Теории позволяют проанализировать процессы в мире с использованием разных подходов. Примерно с таких слов начинается курс по теории международных отношений. Для более ясного понимания иногда приводим пример с очками: линзы разной формы и цвета позволяют взглянуть на мир по-разному. Как правило, те или иные постулаты разных школ проще рассматривать применительно к политике конкретных стран. И тогда у студентов складывается картина, в которой одни страны руководствуются одной теорией, а другие – совершенно иной. Что, по сути, не совсем верно.
Однако сегодня мы наблюдаем борьбу парадигм. Одни возводят в примат национальные интересы и вопросы безопасности, другие – свой «сад» среди джунглей. И тут наступает поляризация. Те, кто готов сражаться за этот «сад», создают коалиции «общих ценностей». А те, для кого личные интересы выше коллективных, стоят в стороне и извлекают выгоду, не создавая коалиции. Проблема заключается в том, что, пережив шоковую терапию реализма, некоторые страны всё ещё в поиске своего пути.
Среди них современная Армения, которая, являясь союзником России, провозгласила демократическую «революцию» в 2018 году. Итоги войны в Нагорном Карабахе 2020 г. существенно изменили конфигурацию региона. С одной стороны, на первый план вышла повестка мира. С другой, переговоры о мирном будущем сопровождаются регулярными эскалациями. Интересы Азербайджана вполне ясны и понятны, а вот интересы Армении определить сложно.
Наследие реализма Армении
По итогу первой войны в Нагорном Карабахе, которая завершилась победой армянской стороны, в регионе сформировался статус-кво, который обеспечивался военным балансом двух сторон. В свою очередь, последний создавал необходимую повестку для проведения переговоров. Несмотря на то, что армянская сторона находилась в позиции догоняющего, баланс всё же сохранялся. Основное внимание уделялось двум важным направлениям.
Первое – не только поддержание, но и развитие отношений со стратегическим союзником – Россией. И даже дрейфы в рамках «комплементарной политики» основывались на движении самой России на Запад. Но в основе политики Армении в отношении России лежало фундаментальное соображение реалистов, согласно которому малым государствам необходимо вступать в альянсы, чтобы выжить – как в политическом, так и в экономическом плане. И основная угроза была связана не с Азербайджаном. Она исходила из Турции, которая открыто поддерживала своего союзника и была готова вступить в войну в 1990-х. Исходя из этого принимались решения о размещении 102-й российской военной базы в Гюмри, об организации охраны границ Армении совместно с российскими пограничными войсками, о членстве Армении в ОДКБ и регулярном проведении учений на территории республики, о вступлении в ЕАЭС, что повлияло на экономический рост. В условиях частичной блокады Армении выбор союзника в лице Москвы определялся как имеющимися хозяйственными связями, так и принятием того факта, что Южный Кавказ является зоной российских интересов.
Вторым важным направлением для руководства Армении было военное строительство. Несмотря на скромные экономические ресурсы, военный бюджет Армении показывал поступательный рост. Даже несмотря на резкое падение азербайджанского военного бюджета в 2015–2017 гг. в долларовом эквиваленте более чем в 2 раза, военный бюджет Армении продолжал расти. Вместе с тем основная часть расходов Еревана реализовывалась за счёт внебюджетных средств, которые не отражены в открытых источниках. Очевидно, что после разработок нефтяных и газовых месторождений Азербайджана конкурировать в абсолютном выражении средств, выделяемых на оборону, не представлялось возможным. Поэтому для Армении того периода представлялось необходимым выровнять дисбаланс не количественным, а качественным образом. Примером этого стала закупка «Искандеров», которые по сегодняшний день стоят на вооружении только России и Армении. Количественные показатели дисбаланса также нивелировались закупкой вооружений по внутренним ценам, поскольку Армения являлась членом ОДКБ. Боеспособность поддерживалась путём проведения регулярных учений как в рамках ОДКБ, так и в масштабах республики.
Риторика руководства Армении раньше апеллировала к установкам реалистов. Например, районы вокруг Нагорного Карабаха рассматривались как зоны безопасности, а решение проблемы Нагорного Карабаха – сквозь призму национальных интересов, согласно которым он должен быть или независим, или же в составе Армении. На этом фоне другие вопросы, в частности налаживание отношений с Турцией, если и занимали место во внешнеполитической повестке, то второстепенное.
Инерция реализма и сдвиг к либерализму
Поворотным моментом во внешней и внутренней политике Армении можно считать события 2018 г., когда через протесты к власти пришла новая элита, которая находилась в оппозиции на протяжении десятилетий. Несмотря на патриотическую риторику, действия нового руководства приводили к постепенному ослаблению военного потенциала и фатальному слому баланса. Отказ от программы перевооружения, принятой по итогу войны 2016 г., роспуск ряда полков, имевших критически важное значение для обороны южных районов, ухудшение отношений с Россией – всё это в совокупности привело к ситуации, в которой Армения допустила новую войну и в ней капитулировала.
Ещё будучи в оппозиции, действующее руководство в Ереване видело проблему Нагорного Карабаха в качестве основной преграды для развития Армении. Это привело к тому, что сложно было представить в предыдущие десятилетия – Армения ведёт переговоры о будущем Нагорного Карабаха в составе Азербайджана, требуя лишь обеспечения прав местного армянского населения. Ереван не согласился на предложение Москвы «оставить решение вопроса статуса Нагорного Карабаха следующим поколениям», поскольку нерешённость проблем с соседями, исходя из новой парадигмы, не позволяла установить полноценный мир.
Говоря о мире в регионе, действующее руководство озвучивало один из незыблемых постулатов либеральной школы – международное сотрудничество является более рациональной альтернативой для государств, чем война. Поэтому на передний план вышли вопросы разблокировки транспортных коммуникаций, налаживание отношений с Турцией и Азербайджаном и последующее открытие границ. Всё это создаст стабильность в регионе, которая привлечёт инвестиции и экономическое процветание.
Однако по состоянию на сегодня мир так и не наступил. Регулярные эскалации продолжаются. Комментируя нападение в сентябре 2022 г. армянское руководство заявило: «Азербайджан напал на Армению, потому что мы показывали резкий экономический рост – агрессия была направлена на сдерживание нашего развития». Несмотря на экономические успехи, которые делались в предыдущие годы, представить подобный дискурс было невозможно. Появление данного тезиса возвращает нас к ещё одному постулату либеральной школы: демократические режимы создают основу для экономического развития, и главной угрозой в этом контексте являются недемократические государства. В Армении, с точки зрения нового руководства, «революция» 2018 г. искореняет коррупцию, что создаёт предпосылки для экономического роста, а единственной угрозой является недемократический сосед.
Данный дискурс подкрепился визитом спикера Палаты представителей США Нэнси Пелоси в Армению сразу после сентябрьской эскалации 2022 года. Тогда армянский премьер заявил, что видит готовность правительства США поддержать демократическую повестку страны и хотел бы выразить приверженность повестке демократических реформ. Заявление Пелоси подчеркнуло приверженность общим ценностям: «Демократия в Армении – это борьба демократии с авторитарными режимами в мире». Символизм заключается в том, что подобные заявления делались под картиной «Аварайр» – битва 451 г. между персами и восставшими армянами, которые уже приняли христианство. Отсылку к битве сделала и сама Пелоси, добавив, что это на этой картине изображён эпизод борьбы христианской Армении с Ираном. Другими словами, близкая США новыми ценностями Армения подверглась нападению как раз из-за этих ценностей. Именно эти ценности, а не суверенитет или территориальную целостность Вашингтон готов защищать.
Отношение Армении к своему союзнику, России, начало меняться. Практическим выражением стал отказ от проведения учений ОДКБ на территории Армении и отказ от участия в трёхсторонних переговорах в Москве на уровне глав внешнеполитических ведомств. На первый план стал выходить дискурс, согласно которому российское присутствие в Армении является не гарантией безопасности республики, а гарантией угрозы. Традиционно он исходил из Анкары, согласно ему – страны региона должны сами решать своих проблемы без привлечения третьих сторон. То есть тесное сотрудничество между Москвой и Ереваном является препятствием для последнего в процессе нормализации отношений с Турцией. Перспектива экономического сотрудничества между Арменией и Турцией противопоставляется отношениям Армении и России по вопросам безопасности.
Что касается традиционных силовых компонентов в вопросе обеспечения безопасности Армении, то они также начали отходить на второй план. В течение двух лет после окончании войны Ереван не закупал вооружение для восстановления военного потенциала, не проводилось масштабных учений, направленных на исправление ошибок, допущенных в период последней войны. Подобное развитие в совокупности с ухудшением отношений с Россией существенно ослабили позиции Армении, лишив её силовых аргументов на переговорах. На фоне действий Азербайджана, который продолжает вооружаться, укреплять стратегические союзнические отношения с Турцией по вопросам безопасности, проводить регулярные учения, Еревану нечего противопоставить. И несмотря на усиление этого дисбаланса, он продолжает держать курс на ослабление отношений с Москвой в надежде, что это приведёт к сотрудничеству с соседями, что в перспективе в принципе снимет необходимость во внешнем зонтике безопасности.
И всё же некоторые ноты реализма во внешней и оборонной политике Армении ещё слышны. Например, поступательное увеличение расходов на оборону сохранилось после 2018 года. Предпочтение жёсткого российского зонтика безопасности мягкому европейскому в виде двухлетней гражданской миссии ЕС говорит в пользу поиска внешнего гаранта. Это присутствие позволяет лишь отчасти выровнять баланс, который необходим в период временного транзита от конфронтации к сотрудничеству в регионе. Наблюдается резкое – на 40 процентов – увеличение военных расходов на 2023 г., что превысит затраты на социальную сферу (хотя это могло произойти за счёт неизрасходованных средств на оборону в 2022 г., которые переправились на следующий год). Армения отказывается от оказания какой-либо формы поддержки Украины, что затрудняет диалог Еревана с западными партнёрами.
***
Игнорирование географии приводит к тому, что создать и удержать тот самый «сад среди джунглей» невозможно. Иран, Турция и Азербайджан руководствуются, в первую очередь, категорией национальных интересов, а не категориями общих ценностей. Каждая из этих стран регулярно проводит военные операции и наращивает силовой потенциал. Пренебрежение к собственным национальным интересам в этих условиях может привести Армению не только к катастрофе, подобной той, что произошла в 2020 г., но и к более ощутимым последствиям. Сегодня, чтобы выжить, все страны надевают старые и не очень комфортные очки реализма. Еревану следует сделать то же самое.
