Россия в глобальной политике

Судя по реальным действиям Соединённых Штатов, о завершении кризисов на Ближнем Востоке, о том, чтобы оставить народы региона в покое, они на самом деле и не думают. Их интересует то, что в шахматной игре связывают с «миттельшпилем» – «срединным этапом партии».

В марте 2021 г. в режиме видеоконференции прошли российско-американские консультации по ситуации на Ближнем Востоке. Американские коллеги при обсуждении ряда региональных кризисов – сирийского, иракского, иранского – оперировали понятием “endgame” – завершение игры, обозначаемым в шахматах по принятой у нас терминологии как «эндшпиль».

Однако, судя по реальным действиям Соединённых Штатов, о завершении кризисов на Ближнем Востоке, о том, чтобы оставить народы региона в покое, они на самом деле и не думают. Их интересует то, что в шахматной игре связывают с «миттельшпилем» – «срединным этапом партии», когда борьба продолжается, имеет место маневрирование, организация нападений, контратак, продумывание новых комбинаций для достижения победы над противником.

Это относится, в частности, к иранскому кризису. Прогнозы немалого числа аналитиков относительно того, что новая администрация США займёт более гибкую позицию по этой проблеме, похоже, пока не подтверждаются. Острота ситуации вокруг Ирана не спадает. Американцы и при Байдене представляют Тегеран как «главную угрозу человечеству» в вопросах предотвращения распространения ядерного оружия. При этом настаивают, чтобы Иран не только предоставил дополнительные гарантии в ядерной сфере, но и включил в будущие соглашения обязательства в отношении отказа от совершенствования ракетных технологий и «спонсирования» радикальных шиитских группировок.

Это означает, что формируется новый пакет требований, который предусматривает и новый уровень уступок со стороны Ирана. Тегеран такой разворот событий не устраивает. Иранцы говорят о необходимости возвращения к ранее тщательно согласованной сделке и снятию санкций.

Новые требования американцев носят достаточно сомнительный характер. Относительно ракетных технологий никаких международных ограничений обязательного характера пока не выработано. Существующий уже много лет режим контроля за ракетными технологиями имеет сугубо добровольный характер. Причём работа по этому вопросу практически приостановлена, прежде всего вследствие напряжённых отношений между ведущими военными державами Запада и Россией.

Что касается «спонсирования» шиитских группировок, то здесь вообще нет ни критериев, ни сколь-либо проверенных фактов, ни выработанных ООН согласованных оценок этого явления. США и некоторые региональные страны укоряют Тегеран за то, что он всё более активно действует в регионе через шиитские структуры, организации, формирования.

Действительно, лет 15–20 назад Иран активно взаимодействовал с шиитскими группировками в Ливане. Сегодня география расширилась – Сирия, Ирак, Йемен. Запад и ряд региональных государств трактуют это как доказательство начала экспансии Тегерана в регионе. Так ли это? Здесь в каждом отдельном случае нужно разбираться, в силу каких обстоятельств произошло наращивание «иранского присутствия».

Посмотрим на конкретных примерах. В Сирии значимые по размерам вооружённые формирования, поддерживаемые Ираном, появились только после соответствующего обращения правительства САР, когда страна подверглась масштабной агрессии бандформирований международных террористических организаций и было создано так называемое «Исламское государство» (запрещено в России – прим. ред.). Военная помощь Ирана оказывалась параллельно с акцией в Сирии ВКС России.

В Ираке проблема противостояния шиитов и суннитов значительно обострилась и приобрела характер постоянного конфликта только после военного вторжения США и западной коалиции.

В Йемене первоначально инциденты с участием хуситов на границе с Саудовской Аравией случались не часто, и о каком-либо вмешательстве Ирана вряд ли можно было говорить. Ситуация изменилась после начала прямой военной вовлечённости Рияда в события. Хуситы, подвергшиеся ударам с воздуха, стали настойчиво просить Тегеран оказать им различные формы помощи.

В целом вырисовывается схема умелого провоцирования, всё более масштабного втягивания Ирана в события. Но, несмотря на эти факты, по-прежнему есть те, кто говорит о том, что это «только начало» и Тегеран собирается идти дальше, подчиняя своему контролю регион. Как представляется, это не так. Тегерану такой разворот событий не нужен, о чём он прямо заявляет. Да и потенциала для подобного продвижения в регионе у него нет. Откуда у Ирана возьмутся средства для такого рода операции? Достаточно отметить, что в условиях финансово-экономических трудностей вся расходная часть нынешнего иранского бюджета примерно равна военному бюджету Саудовской Аравии. С учётом этого, говорить об экспансионизме Ирана могут либо люди ангажированные, либо слабо разбирающиеся в реалиях региона.

Тегеран гораздо больше интересует другое – снятие санкций, выправление экономического положения, улучшение социальной ситуации, возвращение в нормальное русло его связей с соседями, со странами Запада, в первую очередь с традиционными торговыми партнёрами – государствами ЕС. Воздвигать дополнительные препятствия на пути нормализации международных отношений ради региональной гегемонии – не в интересах Тегерана.

Имеет место и фактор усталости населения от затяжной полуизоляции Ирана, явный разогрев обстановки в стране, активизация сил, которые фактически выступают за капитуляцию перед Западом ради «нормализации» внешних связей по всем азимутам.

Между тем давление на Тегеран со стороны Соединённых Штатов растёт. Как отмечает посол ИРИ в Москве Казем Джалали: «Противостояние Ирана и США – это стратегическое противостояние, это не политическая и тактическая ссора, которая с уходом того или иного правительства в США в срочном порядке… будет урегулирована. США за все последние годы, особенно после распада Советского Союза и Восточного блока, в качестве глобального лидера захотели навязать народу Ирана идею: что Иран в дружбе с США получит всё и, наоборот, Иран без дружбы с США теряет буквально всё»[1].

Определённую роль в осложнении ситуации вокруг Ирана играет и жёсткая линия Израиля, который подкрепляет требования вывода с территории Сирии проиранских военизированных формирований авиационными ударами по позициям этих группировок. Сегодня Иран упоминается и в связи с его противоречиями с Саудовской Аравией, некоторыми другими арабскими странами.

Аналитики просчитывают возможности того, что на смену арабо-израильскому конфликту придёт региональный разлом между шиитами и суннитами, Ираном и его арабскими соседями. Такой сценарий устроил бы американцев, поставляющих 51 процент экспортируемого на Ближний Восток оружия и стремящихся иметь в распоряжении аргумент для обоснования необходимости закупок регионалами всё новых вооружений. Иран – большая, мощная в военном отношении страна, это удобный объект для запугивания соседних арабских стран.

Вашингтон действует в отношении Тегерана не только «уговорами». Он стремится побудить иранцев принять их требования путём всё новых финансовых и торгово-экономических санкций. Иран в своё время стал первым ближневосточным государством, которое столкнулось с санкциями Запада. Запретительные и ограничительные меры с целью оказания давления были введены против Ирана в 1952–1953 гг. в ответ на решение популярного среди населения Ирана премьер-министра Моссадыка национализировать нефтяную промышленность, забрав её из рук английских компаний. Санкции (блокировка продажи иранской нефти) и другие меры давления свою функцию тогда выполнили. Моссадык был отстранён от власти, хотя запущенный им механизм пересмотра соглашений в нефтяной сфере был в дальнейшем применён рядом других стран, объединившихся в 1960 г. в нефтяной картель – ОПЕК.

Сегодняшний Иран – многоопытный ветеран преодоления последствий санкций. Системное давление на эту страну началось практически сразу после революции 1979 года. Оно составляет неотъемлемую часть отношений Ирана со странами Запада, а на каком-то этапе и с ООН. Иран в определённой степени, конечно же, приспособился к создавшейся ситуации, но игнорировать влияние санкций на экономику, на жизненный уровень населения, конечно же, не может.

Сейчас, когда американцы ставят вопрос о пересмотре достигнутых ранее компромиссных решений, стоило бы напомнить, что в 2015 г. в результате длительного и профессионально проведённого рядом стран – РФ, КНР, государствами ЕС, США – переговорного процесса была согласована пошаговая программа урегулирования ядерной проблемы – Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД).

Важно подчеркнуть, что 20 июня 2015 г. Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию 2231, которая одобряла СВПД. 15 декабря 2015 г. внеочередная сессия Совета управляющих МАГАТЭ также одобрила решение о закрытии досье по предполагаемой военной программе исследований Ирана в ядерной сфере. МАГАТЭ отменила действие всех предыдущих решений по иранскому вопросу. Был определён порядок осуществления проверочной деятельности Агентства на территории Ирана. Инспекции носили конкретный характер и касались реализации обязательств Ирана по Плану действий.

Иран с самого начала встал на путь полного и чёткого выполнения обязательств. Он сократил уранообогатительные мощности на предприятии в Натанзе – до 5060 центрифуг. Уровень обогащения производимого урана был понижен до 3,67 процентов. Демонтированы все центрифуги. Запасы обогащённого до 5 процентов урана уменьшены до 300 кг, а излишки переданы России для хранения. Приняты системные меры, направленные на предотвращение возобновления Ираном программ военного профиля. При содействии Российской Федерации уранообогатительное предприятие в Фордо перепрофилировано для производства изотопов гарантированно мирного использования. Большое внимание уделено и перепрофилированию недостроенного тяжеловодного реактора в Араке. Совокупность принятых мер, в том числе демонтаж части оборудования, подтверждали, что реактор в дальнейшем не сможет вырабатывать плутоний оружейного качества.

МАГАТЭ имел в своём распоряжении штат инспекторов для проверки иранских ядерных объектов и получения всеобъемлющей информации о характере их работ. Они, в частности, проверяли достоверность передаваемых иранцами сведений о сооружении новых ядерных объектов мирной направленности. После того, как Иран осуществил комплекс оговорённых мероприятий, МАГАТЭ провело специальное исследование вопроса о действиях Ирана по реализации своих обязательств и предложил СБ ООН отменить резолюции, касающиеся санкций в отношении Тегерана. Такое решение было принято, однако в дальнейшем США в одностороннем порядке вышли из СВПД, подорвав основу этого важнейшего соглашения.

Сегодня вокруг Ирана нагнетается обстановка, не исключается возможность военной акции против него. В этой связи многие специалисты оценивают способность Ирана к сопротивлению. Рассмотрим вопрос о военном потенциале ИРИ на основе сопоставления данных, приводившихся в выступлениях различных исследователей и специалистов, материалов СМИ.

Численность армии Ирана – более полумиллиона человек. На вооружении имеется более двух сотен истребителей, порядка восьмидесяти транспортных самолётов, более двух тысяч танков, около двух десятков подводных лодок. Особенность Ирана – наличие мощной, хорошо организованной и подготовленной «параллельной» силовой структуры – Корпуса стражей исламской революции – КСИР. КСИР имеет в своём составе семнадцать дивизий, в том числе две бронетанковые, около четырёхсот самолётов, 450 танков. Личный состав проходит специальную идеологическую подготовку в духе наиболее жёстких требований ислама шиитского толка. Иран довольно далеко продвинулся в развитии ракетной техники.

Как иранские вооружённые силы выглядят с точки зрения регионального баланса сил? Приведём для наглядности график, составленный на основе анализа и сопоставления данных различных источников (в условных единицах, потенциал Израиля принят за 100 единиц).

Как представляется, попытки решения иранского вопроса военным путём могут, с учётом решительного настроя военно-политического руководства ИРИ, привести к тяжёлым последствиям для потенциального агрессора. Поэтому вряд ли стоит экспериментировать. Пример антитеррористической кампании, достаточно успешно проведённой армией Сирии и поддерживавшими её силами, также свидетельствует о том, что на Ближнем Востоке формируется ситуация, отличающаяся от реалий второй половины ХХ века.

Сами иранцы сегодня немало делают для оздоровления обстановки в регионе. Достаточно указать на предложение о создании системы субрегиональной безопасности – «Ормузская инициатива». Этот план предусматривает, в частности, следующие компоненты: проведение совещаний на уровне экспертов, старших должностных лиц, министров и глав государств для определения подходов к решению общерегиональных задач – таких, как энергетическая безопасность и свобода судоходства для всех; контроль над вооружениями и принятие мер для укрепления доверия и безопасности; содействие нераспространению и созданию зоны, свободной от оружия массового уничтожения; установление военных связей и обмен данными и информацией; предотвращение и урегулирование региональных конфликтов. Всё это должно подвести к заключению пакта Ормузского сообщества о ненападении, созданию совместных целевых групп для рассмотрения практических мер, которые позволили бы укрепить доверие и расширить сотрудничество.

Наиболее важными в практическом плане являются предложения ИРИ в следующих областях: общая безопасность, в том числе горячие линии, системы раннего предупреждения, предотвращение и урегулирование региональных конфликтов, борьба с наркотиками, терроризмом и торговлей людьми; экономическое сотрудничество, включая совместные инвестиционные проекты и предприятия в нефтегазовой сфере и энергетике, транзит и транспорт; повышение степени энергетической безопасности и свободы судоходства для всех; развитие деловых и торговых отношений и привлечение частного сектора; сотрудничество в культурной и социальной сферах, включая межрелигиозный диалог, культурные обмены и туризм; научное сотрудничество, обмен учёными и учащимися, а также реализацию совместных научно-технических проектов; сотрудничество в решении вопросов киберпространства, в частности обеспечение кибербезопасности.

Предложения Ирана перекликаются с российскими. Различие в том, что иранские идеи относятся к более узкому составу региональных государств (зона Ормузского пролива), в то время как российская инициатива 2019 г. адресована всем государствам Персидского залива и ряду других внерегиональных стран, чьё участие в системе безопасности может быть полезно.

Что может предпринять Иран в обозримом будущем? По мнению посла Ирана в Российской Федерации Джалани, ИРИ необходимо будет одновременно решать ряд стратегических задач:

Первая. Постоянное увеличение сдерживающего потенциала Ирана с опорой, прежде всего, на свои силы.

Вторая. Усилия по нивелированию последствий американской экономической войны.

Третья. Долгосрочное и устойчивое развитие отношений с крупными державами на региональном и международном уровнях, включая Россию и Китай.

Четвёртая. Оставить открытым окно переговоров с США в рамках дипломатии сопротивления[2].

Особо отметим, что в настоящее время Иран прилагает большие усилия для укрепления базы сотрудничества с дружественными странами, в первую очередь с Россией и Китаем.

В конце марта 2021 г. заключено долгосрочное соглашение о политическом, стратегическом и экономическом сотрудничестве между ИРИ и КНР, готовится к перезаключению на новый срок соглашение о всеобъемлющем сотрудничестве Российской Федерации и Ирана. В интересах России – задействовать сотрудничество с Ираном для решения двух взаимосвязанных задач – укрепление связей с этой страной, обладающей существенным потенциалом во всех сферах, и снижение уровня напряжённости в регионе, переход к реализации планов создания в зоне Персидского залива, на Ближнем Востоке региональной системы безопасности и сотрудничества. Соответствующие стартовые предложения на этот счёт и Москва, и Тегеран уже внесли.

Пока на иранском направлении – «миттельшпиль», будем стремиться к тому, чтобы «эндшпиль» соответствовал интересам региональных государств, укреплению международного мира. Россия энергично работает над реализацией именно такого сценария развития событий.