Рост ожесточённости западных стран в отношении России согласуется с объяснением вооружённых конфликтов в логике превентивной войны. Эта модель рассматривает эскалацию как продукт страхов перед будущим. Убеждение, что их положение со временем ухудшится, побуждает государства идти на всё более авантюрные шаги вплоть до силовых. На протяжении истории крупные войны, как правило, становились продуктом именно этой превентивной логики – стремления нанести удар, упреждая своё ожидаемое ослабление.
Вопрос большой войны в Европе сегодня стоит острее, чем в какой-либо момент с середины XX века. Западные аналитики обсуждают разнообразные сценарии потенциального конфликта, а официальные лица открыто спекулируют относительно его вероятности и даже обсуждают конкретные временные горизонты.
В недавнем выступлении Президент России Владимир Путин констатировал: действия западных правительств подвели мир «к точке невозврата». Вместе с тем в отечественных дискуссиях преобладает вера, что США и их союзники осознают катастрофические риски прямого военного столкновения с Москвой и, следуя инстинкту самосохранения, постараются его избежать.
Такие суждения опираются на допущение, что Запад, несмотря на агрессивность и высокомерие, в своей политике руководствуется рациональным соотнесением выгод и издержек, отталкиваясь от сложившегося соотношения сил. Между тем предшествующий опыт не убеждает в способности США и их союзников проводить взвешенный, просчитанный курс.
На протяжении 2000-х – 2010-х годов они не раз ввязывались в военные авантюры, из которых потом мучительно искали выход. Достаточно вспомнить примеры интервенций в Афганистане, Ираке, Ливии. Конечно, во всех этих случаях риски для Запада оставались существенно меньшими, чем в случае гипотетической войны с Россией. Но и ставки были заметно ниже.
Показательно недавнее признание президента США Джозефа Байдена: «Если мы когда-нибудь позволим Украине потерпеть поражение, запомните мои слова, вы увидите, как уйдёт Польша, и вы увидите, как все эти страны вдоль фактической границы России станут договариваться самостоятельно». Можно зафиксировать: в головах западных стратегов вновь утвердилась старая добрая «теория домино».
Раздвоенное сознание Запада
Рост ожесточённости западных стран в отношении России согласуется с объяснением вооружённых конфликтов в логике превентивной войны. В противовес увязыванию межгосударственных столкновений с агрессивным оппортунизмом эта модель рассматривает эскалацию как продукт страхов перед будущим. Убеждение, что их положение со временем ухудшится, побуждает государства идти на всё более авантюрные шаги вплоть до силовых.
На протяжении истории крупные войны, как правило, становились продуктом именно этой превентивной логики – стремления нанести удар, упреждая своё ожидаемое ослабление. Так, разложение системы континентальной блокады сподвигло Наполеона напасть на Россию. Опасения Германии относительно перспектив модернизации русской армии выступили триггером Первой мировой войны.
Аналогичная динамика наблюдается сегодня в политике Запада, который вложил существенные ресурсы в противостояние с Россией.
Ввиду провала планов разрушить российскую экономику ограничительными мерами и нанести Москве стратегическое поражение руками Киева Запад всё ближе подходит к грани прямого военного столкновения. При этом демонстрирует снижающуюся чувствительность к возможным последствиям такого сценария. Как игроки в казино, США и их союзники с каждым следующим коном всё больше повышают ставки.
Растущий авантюризм хорошо просматривается в дебатах о размещении западных войск на Украине. Причём, на эту тему стали высказываться не только истеричные европейские лидеры, но и, казалось бы, более ответственные американские генералы. Так, глава Комитета начальников штабов США Чарльз Браун заключил, что направление в страну натовских военных – неизбежная перспектива.
Готовность западных стран идти на риск подкрепляется противоречивым, если не сказать шизофреническим, взглядом на Россию. Они не устают повторять, что потенциал Москвы ранее сильно переоценивался, а в результате специальной военной операции ещё больше ослаб. При этом без какого-либо осознания диссонанса обосновывают наращивание собственных сил возросшей российской угрозой.
Непоследовательность проявляется и в представлении России как ненасытного экспансиониста, настроенного на захват соседей, в сочетании с убеждённостью в её благоговении перед статьёй 5 Вашингтонского договора, гарантирующей государствам – членам НАТО взаимную помощь в случае нападения на кого-то из них.
Свидетельство тому периодически внедряемая в западные дискуссии идея ограничить Москве доступ на Балтику, игнорирующая неизбежный ответ на угрозы Калининграду.
Quo Vadis?
Пока что мысль о вооружённом нападении на Россию западные политики прямо не озвучивают. В настоящее время речь идёт о повышении ставок из расчёта, что Москва не решится ответить. Более того, продолжает звучать тезис о том, что НАТО и её государства-члены не хотят прямого военного столкновения. Эти заверения не устраняют опасностей двух видов.
Во-первых, в расчёте на надёжность ядерного сдерживания Запад может заиграться – пойти на такую провокацию, которая поставит Москву перед необходимостью защищать свои жизненно важные интересы всеми доступными средствами. Упомянутые прожекты закрытия Балтики сулят именно таким заигрыванием.
Во-вторых, устоявшийся тренд нарастания авантюрности закладывает перспективу дальнейшего смещения границ приемлемого для США и их союзников. Логика конфронтации работает на всё большее повышение ставок, в том числе ввиду аккумулирования уже понесённых затрат. Как результат, имеющиеся средства начинают диктовать преследуемые цели.
Дополнительный фактор, усиливающий риски противоборства, – коллективная природа Запада. В отечественных дискуссиях принято подчёркивать неравный характер отношений в НАТО, обусловленный однозначным доминированием Вашингтона. Между тем именно вассальный статус европейских государств повышает их заинтересованность в эскалации.
Неизбывный ужас американских союзников вызывает перспектива того, что Вашингтон, озабоченный конкуренцией с Китаем, потеряет к ним интерес и переориентируется на азиатские дела. Воплощением этой страшилки служит фигура Дональда Трампа, но в европейских столицах царят опасения, что этот сценарий будет реализовываться вне зависимости от личности конкретного лидера.
Союзники США исходят из того, что время работает против них. Соответственно, конфронтация с Россией приобретает инструментальную функцию, помогая обосновывать удержание внимания Вашингтона на европейской повестке. Уже споры в американском Конгрессе относительно финансирования Киева в начале 2024 года стали тревожным звоночком, демонстрируя погружённость США в собственную кухню.
Неудивительно, что именно со стороны европейских политиков звучат самые безответственные и радикальные предложения – такие как направление войск на Украину или распространение гарантий НАТО на территорию, контролируемую Киевом. Внутренняя динамика в рамках Запада поощряет соперничество за статус самого непримиримого борца с Россией.
От планов к практике
В практическом плане государства – члены НАТО ведут активную подготовку к военному столкновению с Москвой. Новая модель войск альянса, утверждённая Мадридским саммитом 2022 года, и подготовленные на её основе региональные планы предполагают развёртывание значительной группировки в 300 тысяч человек в течение тридцати дней в дополнение к уже размещённым у границ России войскам.
Основу последних составляют активно наращиваемые и модернизируемые контингенты стран Центральной и Восточной Европы. Особенно отличается в этом отношении Польша, претендующая на тот же статус основного бастиона НАТО, какой во второй половине XX века удерживал бундесвер. Увеличение до 300 тысяч человек призвано превратить её вооружённые силы в крупнейшую сухопутную армию альянса из числа европейских государств-членов.
Участники НАТО открыто отрабатывают сценарии боевых действий на потенциальных театрах в Восточной и Северной Европе. Большой упор делается на освоение уроков вооружённой борьбы на Украине. С этой целью в польском Быдгоще создаётся специальный центр, призванный обеспечивать регулярный обмен опытом между западными и украинскими военными.
Долгое время слабым звеном в западных усилиях выступали лимитированные возможности военной промышленности. Тем не менее государства – члены НАТО уделяют растущее внимание преодолению этого ограничителя. Было бы опрометчивым рассчитывать на то, что со временем у них не получится нарастить производство, в том числе за счёт усиления привязки европейских компаний к американскому ВПК.
Характеризуя промежуточные результаты усилий Запада, специалисты влиятельного вашингтонского Центра стратегических и международных исследований в недавнем докладе резюмировали, что НАТО готова к будущей войне. Столь громогласный вывод сопровождался уточнением, что альянсу нужно ещё поработать над тем, чтобы подготовиться к затяжному противостоянию, в которое грозит вылиться столкновение с Россией.
Такие непоследовательные заключения экспертов явно диктуются политической целесообразностью – стремлением подтвердить правильность выбранного курса на сдерживание Москвы, но одновременно необходимостью мобилизовывать государства – члены альянса на дальнейшее наращивание усилий в военной сфере. Они ещё раз подкрепляют логику игры на повышение ставок.
Поиск «золотой середины»
Применительно к вопросу, вынесенному в заглавие, анализ показывает, что с высокой вероятностью ответ может оказаться положительным. В этой связи Россия сталкивается с трудной задачей сдерживания эскалации в условиях низкой восприимчивости Запада к направляемым ему сигналам. Попытки донести серьёзность ситуации либо отметаются с порога, либо трактуются как проявления российской агрессивности.
Перед лицом такой индоктринированности есть опасность самим скатиться в аналогичную экзальтацию, попытавшись принудить противника отказаться от его авантюрной линии ещё более рискованными демонстрациями решимости. До сих пор российскому руководству удавалось преодолевать эти искушения.
Безусловно, на западные попытки повышения ставок необходимо отвечать. При этом стоит фокусировать ущерб на самих государствах – членах НАТО, а не только их ставленниках (в этом и должен заключаться акцент на пресловутые «центры принятия решений»). Заявления о возможной передаче дальнобойных средств поражения оппонентам США, как и визит российских кораблей на Кубу, выступают логичными шагами в этой связи.
Возможно, спектр ответов мог бы также включать поражение беспилотников, ведущих разведку в интересах Украины над Чёрным морем. Более того, последнее обстоятельство легитимирует объявление прямого запрета на их полёты в прилегающих акваториях. Российские меры сдерживания также могло бы дополнить проведение манёвров на Балтике, в Средиземноморье или Северной Атлантике совместно с другими государствами, заслужившими статус противников Запада.
Расчёт на акции устрашения стоит соизмерять с историческим опытом, свидетельствующим, что реакцией на них чаще становится ожесточение противника, а не уступки. Это, в частности, ставит под сомнение обоснованность высказанного ранее предложения ядерных ударов в демонстрационных целях. Такие действия скорее приведут к последствиям, противоположным предполагаемым их авторами, – приблизят, а не отдалят прямое военное столкновение с НАТО.
Автор: Игорь Истомин, и.о. заведующего кафедрой прикладного анализа международных проблем МГИМО МИД России
Международный дискуссионный клуб «Валдай»
