Завершение практически полувекового правления семьи Асадов в Сирии подвело жирную черту под той шаткой системой международных отношений, которая сложилась на Ближнем Востоке за два с лишним десятилетия.
Регион, который несколько лет пребывал в относительно спокойном состоянии и на время выпал из числа главного поставщика новостей для мировой информационной повестки, вновь приковал к себе всеобщее внимание. Вот уже на протяжении года, начиная с террористической атаки ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 г., события на Ближнем Востоке знаменуют собой качественные изменения в раскладе внутрирегиональных и надрегиональных сил, что формирует сопутствующие риски и угрозы, а также способствует началу труднопрогнозируемых и неподконтрольных процессов.
Судьба Сирии
Будущее новой Сирии выглядит крайне неопределённым и туманным. Спектр экспертных оценок относительно возможных сценариев развития ситуации в стране крайне обширен. Мнения варьируются от того, что удастся восстановить сирийскую государственность, консолидировать население, начать социально-экономические преобразования при снятии экономических рестрикций до полностью апокалиптических прогнозов о превращении территории Сирии в набор разношёрстных этно-конфессиональных образований под протекторатом вовлечённых в текущие события внешних участников. Реальность такова, что тот пласт проблем и противоречий, который аккумулировала в себе Арабская Республика в течение последних пятидесяти лет, купировался жёстким подходом к управлению Хафеза Асада и помощью России и Ирана, отсрочившим крах уже его сына Башара Асада, не воспользовавшегося шансом на проведение политических и экономических преобразований.
Если вспомнить новейшую историю Сирии, то с момента обретения ею независимости в 1946 г. период Асадов можно считать самым стабильным, поскольку до президентства Хафеза Асада в стране произошёл с десяток переворотов и контрпереворотов. Соответственно, чтобы восстановить хотя бы подобие государства на территории Сирии требуется максимально силовой подход для наведения минимального порядка и создания более-менее эффективной системы государственного управления и структур обеспечения безопасности.
Такой вариант действий сирийских уже бывших «оппозиционеров» во главе с Абу Мухаммад аль-Джулани неминуемо повлечёт недовольство многочисленных этнических, религиозных и политических групп, которые смогут сосуществовать лишь на ограниченном временном участке, связанном с первичной эйфорией от появившейся надежды на положительные преобразования. Далее инерция от ожиданий начнёт спадать и будет происходить борьба среди разномастной дорвавшейся до власти вооружённой «оппозиции» и уже официальная перекройка границ страны: уменьшение её площади; появление автономий с широкими полномочиями; оккупация части территорий соседними государствами и так далее. Соответственно, Сирия может пойти по пути Ирака или Ливии, которые спустя десятилетия после свержения своих «диктаторов» до сих пор крайне далеки от обретения полноценной государственности и стабильности. Таким образом, с большой долей вероятности можно утверждать, что бывшая Сирийская Арабская Республика на долгие годы переходит в агрегатное состояние, характеризующееся постоянной внутриполитической борьбой, помноженной на столкновение интересов различных внешних акторов.
Новая региональная повестка
Существенны сирийские перемены и для всего Ближнего Востока. В первую очередь они затрагивают ирано-израильский трек. Официальный Иерусалим ликует. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху успел отметиться бравурными заявлениями, что именно действия израильского руководства против Ирана и движения «Хизбалла» привели к уходу с поста президента Сирии Башара Асада. Под шумок Израиль фактически денонсировал соглашение о разделении сил от 1974 г. и ввёл войска на сирийские приграничные территории в районе Голанских высот с целью «не дать никаким враждебным силам закрепиться прямо на границе с Израилем», обозначив этот шаг в качестве «временной оборонительной позиции».
При беглом взгляде, действительно, создаётся впечатление, что на текущий момент главной проигравшей региональной стороной можно считать Тегеран. За последний год после начала новой фазы палестино-израильского конфликта, тяжёлого израильского удара по иранским прокси, обменов ракетными ударами, Иран лишился одного из ключевых элементов проецирования собственного влияния в регионе. Сирия долгие годы считалась краеугольным камнем так называемого «шиитского полумесяца», который позволял иранскому руководству использовать более обширный инструментарий в реализации общерегиональной стратегии. На сегодняшний день сухопутная связь Исламской Республики с «Хизбаллой» перерезана, что в условиях сохраняющейся высокой вероятности военного конфликта с Израилем ставит Тегеран в крайне уязвимое положение без возможности поддержания стабильных очагов напряжённости в непосредственной близости от противника. Последний же, в свою очередь, по крайней мере на бумаге, значительно наращивает свои оборонительные возможности. Однако в среднесрочной перспективе Израиль может столкнуться с куда большими проблемами, чем несут проиранские силы. Никто сейчас не может гарантировать, что в Сирии не будет сформировано политическое руководство, не настроенное враждебно к соседу. Именно с этим, вероятно, связаны активные бомбардировки Израилем всей доступной военной инфраструктуры бывшей армии САР, направленные на то, чтобы не допустить новые власти к запасам вооружений старого режима.
В отличие от ИРИ Турция значительно укрепляется на Ближнем Востоке. Многие эксперты полагают, что все нынешние события срежиссированы и проспонсированы именно Анкарой.
Так, помимо движения «Хайат Тахрир аш-Шам» (ХТШ)[1] наиболее активное участие в свержении Асада приняла Сирийская национальная армия (СНА), которая общепризнанно является проектом Турции. Некоторые аналитики утверждают, что весомая часть турецкой помощи, направляемой в Идлиб отходила боевикам ХТШ при полной осведомлённости Анкары. Также Турция активно снабжала оружием и финансировала группировки «Национального фронта освобождения» (НФО), которые де-факто входили в состав вооружённого альянса «Фатх аль-Мубин», подконтрольного ХТШ. Таким образом, Турция в очередной раз подтвердила региональные амбиции, сумев одновременно ослабить своих геополитических конкурентов. Во-первых, Иран потерял Сирию. Во-вторых, Израиль получил на своих границах уже протурецкие силы, что не может не вызвать тревогу, особенно памятуя об агрессивной риторике Реджепа Тайипа Эрдогана в адрес официального Иерусалима в связи с его непропорциональными действиями в палестинском вопросе.
Наконец, в качестве одного из основных региональных преобразований можно выделить курдскую проблематику. Сирийские курды, как ожидается, предпримут новую попытку создать собственное государство, поскольку с учётом нынешних перемен они мотивированы как никогда. В первую очередь, они попытаются сделать всё, чтобы не допустить контроля Анкары над собой, что способно обернуться сирийским вариантом положения курдов в Турции. Помимо этого, Сирийский Курдистан отдаёт себе отчёт, что нынешний период междувластия в стране может быть последним шансом обрести независимость. Территории, где живут курды, выгодно отличаются от другой части Сирии благодаря доступу к нефти, которая в состоянии обеспечить социально-эконмическую стабильность и принести средства для формирования собственной полноценной армии. Наконец, курдский фактор может быть поддержан извне, в частности США при новой администрации Дональда Трампа, для ограничения распространения влияния в регионе Турции.
Глобальный контур событий в Сирии
Ситуация в Сирии не может оставить в стороне и ведущих мировых акторов – в первую очередь Россию и США. Мировые СМИ склонны рассматривать текущие события как стратегическое поражение Москвы на Ближнем Востоке и ослабление её роли в глобальной политике. С 2015 г., когда по просьбе правительства Башара Асада Россия оказала военную поддержку Сирии, прошло достаточно времени для осознания отсутствия предпосылок к полноценной стабилизации государства. Фактически САР превратилась для России в чемодан без ручки, особенно, учитывая беспрецедентный уровень противостояния РФ со странами Запада и продолжающуюся специальную военную операцию на Украине. Продление оказания помощи официальному Дамаску при тотальной коррумпированности асадовских элит, потерявших всяческое доверие населения, при полной деградации сирийских вооружённых сил было проблематичным и сомнительным. Армия РФ не потеряла лицо, выполнив все задачи, поставленные перед ней российским руководством, реально сохранив Сирию в момент, когда международные террористические группировки захватили практически всю страну.
Основными стратегическими потерями в сложившейся ситуации выглядит потенциальное оставление российских баз в регионе Ближнего Востока и ослабление российского присутствия в регионе, которое так долго восстанавливалось.
Вместе с тем для РФ на первом месте стоит глобальный, а не региональный контекст, что требует максимальной гибкости и поиска гамбитных вариантов, высвобождающих значительные силы и ресурсы для решения первоочередных задач, не отменяя своих стратегических задач в средне- и – тем более – долгосрочной перспективе.
К этому следует добавить ослабление переговорных позиций Москвы по некоторым вопросам ближневосточной повестки, а в случае с Турцией и по вопросам Южного Кавказа и Центральной Азии.
Для США сирийская тема важна с точки зрения абсолютно прозрачных сентенций готовящегося к инаугурации Дональда Трампа. Исключительно произраильские нарративы новой администрации Белого Дома и без свержения Асада предполагали концентрацию ближневосточных внешнеполитических усилий Вашингтона вокруг поддержки Иерусалима и усиления давления на потрёпанный Иран с возможным военным решением. События в Сирии создают для Соединённых Штатов новые точки входа в регион, в первую очередь в Сирийский Курдистан, в котором американцы давно заинтересованы. Сейчас они способны использовать курдский вопрос для уравновешивания амбиций Турции, расходящихся с интересами США.
Автор: Денис Миргород, кандидат политических наук, профессор кафедры международных отношений, политологии и мировой экономики ИМО Пятигорского государственного университета, старший научный сотрудник НОЦ «Международные политические исследования Большого Средиземноморья», Севастопольский государственный университет
[1] Запрещено в России
