После того как схлынула первая волна оценок газового контракта между «Газпромом» и CNPC, сделанных по горячим следам, пришло время разобраться в том, что именно подписали российская и китайская госкомпании. Договоренности, к которым стороны шли добрый десяток лет, для России ни много ни мало – окно в Азию, позволяющее заняться освоением газового потенциала Восточной Сибири и Дальнего Востока и ускорить социально-экономическое развитие этих территорий.
Сметы и бюджеты
Сухие цифры и факты выглядят следующим образом. Контракт предполагает поставку в Китай до 1,032 трлн кубометров газа в течение 30 лет, начиная с последнего квартала 2018 года. У обеих сторон есть право сдвинуть начало экспорта на два года в зависимости от готовности инфраструктуры. В течение пяти лет с момента старта поставок – в 2023 или (в случае отсрочки начала) в 2025 г. – они должны выйти на контрактный уровень 38 млрд кубометров в год.
Основной ресурсной базой для исполнения контракта станет Чаяндинское месторождение в Якутии с доказанными запасами в 1,3 трлн кубометров газа и проектным уровнем добычи до 25 млрд кубометров в год. Впоследствии к ним добавятся ресурсы еще одного месторождения в Иркутской области – Ковыктинского (запасы 2,5 трлн кубометров, уровень добычи 40–50 млрд кубометров в год). Лицензии на оба принадлежат «Газпрому», который также располагает правами на ряд месторождений-сателлитов, они будут вовлекаться в добычу на более поздних этапах реализации Восточной газовой программы. Кроме того, нефтяные компании, прежде всего «Роснефть» и «Сургутнефтегаз», обладают ресурсами попутного нефтяного газа, которые могут быть утилизованы в рамках этого контракта.
Учитывая возможности ресурсной базы, не стоит удивляться, если еще до начала первых поставок стороны договорятся о расширении их объемов минимум до 50–55 млрд кубометров в год. Этому способствуют и технические параметры инфраструктуры. Для транспортировки газа из Восточной Сибири должен быть построен газопровод «Сила Сибири». Однако одной нитки (до 33 млрд кубометров в год) не хватает для того, чтобы выйти на контрактный уровень поставок в Китай, тем более что объем товарного газа будет примерно на 10–12% ниже добытого по итогам транспортировки и переработки. А пропускной потенциал двух ниток создает все возможности для расширения экспорта в КНР в полтора раза.
Конечно, нельзя исключать, что китайцы постараются использовать сложившийся статус-кво для контракта с другим продавцом из России, например «Роснефтью», глава которой Игорь Сечин является одним из лоббистов отмены монополии на экспорт трубопроводного газа. Но для российского государства нет никаких резонов устраивать конкуренцию между госкомпаниями, имея на другом конце единственного покупателя. Это не приведет ни к чему, кроме давления на цены, снижения выручки и, как следствие, платежей в бюджет. Вероятно, глава «Роснефти» это понимает. Поэтому, впервые официально озвучивая инициативу о либерализации экспорта газа в восточном направлении на заседании президентской комиссии по ТЭКу (состоялась в начале июня в Астрахани), секретарем которой Сечин является, он оговорился, что это «дискуссионный вопрос». Но, поднимая его сейчас, глава «Роснефти» рассчитывает как минимум получить более комфортные и выгодные условия продажи газа «Газпрому».
Кроме двух ниток «Силы Сибири» до пунктов сдачи на границе с КНР в Амурской области в Белогорске планируется построить большой газоперерабатывающий завод для выделения из газа товарного гелия и этана (сырья для газохимии). Там же, в Белогорске, сторонние инвесторы (предварительное соглашение подписано с «Сибуром») рассматривают строительство газохимического комплекса, который будет закупать этан для дальнейшей переработки.
Необходимые для реализации контракта мощности на российской территории, по заявлениям руководства России и «Газпрома», потребуют около 55 млрд долларов. Сумма складывается из сметной стоимости разработки Чаяндинского месторождения (440 млрд рублей, или 13 млрд долларов в ценах 2012 г.), первой нитки «Силы Сибири» (770 млрд рублей, или 23 млрд долларов), а также проектов по переработке газа и расширению добычи и ГТС, в соответствии с условиями договора между «Газпромом» и CNPC.
Встает обоснованный вопрос, насколько контракт выгоден «Газпрому» и российскому правительству? Как быстро можно окупить инвестиции?
Финансовые параметры контракта не раскрываются, так как являются коммерческой тайной. Но глава «Газпрома» Алексей Миллер оценил его стоимость в 400 млрд долларов за 30 лет. Таким образом, расчетная стоимость 1 тыс. кубометров составляет 387 долларов, что, видимо, совершенно не случайно, поскольку именно такова была средняя расчетная цена поставок «Газпрома» в Европу и Турцию в 2013 году. Следует отметить, что оценка стоимости контракта довольно условна. Конкретная цена газа будет определяться по формуле, привязанной к котировкам нефти и нефтепродуктов, с поправкой на инфляцию. Можно сказать, что данная расчетная цена газа корректна при стоимости нефти около 105 долларов за баррель.
Получается, что прогнозная выручка от контракта примерно в восемь раз выше ожидаемых инвестиций. При том что инвестиции сами по себе – это вложения в российскую экономику: заказы на трубы, компрессоры, добычные комплексы, оборудование по подготовке газа, строительные работы и так далее. Объем прямых инвестиций придется освоить примерно за 10 лет, в среднем по 5–6 млрд долларов без учета мультипликационных эффектов, связанных с развитием самих восточносибирских регионов.
Правительство собирается обнулить ставку НДПИ на газ и конденсат. Но, учитывая, что по Налоговому кодексу для восточных месторождений действует коэффициент 0,1, будущие потери от обнуления ставки составят всего 2–3 доллара с тысячи кубометров. При этом оговоренная в контракте цена позволила государству не думать о предоставлении «Газпрому» льготы по основному источнику изъятий в газовой отрасли – экспортной пошлине. Она составляет 30% от таможенной стоимости товара, или, по нашей расчетной цене на границе с Китаем, 116 долларов с тысячи кубометров. За 30 лет набегает без малого 120 млрд долларов, до 4,4 млрд долларов ежегодно.
Теперь что касается «Газпрома». За вычетом экспортной пошлины ему остается около 270 долларов на каждую тысячу кубометров. По нашим оценкам, концерн получит примерно 22 млрд долларов в первые 5 лет и по 10 млрд долларов каждый последующий год. За счет этих денег нужно покрывать операционные расходы и окупить 55 млрд долларов инвестиций. Чистые операционные расходы (lifting costs) мы оцениваем в 20–25 долларов за тысячу кубометров в сфере добычи и до 10 долларов за тысячу кубометров в транспортировке (стоимость топливного газа и эксплуатации трубы). Также не стоит забывать, что с того же Чаяндинского месторождения «Газпром» сможет продавать жидкие углеводороды (нефть и конденсат) на сумму около 1 млрд долларов в год. Таким образом, за 10 лет «Газпром» окупит капитальные вложения с учетом стоимости финансирования. Если же будут применены схемы предоставления более дешевых финансовых ресурсов из государственных фондов, о чем на астраханском заседании говорил Владимир Путин, то скорость возврата инвестиций может оказаться еще выше.
Конечно, инвестор должен реализовать проект в рамках заявленной сметы. А значит, контроль над расходами и качеством работ – безусловный приоритет. Однако все разговоры о том, что проект изначально невыгоден для России и «Газпрома», мягко говоря, плохо соотносятся с действительностью. Есть также риски, связанные с тем, что Китай выступает единственным покупателем этого газа и использует такое положение для получения дополнительных уступок. Но, строго говоря, для поставок трубопроводного газа такая жесткая зависимость между поставщиком и потребителем характерна. Чтобы хеджировать эти риски, заключается долгосрочный договор с принципом «бери или плати», который страхует поставщика от капризов единственного импортера.
Зачем это Китаю
Но почему же несговорчивый Китай вдруг оформил сделку на второй день визита, совсем не предназначенный для газовых дел, когда казалось, что подписание вновь сорвалось? Дело в том, что газ из Восточной Сибири чрезвычайно важен для перспективного энергетического баланса Поднебесной и устойчивого развития северо-восточных регионов страны. Пекин, чувствуя остроту геополитического момента и очевидную заинтересованность Москвы в том, чтобы показать западным партнерам наличие альтернативных вариантов экономического сотрудничества и торговли, решил выбить дополнительную скидку. Однако когда стало понятно, что поступаться коммерческими выгодами лишь ради звонкого эффекта российская сторона не намерена, китайцы отказались от тупиковой тактики. Ведь, не сумев договориться с CNPC о цене в прошлом году, «Газпром» попросту законсервировал работы на Востоке и даже не стал включать расходы в обустройство Чаяндинского месторождения и проектирование газопровода «Сила Сибири» в инвестпрограмму на 2014 год. Для Китая это означало лишь одно – отсрочку с получением газа, на который и так можно всерьез рассчитывать только через пятилетку. Теперь же работы над инфраструктурой можно быстро реанимировать.
Несмотря на весьма комфортный уровень для поставщика, цена вполне отвечает и интересам покупателя. С одной стороны, она существенно выше изначальных запросов китайских переговорщиков. Они то пытались добиться того, чтобы российский газ мог конкурировать с главным местным энергоносителем – углем. То хотели взять за точку отсчета цену газа на американском Henry Hub, которая в последние годы кратно ниже и азиатского, и европейского уровня. С другой – цена российского газа примерно на 15% ниже средней стоимости сжиженного газа, импортированного Китаем в 2013 г. (444 доллара за тысячу кубометров). Новые объемы СПГ в Азии предлагаются еще дороже – от 600 долларов.
К тому же если мы посмотрим на газовую карту Китая, то увидим, что северо-восток (провинции Хейлунцзян, Цзилинь, Ляонин и Хэбэй, без учета двух главных мегаполисов – Пекина и Тяньцзиня), где проживают около 180 млн человек, в настоящее время фактически отрезаны от единой газотранспортной системы Китая «Запад-Восток» – от основных месторождений в западных провинциях к основным рынкам потребления на побережье. Туда же приходит газ из Центральной Азии, которая на сегодняшний день является крупнейшим источником импортного газа для Китая. Но до северо-востока (за исключением столицы) он не доходит. И уровень использования газа в энергобалансе этих провинций в среднем 2% (от 1,4 до 3,2%), вдвое ниже, чем в среднем по КНР.
Доля угля в энергобалансе этих провинций варьируется от тяжелых 56% до кошмарных 89%. В 2011 г. потребление газа составило всего 12,5 млрд кубометров, в основном добытых здесь же. Общую газовую статистику северо-востока вверх тянут два мегаполиса (имеющие статус отдельных территориальных образований) – Пекин и Тянцзинь, где принята стратегия постепенного отказа от использования угля. Однако по состоянию на 2011 г. только Пекин мог похвастать всего 22-процентной долей угля и семипроцентной – газа. Тянцзинь по газу едва-едва превосходил среднекитайские показатели.
Ситуация должна и будет меняться в долгосрочной перспективе. А для этого Китаю нужны новые надежные и относительно дешевые источники импорта газа, поскольку добыча собственных ресурсов уже на протяжении 5 лет все больше и больше отстает от спроса.
По данным CNPC, ответственной за подготовку инфраструктуры на территории Китая (газопроводов высокого давления, сетей распределения и ПХГ, обеспечивающих сглаживание неравномерности спроса в течение года), труба от границы будет проложена как раз до провинции Хэбэй, Пекина и Тянцзиня, газифицируя фактически весь северо-восток. Общий объем инвестиций на китайской стороне оценивается в 15–20 млрд долларов.
Предусмотренные договоренностями 38 млрд кубометров газа в год позволят заместить около 50 млн т угля и снизить выбросы СО2 на 55 млн тонн, и примерно на 1 млн тонн уменьшить эмиссии в атмосферу диоксида серы. Для северных регионов Китая, где начало отопительного сезона, как правило, равносильно экологической катастрофе, это существенное подспорье.
Из Европы в Азию
А как же Европа? Напрямую китайский контракт никак не влияет на поставки российского газа в ЕС. Под него планируется разрабатывать новую ресурсную базу в Восточной Сибири, которая вряд ли могла быть задействована для экспорта в Европу. И, конечно, выполнению действующих долгосрочных соглашений «Газпрома» с европейскими компаниями (по которым еще предстоит поставить до 4 трлн кубометров в ближайшие 25 лет) ничто не угрожает. Другое дело, что отсутствие новых долгосрочных контрактов на европейском направлении объективно сократит или даже прекратит инвестиции в ресурсную базу с прицелом на европейский рынок. К тому же российская сторона планирует вернуться к обсуждению с CNPC продаж газа из Западной Сибири через газопровод «Алтай». И это уже будет прямое «покушение» на запасы газа, традиционно использовавшиеся для снабжения Запада.
С другой стороны, китайский контракт – это дополнительный крупный источник экспортной выручки для «Газпрома» и таможенных поступлений в российский бюджет, объективно снижающий финансовую зависимость России от продаж газа в европейские страны. Пусть это только 25% от текущих европейских доходов, но все равно органическая диверсификация, сочетающая рост поступлений за счет новых источников. А расширение контракта с КНР может увеличить вес этого источника уже до 45–50%.
Газовый рынок Китая – это еще не вся Азия, пусть и самая многообещающая с точки зрения емкости газового рынка ее часть. Доля газа в балансе развитых Японии (21%) и Южной Кореи (16%) все еще ниже средней для стран ОЭСР, а значит, есть потенциал для роста. В силу географии и инфраструктурных ограничений сам по себе китайский контракт не может получить продолжения в виде поставок в другие страны региона, но он, очевидно, подтолкнет других потенциальных партнеров из голодного до газа АТР активнее взаимодействовать с Россией по другим проектам. Вот уже японские парламентарии активно лоббируют проект строительства газопровода с Сахалина, хотя для реализации этой идеи потребуется перестроить всю систему газоснабжения Страны восходящего солнца. А если не получится – Токио будет первым в очереди на объемы газа с проектов по производству СПГ во Владивостоке и на Сахалине.
