В центре вернувшейся к историческим корням узбекской столицы высится монумент амиру Тимуру. Прежде на его фундаменте, где успели в советские годы постоять и Ленин, и Сталин, и Карл Маркс, находился памятник прибалтийскому немцу и русскому генерал-губернатору Кауфману, присоединителю Туркестанского края. Со словами из его завещания на цоколе: «Прошу похоронить меня в Ташкенте, потому что это настоящая русская земля, в которой не стыдно лежать русскому человеку».
Низвергая героев и вождей, полезно сохранять пьедесталы. Это касается и отношений между народами и государствами — мысль, пришедшая в голову вслед за неудачей последних переговоров министров иностранных дел Германии, Украины, Франции и России в Берлине.
Прологом к отказу от намечавшейся встречи «нормандской четверки» 15 января в Астане (по соседству с Ташкентом) стали «предварительные условия» участия Германии, заблаговременно озвученные канцлером ФРГ Ангелой Меркель (когда-то секретарем по агитации и пропаганде одного из берлинских райкомов Союза свободной немецкой молодежи ГДР). Рассуждения госпожи Меркель, из которых следует, что без возвращения Украине крымских крепостных с деревеньками санкции с России не могут быть сняты, сводят для России на нет перспективы договоренностей. Круг замкнулся — под аккомпанемент речей свежего немецкого друга Арсения Яценюка о родстве душ и исторических судеб Германии и Украины.
В маневрах, которые сопровождают поиски решения «украинского вопроса», определение сторон переговоров и выбор посредников становится самодовлеющим фактором. Инициатива Назарбаева была продиктована профессиональным чутьем паромщика. Идея Астаны улыбалась России, почувствовавшей чрезмерный соблазн Лукашенко отмыться под выборы перед Западом, и Франции — повивальной бабке «нормандской четверки», ищущей повод не только избавиться от скандала с «Мистралями», но и вернуться к самостоятельной политике на Востоке.
Украина в Астане уходила от прямого контакта с непризнаваемой Новороссией, а все вместе, в Год Козла, — от привычной американской потравы в европейском огороде.
Но не получилось. Скорее всего, именно из-за Германии, которую у нас долгое время воспринимали как «адвоката России» в западном сообществе. И до сих пор воспринимают, трактуя лоббирование Берлином антироссийских санкций как угодно — от личной обиды Меркель на Путина до компромата на госпожу канцлер, чьи телефоны, как известно, прослушивали спецслужбы США. Но только не своекорыстными интересами Германии, которым она преданно служит. Так, Сергей Марков из Общественной палаты полагает: «Факт того, что заявления Меркель и интересы Германии разошлись, у меня сомнения не вызывает». Ему вторит Дмитрий Журавлев из Института региональных проблем: «Госпожа Меркель… является представителем англосаксов в континентальной Европе. Этаким англо-американским полицейским».
Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад… Спору нет, в англосаксонском мире в русско-немецком сотрудничестве всегда видели и продолжают видеть угрозу. Заявление Дэвида Ллойд-Джорджа, премьера Великобритании в 1916–1922 годах: «Германия, взяв под свой контроль ресурсы России, станет непобедимой» перекликается с недавним признанием Джорджа Фридмана, главы аналитического центра «Стратфор»: «Соединенные Штаты должны бояться больше всего союза между Россией и Германией». И давление США на Европу, в том числе и на Германию в формально украинском, а на самом деле русском вопросе не приходится отрицать. Однако значит ли это, что все нынешние сложности в отношениях между Россией и Германией следует объяснять исключительно происками третьих сил?
Уверен, что нет. Достаточно рассмотреть как следует тысячелетнюю историю взаимоотношений германцев со славянами и особенности немецкой политической культуры, формировавшейся в процессе «натиска на Восток». Помнится, еще Юлий Квицинский, наш выдающийся дипломат и бывший посол в ФРГ, с которым мне посчастливилось работать вместе в Государственной думе, предупреждал, что восточная политика Германии всегда была функцией мощи и немощи России: «К сильной России Германия приспособлялась и иногда действовала с ней заодно, на слабую Россию она нападала и грабила ее».
Чтобы не ходить в историю далеко, вспомним выгоду, извлеченную Западной Германией из сотрудничества с Советским Союзом. Начало было положено при Вилли Брандте и Леониде Брежневе. Московский договор с ФРГ 1970 года у нас до сих пор считается одним из крупнейших достижений советской дипломатии. Еще бы, он дал зеленый свет политике разрядки: Западная Германия наконец признала ГДР и послевоенные границы в Европе. На самом деле договор отражал изменения тактики, а не стратегии ФРГ, направленной на воссоединение немецких земель.
Если первый канцлер ФРГ Конрад Аденауэр в деле возрождения Германии сделал ставку на прочный союз с Америкой, добившись в ходе холодной войны возвращения Западной Германии в строй евроатлантических союзников, то его преемники, осознав невозможность силой принудить СССР к отказу от ГДР, предпочли «поворот путем сотрудничества». Советский Союз видел в Московском договоре гарантию незыблемости своих позиций в Европе. Но когда пробил час и вслед за Берлинской стеной рухнул Советский Союз, о договоре никто не вспомнил.
Возлюбленные в СССР творцы «восточной политики» Германии, вроде Ганса-Дитриха Геншера, ринулись разваливать статус-кво в Европе, избрав в качестве первой жертвы Югославию.
Вот и теперь в борьбе за Украину немецкий интерес выпирает из всех щелей. «Курка, яйка и млеко» с незапамятных времен интриговали Германию, приложившую руку не к мифу, как Польша, а к реальной попытке создания «независимой Украины» под немецким протекторатом в 1918 году. Подводят исполнители — Скоропадский тогда, Кличко теперь.
Да, у Германии сегодня есть кое-какие расхождения с Соединенными Штатами по вопросу об Украине, как вчера по вопросу о Югославии. Всего-навсего — кто будет главным выгодоприобретателем в процессе отрыва Украины от России. У наших традиционных партнеров в Европе глаза разбежались: продолжать ли традиционную, в духе канцлеров Брандта, Шмидта и Коля политику извлечения выгоды из сотрудничества с Россией или рискнуть реализовать мечту о «жизненном пространстве на Востоке», поконкурировав с Америкой за Украину и другие плоды нового «Дранг нах Остен». «Ангела Меркель побеждает русского медведя в сражении за Европу», — пишет «Гардиан». А «Таймс» называет канцлера Германии «человеком 2014 года» за вклад в укрепление европейской безопасности «в период возрождения российской агрессии в Восточной Европе».
Как показывают опросы, в России гораздо больше, чем в Германии, верят в добрые отношения со вчерашним противником в двух мировых войнах, чем в Германии. Нам кажется, в духе сказанного Владимиром Путиным при возвращении Крыма 18 марта в Кремле, что немцы могли бы извлечь для отношений с Россией и другие выводы из собственной далекой и недавней истории. Есть за что бороться и на что опираться в этой «борьбе за Германию» — вспомним о пьедестале Кауфмана. Не надо только обольщаться.
И надо помнить, что своя рубашка всегда ближе к телу.
| Известия
