Конфликт спровоцировало решение властей Приштины отменить на населённом сербами севере Косово действие документов и номерных знаков, выданных Сербией. Коллизия не новая, но до сих пор она имела вялотекущий характер, теперь же косовский премьер Альбин Курти решил, пользуясь международной ситуацией, двинуть вопрос.
С ходу не вышло. Резкая реакция косовских сербов и Белграда встревожила США, у которых сейчас и так дел по горло, американский посол в Приштине фактически наложил запрет на действия правительства. Введение в действие постановления отложили на месяц.
Косовский вопрос так и не решён с 1999 г., когда край де-факто получил независимость после кампании НАТО против Югославии. На сей раз риск перерастания более или менее рутинных трений в опасное столкновение растёт, поскольку кардинально изменился контекст.
Проблему югославского автономного края, провозгласившего независимость, решали в конце ХХ века в строгом соответствии с доминировавшим тогда и казавшимся практически безальтернативным подходом.
Собственно, строптивые были тогда именно на Балканах – в первой половине 1990-х случилась боснийская война, во-второй – косовская. Кстати, разница между принципами политического урегулирования в первом и втором случае говорящая. В Боснии от народов, которые не хотели жить вместе, из-за чего вели кровопролитную войну, Запад жёстко потребовал сохранения единого государства. Мол, на дворе не XIX век, этническое самоопределение – анахронизм. В косовском конфликте четыре года спустя подход развернулся на 180 градусов – косовары жить в Сербии не хотят и пусть создают отдельную страну. В обоих случаях западные принципы обеспечивались военной мощью НАТО.
Качество и моральную сторону политики двадцати пяти лет сейчас отложим в сторону. Констатируем самое важное. Вне зависимости от схемы решения конкретных конфликтов (а на Балканах есть и другие) взрывоопасный регион развивался в условиях, когда единственным образом будущего являлось членство государств в Евросоюзе – относительно близкое или весьма отдалённое, но неизбежное. Иных вариантов, планов B, C или D не предполагалось. Соответственно, именно ЕС осуществлял тактическое руководство, регулировал происходящие там процессы, и, в общем, это воспринималось как должное. Тем более что державы, традиционно активные и важные на Балканах – Россия и Турция, своё присутствие обозначали (иногда довольно явственно), но не претендовали на решающий голос в вопросах обустройства. Эта рамка определяла и пространство манёвра стран региона, в том числе и на словах фрондирующих, как Сербия.
Сейчас добавились два новых обстоятельства. Первое: Европейский союз пребывает в настолько уязвимом состоянии, что не готов брать на себя полноценную ответственность за чрезвычайно сложную и запутанную политическую ситуацию на ближайшей периферии. И не может обещать спасительного членства. Точнее, даже если оно наступит, оно не гарантирует, что проблемы останутся в прошлом. ЕС как политический игрок полностью отдал инициативу Соединённым Штатам, а как администратор себя не проявил.
Европейский менеджмент балканских проблем – и боснийской, и косовской – за четверть века не привёл к желаемому результату. Тем менее вероятно, что получится сейчас. Потому что второе обстоятельство – Россия и Европа/США/НАТО пребывают в состоянии острой конфронтации. И рассчитывать на содействие Москвы в урегулировании ситуации (будь то Косово или Босния) нет никаких оснований. Любимая Западом практика «выборочного взаимодействия» (работаем совместно с Россией, где это нам нужно, по остальным вопросам противостоим) больше не применима.
То есть структурная холодная война. И она может сильно повлиять на сценарий того, что будет происходить на Балканах.
Белград традиционно апеллирует к Москве. Возможности России напрямую влиять на ситуацию значительно ограничены тем, что прямого доступа в Сербию у неё нет. Страна окружена государствами НАТО или кандидатами и зависит от принимаемых в альянсе решений. В свете нынешнего обострения понятен смысл недавнего демонстративного запрета Болгарии, Черногории и Северной Македонии пропустить самолёт Сергея Лаврова, который намеревался посетить Сербию с визитом. Показали свою власть. Однако политическая поддержка Кремля важна как фактор внутренней ситуации в Сербии, Боснии, а возможно, и некоторых других странах региона.
До событий этого года у противников урегулирований по натовскому плану было ощущение того, что по большому счёту вариантов-то и нет – можно сопротивляться, но результат практически предрешён. Сейчас российская политика выглядит как системный вызов западной по всем направлениям, так что общая атмосфера меняется. А с ней и поведение местных игроков, которые становятся участниками гораздо более масштабной партии. Правда, история учит, что в ней очень трудно выиграть.
Российская газета
