«Все исходные предпосылки, на которых основывалась эта политика, оказались неверными… Британцев было трудно убедить в том, что попытка вернуть… черноморскую крепость будет означать риск войны с Россией».
Уильям Хейг об англо-российском кризисе 1791 года.
Нынешнее осложнение отношений из-за Крыма может стать первым российско-американским кризисом на Черном море, но это точно не первое столкновение Великобритании с Россией в этой части Европы. Более 200 лет тому назад, когда революция во Франции потрясла всю Западную Европу (подобно тому, как «арабская весна» стала потрясением для средиземноморского региона в наши дни), Екатерина II решила укрепить позиции на Черном море, захватив Очаков неподалеку от нового города Одесса. Под руководством изгнанного француза Дюка де Ришелье, которого Екатерина поставила губернатором, архитекторы вскоре соорудили военно-морскую базу, аналогичную Севастополю на Черном море в Крыму, который Екатерина аннексировала в 1783 году.
С учетом того, что Франция была ослаблена революцией 1789 года, Британия Уильяма Питта казалась единственной сверхдержавой (по крайней мере, она сама себя так воспринимала). Уайтхолл был так же твердо убежден в 1791 году, как Белый дом, похоже, убежден сегодня, что сочетание господства на море, благодаря Королевскому ВМФ, с финансовой гегемонией лондонского Сити заставит царицу отступить, а другие европейские государства поддержат требование Великобритании, чтобы Россия отказалась от захвата у слабеющей Османской империи территорий нынешней Южной Украины.
Убежденный в том, что Запад способен усмирить Восток сочетанием передовых военных технологий и финансовой мощью даже на том театре военных действий, который расположен столь далеко от источников его могущества и в такой близости к источникам могущества Екатерины, Уильям Питт превратил проблему Очакова в первостатейный кризис, потребовав, чтобы Россия отвела войска, а не то…
Но в решающий момент предположение британского правительства о том, что вся Европа поддержат его воинственный подход, оказалось иллюзией, как и нынешняя стратегия правительства Дэвида Кэмерона «сначала санкции, а потом стратегия». Отголоски сегодняшнего кризиса очевидны всем, кроме разве что автора прекрасной биографии Питта-младшего, озаглавленной «Фиаско», – нынешнего министра иностранных дел Великобритании Уильяма Хейга. Кампанию-1791 он вкратце описал в 2002 г., когда находился, образно говоря, в политической пустыне. Его дипломатия, пусть и в ранге младшего партнера США, свидетельствует о том, что Хейг забыл все уроки, которые можно и следует извлечь из прошлых ошибок Уайтхолла в большой игре за влияние в черноморском регионе.
Саммит ЕС в Брюсселе 6 марта 2014 г. должен был бы вызвать болезненные отголоски того жесткого урока, который преподали Питту в 1791 году. Не верьте кулуарным заверениям «союзников», что они готовы причинить себе ущерб ради того, чтобы досадить России, и не верьте излишне оптимистичным британским дипломатам, утверждающим, что все на нашей стороне, а русские слишком слабы в военном отношении и экономически отсталы, чтобы ответить на вызов со стороны Запада на своих «задворках».
Оглядываясь на историю двухсотлетней давности, Хейг описывал, как премьер-министр тех времен предположил, что его европейские партнеры публично поддержат объявленную Лондоном политику введения санкций против России за ее оккупацию черноморского побережья Украины. Но европейские столицы были далеки от твердой решимости навлечь на себя ярость Екатерины: «Хотя Пруссия поддержала ультимативные требования Британии, голландцы не хотели рисковать войной, шведы потребовали субсидии, испанцы не были готовы придти на помощь, а австрийцы играли в двойную игру с русскими и не спешили заявить о принципиальном сотрудничестве с англичанами».
Большинство, которое Питт имел в Палате общин, не выразило энтузиазма. Ему не удалось убедить парламентариев, которые не понимали, зачем идти на риск и начинать войну «за какую-то далекую крепость, о которой они ничего до этого не слышали». Поскольку в 1791 г. русские не тронули ни одного волоса на голове британца, мнение широкой общественности, которое выражал британский парламент, не могло понять смысл военных угроз и поддержать их. Питт сетовал на то, что эмоции недостаточно сильны, чтобы преодолеть скептицизм парламентариев по поводу войны в Черном море. Государственные соображения не возымели действия: «Они могут вступить в войну под влиянием сиюминутных эмоций, но не могут понять, что на карту поставлены важные интересы страны». Может быть, но меркантильная элита, которая делегировала в парламент так много своих представителей, очень хорошо понимала свой корыстный интерес и могла безжалостно утверждать интересы Британии, когда это могло принести им реальную выгоду. Однако, их нельзя было убедить начать войны из-за мнимых стратегических интересов далеко за пределами их коммерческого влияния, и к тому же против одного из главных торговых партнеров, каковым была Россия.
Подобно тому, как перехваченные телефонные разговоры смутили Викторию Нуланд – «да пошел этот ЕС!» – а также Кэтрин Эштон, обсуждавшую «снайперов» от оппозиции в Киеве, так и в 1791 г. получение русскими инсайдерской информации из британского истеблишмента от Роберта Эдейра, союзника ненавистного Питту Чарльза Джеймса Фокса, открыло правительству Екатерины II, что британцы дали противоречивые обещания Австрии и Турции, как это ни удивительно, чтобы подключить обе страны к своей авантюре. И, конечно же, обе они отказались поддержать британцев, как только новость об их переговорах с Британией стала общеизвестным фактом.
Питт был вынужден отступить, но, чтобы вынести урок из серьезной ошибки, допущенной задирой на Даунинг-стрит, 10, коллега заметил: «Он надеялся, что можно найти средства, чтобы разрулить ситуацию таким образом, как будто он ни от чего не отказался».
Дипломатия часто оказывается наиболее полезна тогда, когда помогает создать дымовую завесу для отказа от глупой политики. Быть может, если бы Уильям Хейг мог действовать так, как его герой Питт, он смог бы убедить Белый дом объявить разрешение Владимира Путина на проведение референдума о будущем Крыма триумфом западных идеалов по распространению демократии и признак отступления России! Но не ожидайте слишком многого: Хейг, как и его американские покровители, подходит к кризисам в реальном времени с открытым ртом. Надо хорошо подумать, прежде чем простреливать Западу «ногу», но для этого необходимо поразмышлять над собственным опытом, а также вспомнить историю, которую сам же изложил.
