практике, начинается нагнетание страстей про «отказ от Европы», «капитуляцию перед Китаем» и пр. То есть желание расставить точки над «i» и вынести окончательный вердикт непреодолимо.
Остается только раз за разом убеждать всех (включая себя самих), что в современном мире и вправду нет игр с нулевой суммой. А черно-белое кино ценимо синефилами, но вообще-то уже безнадежно устарело.
