Россия в глобальной политике

В ближайшие годы произойдёт падение роли сферы услуг в экономике и перемещение занятости в сектора, восстанавливающиеся быстрее, – те, что связаны с производством товаров длительного пользования или оказанием услуг, исключающих личную коммуникацию с потребителем. Журнал «Россия в глобальной политике» совместно с Центром комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики» продолжает публикацию серии статей об изменениях на международной арене, связанных с пандемией COVID-19.  

Удар, который нанесла пандемия по и так уже нестабильной из-за санкций и торговых войн международной торговле, может принципиально изменить отношение компаний и правительств к выгодам и рискам глобализации и привести к пересмотру основ выстраивания экономических отношений на глобальном уровне.

Для снижения риска сбоев в цепочках поставок, наблюдавшихся во время острой фазы эпидемии, компании будут стремиться к большей стабильности и диверсифицированности. Это может привести к росту локализации производств, снижению роли международной торговли и её фрагментации. И, соответственно, даст шанс для активного развития региональных интеграционных объединений в ближайшие годы.

От правительств новая реальность потребует пересмотра концепций экономической безопасности в таких вопросах, как степень допустимой зависимости от глобальных поставок, роль государства и регулирование в сфере финансовой устойчивости частного сектора. При реализации такого сценария усугубятся тренды деглобализации и присутствия государства в ряде отраслей, а также произойдут долгосрочные изменения в структуре экономик.

Выгоды и риски от глобализированности экономики: взгляд после пандемии

По мере того как новые условия, перспективы и факторы, влияющие на процессы восстановления мировой экономики на горизонте пары лет стали достаточно ясны, стоит начать дискуссию о том, как новая нормальность в средне- и долгосрочном периоде может повлиять на изменения в экономическом поведении фирм, домашних хозяйств, экономическую политику и принципы выстраивания экономических отношений между странами.

Несколько месяцев жизни мировой экономики в условиях пандемии вскрыли ряд новых фактов.

Во-первых, глобальные цепочки добавленной стоимости и поставок нестабильны. Страны в одночасье могут лишиться поставок как промежуточной (что ведёт к остановке национальных производств), так и конечной продукции. Это несёт серьёзную угрозу для экономической безопасности стран.

Во-вторых, значительная роль сферы услуг в условиях пандемии ассоциируется с большими экономическими потерями, которые в результате ложатся на плечи государства. Именно развитые экономики оказались более подвержены подобного рода шокам[1] и в условиях пандемии для сервисноориентированных экономик выше риски снижения экономической активности и кратного роста безработицы.

В-третьих, рыночный механизм не способен быстро обеспечить производство и логистику дефицитных товаров и предоставление услуг по конкурентным ценам. Особенно это проявилось в случае с медицинскими товарами и частными системами здравоохранения, где наблюдались явные провалы рынка.

Пандемия нанесла удар по и так уже шаткой от санкций и торговых войн глобальной экономике и создала прецедент новых «сценарных условий», которые могут повториться и в будущем. Естественно, после завершения текущей эпидемии возникнет вопрос о том, как странам подготовиться к повторению подобного рода шоков и сделать свои экономические системы менее уязвимыми. Это, в свою очередь, заставит размышлять о степени оптимальной вовлечённости страны в международную торговлю, устойчивой структуре экономики и роли услуг, пересмотре концепций экономической безопасности и переосмыслении роли государства в ряде отраслей экономики.

Деглобализация мировой экономики и пересмотр концепций экономической безопасности

Кризис 2008–2009 гг. продемонстрировал критическую связанность мировых финансовых рынков и подверженность развивающихся стран массированному оттоку иностранного капитала на фоне кредитного сжатия в развитых странах. Во время текущего кризиса под ударом оказались и товарные рынки. При выстраивании цепочек поставок компании обычно искали лучшего в мировой экономике по соотношению цена/качество поставщика. Однако, как показала пандемия, такая система оказалась недиверсифицированной и неустойчивой к серьёзным шокам. Это уже приводит к переосмыслению выгод и издержек глобализации (Stiglitz, Shiller, et al., 2020).

В будущем компании и страны определённо сделают шаги в сторону пересмотра прежнего подхода. Это приведёт к большей фрагментации и деглобализации мировой экономики, росту локализации производственных процессов и, вероятно, даже частичному импортозамещению по стратегически значимым для стран товарным позициям, исходя из соображений экономической безопасности.

Безусловно, эти новые условия требуют развития и обновления теории экономической безопасности в вопросах, связанных с оптимальными уровнями вовлечённости в международную торговлю, независимости от внешних поставок и роли государства в снабжении критически важной продукцией и предоставлении услуг. Вероятно, в ближайшие годы мы увидим шаги правительств в сторону снижения рисков по этим направлениям и корректировку концепций экономической безопасности для учёта уроков пандемии.

Стоит ожидать, что такие настроения могут относиться в первую очередь к жизненно важным для функционирования национальной экономики отраслям (АПК, транспорт, телекоммуникации, энергетика, медицинская отрасль и машиностроение и производство оборудования, с ними связанного), однако общее стремление к большей стабильности и диверсифицированности поставок будет характерно для всех видов деятельности. Это усилит деглобализационнный тренд.

Однако, стоит отметить, что коронавирус явился лишь катализатором для ускорения процессов деглобализации. Они начались ещё до пандемии. Распространение санкций и торговых войн – мер «нового протекционизма» – в отношениях между крупнейшими экономиками в последние годы уже поставило вопрос об оптимальном уровне открытости страны для глобальной экономики. В частности, появилось и соответствующее научное направление и терминология, отражающая возможные риски сильной экономической взаимосвязанности, понимающая взаимозависимость как оружие – weaponized interdependence (Khanna & Mitachi, 2016; Farrell, Newman, 2019).

На фоне такой мотивации компаний и правительств к созданию более локальных, надёжных и диверсифицированных цепочек поставок могут возникнуть благоприятные условия для укрепления региональных интеграционных группировок. Для Евразийского экономического союза это может стать позитивным фактором, дабы обновить наметившиеся процессы интеграции. Если в первое пятилетие драйвером был именно эффект от создания Союза (упразднение барьеров для движения товаров, услуг и трудовых ресурсов), то в ближайшие годы уроки, полученные во время пандемии, и намерения правительств на укрепление экономической безопасности могут стать дополнительным драйвером для интеграционных процессов.

Структурная нестабильность экономик в условиях пандемии и перспективы развития сферы услуг

Структурная стабильность экономик – ещё один важнейший вопрос экономической безопасности, который заострила пандемия. Как демонстрирует экономическая динамика последних месяцев, в условиях подобного рода шоков сильнее всего страдают страны с большей долей сферы услуг в ВВП. В развитых странах она оказалась основным источником роста безработицы и фактически оказалась на обеспечении у бюджета. В ближайшие годы при проработке планов по подготовке к повторению подобных эпидемий перед правительствами встанет вопрос, кто будет нести эти издержки – вновь государственный сектор или более частный? И в случае если ответственность будет переложена на частный сектор, сфера услуг может подвергнуться более жёсткому регулированию.

Международные экономические организации (IMF, World Bank) по мере появления первых признаков восстановления мировой экономики стали всё чаще отмечать, что страны должны повысить свою способность к предотвращению подобного в будущем. Но как подготовиться к повторению подобного рода событий? Если в части реакции и состояния системы здравоохранения всё достаточно ясно, то в части плана борьбы и сглаживания экономических последствий чётких ответов пока нет.

В случае повторения таких эпидемий в будущем серьёзных экономических издержек, по-видимому, не избежать даже при значительном прогрессе в медицине. Подготовленность системы здравоохранения предполагает необходимый запас коечного фонда, штат инфекционистов и сильную вирусологию, а оптимальная реакция на вспышку – массовое тестирование, отслеживание цепочек контактов и точечная изоляция (пример Южной Кореи). Но в начале эпидемии и при появлении нового типа вируса всё равно есть временной лаг для создания необходимых тест-систем. Поэтому массовый карантин и экономический локдаун, по крайней мере на начальной стадии эпидемии, судя по всему, будут единственно возможной мерой, которая неизбежно ведёт к экономическим потерям.

В условиях шока пандемии значительная часть сферы услуг – авиатранспорт, гостиничный и ресторанный бизнес, фитнес и индустрия красоты – фактически оказались на обеспечении у бюджета. От того, в каких объемах и как долго власти готовы поддерживать такие отрасли, зависела и сейчас зависит динамика доходов занятых в указанных отраслях и риски кратного роста безработицы.

Фискальные издержки такой поддержки оказываются более чем серьёзными. По оценкам Capital Economics (2020), в оптимистичном сценарии отсутствия второй волны и достаточно быстрого восстановления долги федеральных правительств в развитых и странах со средним уровнем доходов вырастут примерно на 20 процентных пункта ВВП к 2022 году. Это поднимет уровень мировой задолженности до исторических максимумов, то есть превысит показатели Второй мировой войны.

Если ничего не менять, то в случае появления нового вируса правительства должны быть готовы к очередному витку роста государственных долгов, спаду реальных доходов и росту безработицы. Но с другой стороны, стремясь частично застраховать бюджет, они могут пойти и по достаточно неприятному для бизнеса сценарию, введения дополнительного регулирования: по аналогии с банковским нормативами по достаточности резервного капитала установить для определённых отраслей сферы услуг нормативы по поддержанию финансовой «подушки безопасности» (или банковской гарантии), способной покрыть по крайней мере одно-трёх-месячный фонд оплаты труда работникам организации. Это частично снимет финансовую нагрузку с госсектора, но в долгосрочном периоде затормозит развитие сферы услуг и ограничит роль в нём малых и средних предприятий. Но и краткосрочные перспективы сервисного сектора (гостиничного, ресторанного и всей индустрии развлечений) очень неопределённы. И это связано не только с карантинными мерами, но и с вероятным изменением предпочтений в потреблении.

Конечно, после снятия ограничений часть граждан с удовольствием вернётся к привычному образу жизни и отдыха, но определённая доля населения, преимущественно более старшего возраста, или же семьи, которых болезнь коснулась в тяжёлой форме, могут пересмотреть формат своего досуга.

Текущая пандемия может привести к долгосрочному сдвигу в потребительских предпочтениях обратно в сторону товаров длительного пользования, а именно –потребления товаров, связанных со спортом и изолированным отдыхом на природе и дома. Вероятно некоторое движение обратно, от экономики услуг экономике, основанной на производстве. И краткосрочный эффект на примере производства велосипедов (бум в Европе) уже виден. В этом смысле сектор спортивно-туристических и рекреационных товаров должен испытать подъём на фоне остальных отраслей.

Изменения вероятны и со стороны предложения – из-за снижения аппетитов предпринимателей к инвестициям в сферу услуг. Текущий кризис и потери останутся в памяти надолго, и даже незначительная вероятность повторения подобного будет отпугивать инвесторов. Гостиничная и ресторанная отрасль в крупных городах и до этого была сильно конкурентной и достаточно рисковой. Но теперь потенциальная доходность снизилась (по крайней мере – на ближайшие несколько лет), а оценки рисков возросли.

В результате действия этих сил в ближайшие годы произойдёт падение роли сферы услуг в экономике и перемещение занятости в сектора, восстанавливающиеся быстрее, – те, что связаны с производством товаров длительного пользования или оказанием услуг, исключающих личную коммуникацию с потребителем (онлайн и цифровые услуги/консультации, сервисы доставки и другие). Будет ли это снижение долгосрочным, зависит от психологической готовности общества к полному возвращению к прежним паттернам потребления, восстановления доходов и скорости трансформации и адаптации самой отрасли под новые условия.

[1] По прогнозам (IMF, 2020) спад ВВП в развитых странах составит -8%, в развивающихся странах без учёта Китая – 5%, в Китае рост замедлится до +1%.