В субботу Дональд Трамп заявил, что встретится с Владимиром Путиным не раньше, чем прояснятся параметры сделки. Такова и российская позиция – встречу надо основательно подготовить. Правда, намерения контрастны. Белый дом хочет скорейшей остановки боевых действий, где есть, а дальше – пусть другие (Европа и прочие) разбираются. Кремль настаивает на устранении первопричин конфликта, что требует многосоставной пакетной договорённости. И её структуру следует согласовать до прекращения огня.
Американское требование объяснимо. Военная инициатива на стороне России, и боевые действия усиливают позицию Москвы на переговорах. Их прекращение – ослабляет. Что же касается общей системы безопасности, трамписты в принципе демонстрируют ограниченный интерес к присутствию в Европе. Ей предлагается самой взять ответственность и не отвлекать США от более важных дел.
Есть важная деталь. После 1991 г. расширение НАТО на восток диктовалось прежде всего политической логикой. Экспансия евроатлантических институтов подразумевала не столько подготовку к вооружённому противостоянию, сколько способ обустроить новые пространства западной империи. Принятие в альянс было одновременно символом веры для новичков и инструментом управления ими. Это не значит, что фактор военного планирования отсутствовал. Но он был выражен намного меньше, чем мог бы, учитывая изначальные задачи и традиции Североатлантического блока. И Россия, возражая против распространения НАТО, имела в виду всё же не непосредственную, а потенциальную угрозу. Она подчёркивалась нежеланием западных собеседников выслушать аргументы и предложения Москвы.
Ну и вступление Финляндии и Швеции по мотивам и последствиям качественно отличается от появления в блоке, например, Хорватии или даже Чехии со Словакией. Тем более это относится к гипотетическому членству Украины, чего добивается Киев. СВО, с одной стороны, перевела противоречия в открытую форму, лишив западных визави возможности уклоняться от проблемы. С другой – максимально её обострила, выведя на авансцену именно военные способы установления статус-кво. До начала российской кампании разговор о первопричинах и европейской безопасности был хотя и предметным, но во многом умозрительным. Сейчас – предельно конкретный вопрос военного противоборства.
Ситуация накладывает отпечаток на вероятные переговоры. Положение на фронте приобретает едва ли не решающее значение, то есть искомое немедленное перемирие совсем призрачно. Первопричины из относительно исторических становятся остро актуальными.
Определяющими являются связи между Европой и США – насколько Вашингтон готов управлять процессами на европейском театре.
Вывод не самый обнадёживающий. Американское переговорное желание невыполнимо. До воплощения российского далеко. Ставки всё выше. И свести решение к территориям не получится.
Коммерсантъ
Автор: Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике».
