Совокупные военные расходы на оборону стран Европейского союза составляют 325 млрд евро – это колоссальный бюджет. Как продвинулся Евросоюз в обеспечении стратегической автономии за последние годы? Насколько важна Украина в работе европейского военного блока? Чего стоит опасаться России? Об этом, а также о новой экономике Североатлантического альянса Фёдору Лукьянову рассказала Екатерина Дегтерёва, профессор НИУ ВШЭ, заместитель директора Института мировой военной экономики и стратегии, в интервью для программы «Международное обозрение».
Фёдор Лукьянов: На саммите НАТО принято долгожданное решение увеличить финансирование до 5 процентов ВВП к 2035 году. Расходы на оборону повышаются формально в 2,5 раза. Все довольны, Трамп очень доволен. Что это означает на практике? Куда эти деньги пойдут? Там же эти расходы тоже делятся на две части?
Екатерина Дегтерёва: В этом вопросе можно выделить три подвопроса: 1) Будут ли они реально выделены или нет? 2) Насколько это формальная или неформальная тема для стран? 3) Если деньги будут выделены, куда реально они будут потрачены?
Если в первой части смотреть объективно, то есть в динамике, то с 2014 г. расходы стран НАТО на оборону объективно выросли. Это общемировая тенденция, в мире в целом военные траты увеличиваются. По итогам 2024 г. совокупные расходы стран НАТО были порядка 1,3 трлн долларов – цифры колоссальные. Больше всех, конечно, приходится на долю американцев. Среди европейцев лидеры в процентах от ВВП Польша и Прибалтика. В НАТО 32 страны, и 23 из них выполняют показатель в 2 процента, который установили в 2014 г., девять стран не выполняют. В том числе не выполняет раздражающая Трампа Испания – в процентном соотношении у них цифра совсем небольшая в районе 1,2 процента. Но в целом да, расходы растут.
По второму вопросу, насколько всё формально или неформально. Мы понимаем, что это был саммит «всё для папочки, чтобы папочке было приятно» – быстро, коротко, как он любит. Это во многом декларативная вещь, но одновременно и страны подстраховались. Изначальный срок был 2032 г., далее 2035 год. Потом, чтобы нагнать ещё чуть больше неопределённости, обязательства разделили на две части: 3,5 процента на чисто военные дела, 1,5 процента на сопровождение. По условиям, страны ЕС должны ежегодно отчитываться, но европейцы очень хорошо умеют делать детализированные, сложные отчёты. Это проблем у них не вызывает.
Фёдор Лукьянов: Понятно, что это будет в чём-то мухлёж. Все будут выгадывать, та же Испания начнёт записывать под военные расходы строительство мостов между деревнями и прочее. Тем не менее тенденция очевидна – повышение будет. Те страны, которые не выполняют сейчас даже 2 процента, заставят подтягиваться.
Екатерина Дегтерёва: В целом да, общая динамика нарастающая. Здесь самое важное, на что же реально будут потрачены деньги.
В знаменитом докладе Драги о состоянии и перспективах европейской экономики указано, что в 2023 г. зависимость ЕС от неевропейских поставщиков в сфере военной продукции составляет 78 процентов, причём это зависимость по всей цепочке добавленной стоимости: от сырья до критических технологий. Из них 63 процента – американцы, а если брать по странам, то больше всего, на 70 процентов, зависит Германия как основной донор. Это колоссальный уровень зависимости. Из этого вытекает вопрос – на что будут потрачены деньги.
Фёдор Лукьянов: То есть нет цели снижать зависимость? Наоборот: давайте деньги, тратьте всё на американское оборудование, оружие и всё.
Екатерина Дегтерёва: Идёт всё большее включение европейских производителей в американские цепочки. Даже там, где что-то они делают своё, – всё равно преимущественно на американском оборудовании. Уйти от этого в краткосрочной перспективе практически невозможно.
Фёдор Лукьянов: Трамп же прямым текстом говорит: покупайте наше оружие, иначе мы расстроимся.
Екатерина Дегтерёва: Да, это действительно так. Объективно с точки зрения экономической и военно-промышленной кооперации уйти из этих цепочек сложно – очень тесное переплетение. Мы смотрели структуру акционерного капитала в европейских крупных оборонных компаниях, там очень высокое присутствие американцев. Это годами складывалась, и за какой-то краткосрочный период преодолеть нынешнее состояние невозможно.
Фёдор Лукьянов: То есть любимая Макроном и рядом других европейцев «стратегическая автономия» – это чистый лозунг?
Екатерина Дегтерёва: Если говорить про перспективы ВПК и про то, насколько они смогут быть действительно самодостаточными, не так всё просто. Проблему надо разделить на два измерения: краткосрочная и долгосрочная перспектива.
В краткосрочной перспективе сейчас в большей степени идут какие-то косметические изменения. Они точечные и касаются больше модернизации и наращивания отдельного производства, но нет качественного рывка. Зависимость от американцев только растёт. Но если посмотреть в более долгосрочном и системном плане, в динамике, то ситуация совсем другая и не настолько радужная для нас.
С начала 2000-х гг. начал формироваться европейский ВПК. Первые двадцать лет действительно шли вялотекущие процессы, которые можно охарактеризовать как общий политический контур. Да, они приняли много политик (ОВПБ, ЕПБО, Лиссабонский договор и так далее) и политических деклараций, но реально в военно-промышленной интеграции, в экономической основе этой политической интеграции они сделали очень мало.
В 2007 г. принята стратегия оборонно-промышленного комплекса – European Defence Technological and Industrial Base (EDTIB). По сути, это структурированный по отраслям перечень стратегических оборонных предприятий – то, с чего начинается любое системное формирование ВПК. В 2007 г. приняли решение, что его надо формировать. Потом в 2013 г. говорили, что надо что-то делать, но, по сути, к 2020 г. ничего не сдвинулось.
Фёдор Лукьянов: Количество денег – это прекрасно, но это не решает, если нет консолидированной, разумной, рациональной структуры, кто, что делает и прочее. Сейчас она формируется в Европе?
Екатерина Дегтерёва: Да, она формируется. Самое настораживающее даже не то, что это, безусловно, воля глобальных политических элит, – она обеспечена работой оружейного лобби, интересами военно-промышленных компаний и крупных оборонных корпораций. Вместе – лобби плюс элиты – дают очень хорошие результаты. Совокупные военные расходы не всего НАТО, а только стран Европейского союза составляют 325 млрд евро. Это вторые расходы в мире, колоссальный бюджет. На него накладывается то, что за последние несколько лет они сделали, преодолевая разногласия, и это настораживающая тенденция. Они последовательно превращаются в агрессивный военный блок.
Фёдор Лукьянов: Много говорится о том, что Украина будет играть важную роль (промышленная база, накопленный опыт и так далее). В какой степени это так? Важна ли для них Украина в этой цепочке или в этом конгломерате?
Екатерина Дегтерёва: Украина – это главное применение, куда они всё могут потратить, и главный тестовый полигон. Целый ряд крупных европейских оборонно-промышленных компаний – одна за другой – строит заводы. Безусловно, Украина важна как площадка применения компетенций.
Фёдор Лукьянов: Мы, может быть немножко высокомерно, привыкли считать, что Европа без Америки – никуда, деградирует и так далее. Есть ли преимущество европейского ВПК, европейской военной организации, где европейцы опережают американцев?
Екатерина Дегтерёва: Начнём с недостатков, их больше. Общепризнанная истина, что Европейский союз – самый глубокий в мире интеграционный союз. С этим сложно спорить – у них самый глубокий уровень интеграции, который все рассматривают как пример идеального интеграционного объединения. Тем не менее есть ряд проблем, которые решить у них не получилось. В сфере ВПК первая проблема, что воля элит и воля оружейного лобби не совпадает с волей народа и волей общества в странах.
Фёдор Лукьянов: Не хотят воевать.
Екатерина Дегтерёва: Да. Страны воевать не хотят, и русскими всех не напугаешь. К примеру, португальцев напугать русскими сложно. Это системная проблема.
Вторая проблема скорее юридическая и находится в правовой плоскости. Чтобы они ни делали в сфере продвижения (Европейская политика безопасности и обороны, огромное количество документов и движение к стратегической автономии), всё-таки вопросы безопасности и обороны остаются в национальной компетенции стран-членов. Это значит, что всегда надо договариваться и находить консенсус. Устойчивость согласованных решений всегда под вопросом.
Третье и, наверное, самое сложное, что у них не получилось сделать и что им мешает стать сильным ВПК, – у них не получается сделать единый наднациональный рынок оборонных закупок. Они десятилетиями пытаются решить эту проблему, но никто свой кусок пирога отдавать не хочет.
Из отсутствия политической воли формирования единого рынка оборонных закупок вытекает ещё три подпроблемы.
Первая (на микроуровне) – это разные стандарты, то есть производители, к примеру, делают много разных танков. Здесь они тоже двигаются, но пока это плохо решаемо.
Вторая – это конкуренция внутри самого Европейского союза на уровне стран. Конечно, есть конкуренция с китайцами и разными внешними игроками, но помимо этого она у французов с немцами, с итальянцами. Они сейчас пытаются делать крупные проекты в сфере ПВО, в сфере бронетехники и так далее, но всё равно у них не получается объединиться, то есть где-то не участвуют немцы, где-то не участвуют французы. Постоянная конкуренция вытекает из отсутствия этого рынка закупок.
Третья проблема, которая выражается на макроуровне, – идут разные хаотичные решения среди институтов ЕС, PESCO (Постоянное структурированное сотрудничество по вопросам безопасности и обороны) и НАТО. Получается, три разных игрока, везде участвуют одни и те же страны и всё это на одни и те же деньги – в этом очень большая сложность.
Какие-то отдельные вещи европейцы пытаются делать: в сфере бронетехники, хорошо сейчас сделали по снарядам. В сфере закупок, кстати, они тоже запустили новую программу программа EDIPRA. Они пытаются решать проблему оборонных закупок точечно. Выделяют деньги непосредственно под какие-то отдельные инициативы: надо сделать закупку по ПВО, по бронетехнике, по снарядам. Там сейчас огромное количество новых заводов – в частности в Чехии, в Польше. Страны подключаются, но о каких-то прорывных вещах говорить сложно, пока не решены вот эти три глобальные проблемы.
Фёдор Лукьянов: Тогда наблюдаем и не теряем бдительность.
Екатерина Дегтерёва: Да, надо постоянно смотреть. Агрессивный союз растёт, и изменения в части корпоративной структуры очень важны. Насколько в долгосрочной перспективе это представляет угрозу, можно увидеть по капитализации компаний: у Rheinmetall капитализация с 2021 г. по 2025 г. выросла в 10 раз, у Saab – в 6 раз, у Rolls-Royce – в 5 раз.
Фёдор Лукьянов: Впечатляющие темпы.
Екатерина Дегтерёва: Да, капитализация оборонных компаний реально растёт. За этим нужно наблюдать. Помимо этого, нужно отслеживать зависимость от американских закупок, – это тоже очень важный для нас показатель.
