Байден сформулировал главный стратегический вызов XXI столетия: борьба демократии с автократией. Внешнеполитическая стратегия США должна быть сфокусирована на укреплении демократического мира на фоне прошлых, настоящих и будущих угроз. Вопрос в том, сможет ли администрация США превратить это видение в реальность.
В ходе недавней поездки в Европу президент Джо Байден закрепил главную тему своей внешней политики. Соперничество США и Китая, сказал он, – часть более масштабной «борьбы с автократами» за то, «останутся ли демократии конкурентоспособными в быстро меняющемся XXI веке». И это не цветистая риторика. Байден неоднократно заявлял: мир достиг переломного момента, который определит, станет ли нынешнее столетие ещё одной эрой доминирования демократии или периодом подъёма автократий. Завтра историки будут писать диссертации о том, кто победил – автократия или демократия, прогнозирует американский президент.
Байден не всегда видел картину мира именно так. В 2019 г. он смеялся над предположениями, что Китай – серьёзный конкурент, не говоря уже об эпохальном идеологическом вызове. Но его заявление о том, что главное противостояние современности происходит между демократической и автократической системами государственного устройства, кажется искренним и повлияет на внешнюю политику США и геополитику. Для администрации Байдена эта концепция выражает суть отношений с основными конкурентами и то, что стоит на кону. Она увязывает соперничество великих держав с оздоровлением американской демократии и борьбой с такими транснациональными бедствиями, как коррупция и COVID-19. Внешнеполитическая стратегия должна быть сфокусирована на укреплении демократического мира на фоне прошлых, настоящих и будущих угроз.
Вопрос в том, сможет ли администрация превратить это видение в реальность. Байден сформулировал главный стратегический вызов XXI столетия, но проблемы – как заложенные изначально, так и созданные нами самими – уже внушают страх.
Мир, безопасный для автократии
Президент Дональд Трамп, возможно, подтолкнул Вашингтон к соперничеству великих держав, но Байден поставил вопрос в стратегические рамки. До пандемии Трамп воспринимал соперничество США и Китая в основном как борьбу с точки зрения торговли. Байден, напротив, считает это соперничество частью «фундаментальных дебатов» между теми, кто видит в автократии «лучший путь развития», и теми, кто верит в то, что демократия «должна и будет превалировать».
Сообщество демократических государств противостоит трём взаимосвязанным вызовам.
Первый – угроза со стороны автократических держав, России и, особенно, Китая. Эти страны оспаривают влияние Америки в мире и угрожают демократическим государствам от Восточной Европы до Тайваньского пролива. Опасность, которую они представляют, в равной степени идеологическая и геополитическая. Различные модели внутреннего устройства обеспечивают разное видение международного порядка. Москва и Пекин хотят ослабить, фрагментировать и изменить существующую международную систему, потому что её основополагающие либеральные принципы противоречат их нелиберальной внутренней политике.
Россия использует кибератаки и дезинформацию, чтобы дестабилизировать ситуацию в демократических странах и настроить их граждан друг против друга, тем более что либеральные общества и так становятся более фрагментированными и поляризованными. Китай использует своё влияние на рынке, чтобы наказать критиков, то есть свободу слова, в развитых демократиях от Европы до Австралии; предоставляет автократиям инструменты и технологии для репрессий; переписывает правила международных организаций, чтобы защитить авторитаризм или даже дать ему преимущества. Особую угрозу представляют огромные вложения Пекина в технологии, в том числе 5G и искусственный интеллект, что позволяет ему распространять своё автократическое влияние и опережать демократических конкурентов. В итоге мир, который возглавят мощные агрессивные автократии, станет, как предупреждал президент Франклин Рузвельт, «убогим и опасным местом» для тех, кто ценит свободу.
Второй вызов исходит от транснациональных проблем, которые осложняют соперничество систем. COVID-19 – не просто пандемия, случающаяся раз в столетие, это вызов идее о том, что демократии способны эффективно реагировать на самые острые проблемы, с которыми сталкиваются граждане. Трансграничная коррупция – не просто угроза добросовестному управлению, это зло, которое Москва, Пекин и другие авторитарные режимы, используют для распространения своего влияния и ослабления конкурентов. Разделение соперничества великих держав и транснациональных проблем скорее искусственное: демократии не смогут победить в первом, не справившись со вторым.
Третий вызов – внутренний упадок демократии. За последние годы Соединённые Штаты пережили избрание откровенно нелиберального президента и попытку срыва демократических выборов. В странах либерального мира антидемократические настроения и недовольство представительными институтами власти достигли максимума со времён Второй мировой. Эти тенденции тревожны сами по себе, кроме того, США и их союзники становятся более уязвимыми для влияния автократий. Кризис демократического правления дома и кризис демократического влияния за рубежом – две составляющие одного явления.
Доктрина Байдена
Этот тройной вызов предполагает и ответ из трёх элементов, которые можно увидеть в первых шагах администрации Байдена. Во-первых, Соединённые Штаты должны укрепить единство и решимость демократического сообщества в борьбе с конкурентами-автократиями. Демократическая солидарность обязана быть по-настоящему глобальной, поскольку многоаспектные угрозы требуют глобальной реакции. Во-вторых, мировым демократиям следует заняться решением транснациональных проблем, с которыми ни одна страна не в состоянии разобраться в одиночку. В-третьих, нужно выстроить «позицию силы» в глобальном соперничестве, инвестируя в собственную конкурентоспособность и доказывая, что демократия по-прежнему работает для граждан.
Внешняя политика Байдена сконцентрирована на том, чтобы заставить работать радикальную концепцию американской стратегии, основанной на очевидном факте – верховенство демократии сегодня подвергается максимальной угрозе за несколько поколений. Трампу удалось ухудшить отношения с ближайшими союзниками США, Байден же считает приоритетом восстановление этих альянсов как щитов глобального демократического сообщества. Он стремится уладить дипломатические и торговые разногласия с Европой, чтобы создать более мощный единый фронт против России и Китая, и сотрудничает с союзниками в Европе и Индо-Тихоокеанском регионе, чтобы дать чёткий сигнал: агрессия против Тайваня обойдётся Компартии Китая очень дорого. На саммите G7 удалось найти общий язык по китайской угрозе и плану инфраструктурной программы, которая позволит продвигать прозрачные высококачественные проекты в развивающемся мире и станет демократической альтернативой инициативе Пекина «Пояс и путь».
Администрация также выстраивает хабы демократического сотрудничества по ключевым глобальным вызовам. При Байдене «четвёрка» (США, Япония, Австралия и Индия) и G7 объявили о планах передать развивающимся странам около 2 млрд доз вакцин от COVID-19. Администрация готовит многостороннюю инициативу по борьбе с коррупцией и нелегальными финансовыми потоками, которые президент Путин и другие автократы так умело превращают в своё оружие. Ранее Байден говорил о глобальном «саммите демократий», где должны обсуждаться эти и другие вопросы, но пока он полагается на существующие объединения, которые смогут обеспечить ощутимый прогресс уже сейчас, а потом уступят место более масштабным инициативам.
Тот же курс Байден выбрал в технологическом соперничестве. Пока администрация отказалась от идеи создания D10, T12 и других демократических коалиций для противодействия влиянию автократий в сфере технологий. Ведётся работа с отдельными странами и группами – с Южной Кореей по полупроводникам, технологиям 5G и 6G, с ЕС по единой технологической и торговой политике, с Японией по обеспечению открытости глобального интернета, с НАТО по борьбе с кибератаками и дезинформацией, чтобы выстроить демократическое сотрудничество снизу вверх.
В то же время администрация активно реагирует на вопиющие формы репрессий и агрессивных действий авторитарных государств. Как сообщается, президент пригрозил Путину серьёзными последствиями, если кибератаки против критической инфраструктуры США не прекратятся. Вашингтон вместе с ЕС ввёл санкции против Белоруссии, после того как власти страны посадили в Минске самолёт, на борту которого находился известный диссидент. Подобные экстерриториальные репрессии Россия, Китай и другие авторитарные режимы используют для преследования критиков и укрепления своей власти. Команда Байдена совместно с Канадой, Великобританией и ЕС работает над санкциями против китайских официальных лиц, причастных к чудовищным репрессиям в Синьцзяне. В ответ Китай перешёл к так называемой дипломатии «боевых волков», в результате соглашение об инвестициях между Пекином и Брюсселем было разорвано через несколько месяцев после подписания.
Дома Байден начал инвестиции в научные исследования и разработки, цифровую и физическую инфраструктуру и другие сферы, чтобы повысить конкурентоспособность и решить проблему отчуждённости рабочего и среднего класса. Обещанная им «внешняя политика для среднего класса» призвана показать, что глобальная вовлечённость может идти на пользу семьям рабочих, а предложенный им минимальный глобальный налог, как утверждает администрация, поможет демократиям больше инвестировать в собственных граждан. С точки зрения Байдена, эти меры в определённой степени повторяют реформы, которые когда-то уже помогли демократиям победить в другом соперничестве систем – в холодной войне.
Самая трудная часть
Однако одновременно с основными пунктами стратегии более заметными становятся её недостатки и вызовы. Прежде всего, стратегия Байдена находит поддержку у определённых групп аудитории. Концепция строится на идее о том, что США смогут наиболее эффективно сдерживать автократии, углубляя солидарность с признанными демократиями. Но чтобы противодействовать России и Китаю – в военном плане и дипломатически, – придётся сотрудничать с несовершенными демократиями и даже автократическими правительствами – от Польши и Турции до Вьетнама и Филиппин. Это не должно стать фатальной проблемой: в годы холодной войны основой стратегии Вашингтона были альянсы с демократиями-единомышленницами, но это не мешало строить продуктивные отношения с квазидемократиями и тираниями. Тем не менее единого подхода к строительству коалиций не существует, поэтому принципиальной стратегии необходимы прагматичные компромиссы.
Сплотить ряды даже с ключевыми демократиями может оказаться сложнее, чем предполагает администрация. Байден быстро получит результат, уладив торговые споры и прекратив восхищаться президентом Путиным. В случае с Европой есть огромное пространство для сотрудничества по таким вопросам, как критический анализ инвестиций. Но даже объединить усилия близких демократических союзников – вызов. Европейские экспортёры ожидают постпандемийного восстановления благодаря закупкам Китая, трансатлантические разногласия по поводу защиты частной жизни, персональных данных и другим технологическим вопросам никуда не исчезли. Сформулировать совместные заявления о потенциальной агрессии Китая против Тайваня или экономическом давлении на Австралию достаточно просто, а вот разработать конкретные многосторонние ответные меры гораздо сложнее. В то же время сосредоточив мир на одной угрозе, можно ослабить его в борьбе с другими. Администрация Байдена отказалась от противодействия строительству газопровода «Северный поток – 2» в надежде перетянуть на свою сторону Берлин в борьбе с Пекином, но это дало Москве дополнительные рычаги влияния на уязвимые демократии Восточной Европы.
Концентрация на идеологической и технологической борьбе способна отвлечь администрацию от не менее важных военных угроз. США могут проиграть в соперничестве систем, если им не удастся сдержать авторитарных агрессоров и защитить демократические форпосты в Восточной Европе и западной части Тихого океана. Комиссия по оборонной стратегии США предупреждала в 2018 г., что у Америки нет необходимой военной мощи, чтобы выполнять свои обязательства в Евразии. Пентагон может столкнуться с уязвимостями и в Тайваньском проливе. Тем не менее администрация не демонстрирует особой озабоченности на военном направлении: в её первом бюджете Пентагона не запрашиваются огромные средства (в реальных ценах) и не предлагаются меры по укреплению позиций в Тихом океане на перспективу.
Наконец, связь между внешнеполитическим и внутриполитическим компонентами стратегии не настолько гладкая, как утверждает администрация. По мнению Байдена, повышение благосостояния среднего класса – это страховка от политического воскрешения Трампа и способ укрепления фундамента американской дипломатии. Однако среди практических шагов оказалась инициатива «Покупай американское», которая напоминает слоган «Америка прежде всего», но с демократическими особенностями, а также торговая политика, которая заставляет многие страны, особенно в Азии, задаваться вопросом, действительно ли Соединённые Штаты вернулись на прежние позиции. Если стратегия Байдена не будет поддерживать экспансивную, амбициозную идею процветания, она не сможет обеспечить единство и мощь свободного мира.
Но отдадим должное Байдену: он правильно определил главный вызов современности. Теперь нужно сделать самое трудное – он должен реализовать свою стратегию и заставить её работать.
Foreign Affairs
