Стянутая в понедельник на Майдан техника и разгон его периферийных отрядов-пикетов на подступах к правительственным зданиям выглядят прологом к развязке украинского кризиса, уже третьи выходные подряд заставляющего страну и весь мир приникать к телеэкранам.
Силовой вариант никто из украинских аналитиков не считает невозможным, поскольку в той патовой ситуации, в которую зашла интрига Майдана, невозможным уже не выглядит ничего. Однако в интриге – вновь пауза. 8 декабря оппозиция вывела на Майдан сотни тысяч человек, и назвав этот митинг Маршем Миллиона. Численность, судя по всему, не слишком преувеличена. Однако уже на следующий день митинг сошел на нет, и уже власть перехватила инициативу, блокировав Майдан. Но к вечеру 9 декабря и она остановила свое контрнаступление, и снова противостояние выглядит позиционным, а равновесие нестабильным.
Уже не только оппоненты евроинтергаторов, но и иные из революционеров используют такие аргументы: еще немного – и раскол страны, с гражданской войной, и, как предупреждают особо впечатлительные, «балканизацией» Украины.
Запад есть Запад, Восток есть Восток, оплот украинского востока – Донецк, он же родина главного героя и его форпост…
Символ родины героя
Майдан в Донецке – это 18 человек, которых иногда бывает и 11, и 25. Интеллигентная женщина с желто-голубым флагом с улыбчивым упреком спросила меня, почему меня не было в шесть вечера, когда их было больше, и я не решился спросить, насколько именно больше.
21 ноября, в тот день, когда украинская власть заявила о приостановке евроинтеграции, здесь, под памятником Тарасу Шевченко, собралось две-три сотни человек. Но после того как самые деятельные из них отправились в Киев, на настоящий Майдан, протестующие в Донецке, оглядывая самих себя, не удерживаются от улыбки, не грустной, но все понимающей. «На штраф скинемся?” – продолжают они партизанщину, готовясь расклеить листовки против Януковича в неподобающих местах. Милиционеры, прикомандированные к Майдану, смотрят на своих подопечных без осуждения, и даже без обиды за то, что им приходится из-за них тут мерзнуть.
Зато отсюда было хорошо видно то, что происходило рядом, за линией идеологического фронта – как подвозили на автобусах местный «антимайдан», прежде всего, шахтеров. «Дело даже не в том, что их было немного, всего-то от силы тысяч пять, – отмечает мой собеседник, близкий к донецкой администрации, – и администрация области, и местное отделение «Партии Регионов», которым была поручена организация мероприятия, были как-то нарочито формальны, будто давали понять: мы, конечно, задание выполним, но без огонька. Так, чтобы вы поняли – мы с вами, но только по необходимости, но не всей душой…»
Донецк ничем не выдает собой города, который считается восточным антиподом западного Львова. Если во Львове Майдан – воплощение того факта, что здесь никому ничего доказывать не надо, в Донецке и Майдан, и Антимайдан – символы. Символы города, где на площадь не пойдут. Ни за кого. Даже за знатного земляка. Так часто бывает: на родине героя его слишком хорошо знают.
Гражданин против ученого
Виктор Янукович – уроженец Донетчины, отсюда он шагнул в политику, которая никому из знавших его непростую биографию не виделась такой большой. И теперь местные комментаторы описывают политический момент с той же доходчивостью, с которой принято объяснять коллизии между местными авторитетами. «В «оранжевой революции» 2004 года Янукович потерял все, – рассказывает коллега, хорошо помнящий все этапы новейшей донецкой истории, – те, кому он доверил свой бизнес, уйдя в Киев работать премьер-министром, его кинули. Но в 2010 году он стал президентом, он всех обратно отжал…»
«Отжатие», то есть большой бизнес-передел, как говорят сегодня на Украине, происходит в интересах сына Януковича, Александра, чья бизнес-империя обретает все большую политическую мощь. Естественно, за счет украинских олигархов первого призыва. Рассказывают, что самый крупный из них, Ринат Ахметов, у которого с самим Януковичем, как говорят аналитики, уже много лет характер отношений колеблется от напряженных до довольно напряженных, будто бы как-то по этому поводу даже обронил: «Мы так быстро не богатели…». И даже если он этого не говорил, формула вполне подходит для описания настроения нынешней украинской олигархии.
Но, кажется, у них есть и более серьезные основания для беспокойства…
…Кирилл Черкашин, социолог и доцент Донецкого университета, убеждает меня в спасительности для всего украинского востока евразийского курса. Однако Черкашин – ученый, и его гражданская позиция входит в явное противоречие с теми социологическими данными, с которыми он меня знакомит.
На первый взгляд, все соответствует общепринятому взгляду на Донецк, хотя преимущество «евразийцев» не столь и оглушительно. «Да» и «Скорее да» Европейскому союзу говорят 35 процентов, «Нет» и «Скорее нет» – 45. При более конкретном вопросе, надо ли стремиться в Таможенный союз, цифры получаются уже более убедительными: 57 – «за», «23» – против.
В вопросе о том, следует ли стремиться в Евросоюз, евразийство безнадежно проигрывает в трех возрастных группах, охватывающих возраст от 18 до 45 лет. Со счетом 44:25 «европейцы» выигрывают среди школьников и студентов от 18-25 лет, 43:30 – в группе от 25 до 36 лет, а в самой деятельной группе, от 36 до 45 – 48:32. Тем, кто ближе к 50, ближе Таможенный союз, его предпочитают 40 процентов при 31 проценте тех, кто за Европу. И только пожилые люди берут у «европейцев» убедительный реванш 73:35.
Выигрывает Европа и среди донецких обладателей высшего образования 54:33, отчаянно проигрывая в группе «Неполное среднее или начальное» – 11:53.
При этом Черкашин, убеждающий меня в призрачности скорого экономического прорыва в случае приобщения к Европе, в общем, не спорит с тем, что и Таможенный союз – способ спасения производства вроде Луганского тепловозостроительного завода, продукция которого никого, кроме России, не интересует. «Не все измеряется деньгами» – замечает он, и, будто продолжая внутренний спор ученого и сторонника русской идеи, выкладывает еще одну социологическую бумагу.
Среди тех, кто считает себя украинцем, симпатии и антипатии к Европе распределяются примерно поровну – 42:40. Среди тех, кто считает себя русским, больше антиевропейцев – 54:27. Но украинцами себя считают все больше людей, и в нынешнем году таковых уже 55 процентов, притом, что тех, кто считает себя русским, осталось лишь треть. В молодых же возрастных группах доля украинцев среди 16-25-летних доходит до 75 процентов, да и среди 36-45-летних не опускается ниже 60 процентов.Чужой президент
Одной восточной идеи явно недостаточно, чтобы поддерживать своего земляка, тем более что он уже давно не считается ее защитником. Более того, он изрядно, как говорят донецкие аналитики, запутал земляков своей активностью в деле евроинтеграции, и ее приостановка ничего для дончан не прояснила. Но и без глобальных вопросов у них довольно много претензий к президенту. «Ведь после победы Януковича ничего не стало для жителей Донецка лучше, – объясняет донецкий политолог Владимир Кипень, – И в итоге, не став своим для запада Украины, он перестал быть своим и здесь».
Конечно, различия между западноукраинским восприятием мира и восточноукраинским по-прежнему принципиальны. Но обуславливаются они не столько политическими или геополитическими симпатиями, которые на самом деле вторичны, сколько историческими привычками и привычным образом жизни. На востоке он во многом диктуется советской промышленной традицией, на западе, где крупных промышленных центров нет, по-другому устроена и жизнь.
И поэтому, как полагают местные аналитики, то, что называется расколом Украины, пока можно сформулировать так: сторонники евроинтеграции пассионарны, и это логично, поскольку они в оппозиции. Ее противники индифферентны, поскольку не считают это вопросом жизни и смерти. Шахтеры выходят из автобусов, свозящих их на митинги протеста против евроинтеграции, без вдохновения, как без вдохновения эти митинги и организуются. И если Майдан в Донецке кому-то может показаться трагикомичным, то антимайдана нет и такого.
Нынешнюю власть не поддерживает и бизнес, причем восточный его не поддерживает со знанием дела. «Раньше, при оранжевых, здесь тоже все было схвачено, и либо ты в их бизнесе, либо ты без бизнеса вообще. Но тогда можно было хотя бы теоретически за что-то побороться в Киеве, – вспоминает один бизнесмен, – и вообще, было несколько центров силы – Ющенко, Юля, на противоречиях между ними можно было поиграть. Теперь, когда наши взяли власть по всей стране, нам же стало только хуже, теперь уже никуда не ткнешься…»
При этом, как выясняется, была в этих местах экономика, которую не прибрали к рукам крупные игроки. «Ну, крышевали какие-то бандиты помельче, но можно было жить» – рассказывает один посвященный человек, – А теперь просто приходят какие-то люди, говорят, что от Саши (Александра Януковича. – В.Д), и просто забирают предприятия». Как отмечают аналитики, берут все, и захватчикам даже не хватает своего менеджмента, из-за чего в последнее время суть предложений, от которых невозможно отказаться, несколько смягчилась: вместо соотношения 80:20 в пользу забирающих, как прежде, теперь 50 на 50.
Деньги для контрреволюции
А торможение евроинтеграции, как полагают некоторые аналитики, насторожило даже тех олигархов, бизнес которых непосредственно связан с Россией. Сближение с ней чревато очень большими проблемами в этом бизнесе, вплоть до его потери. Например, в газовой сфере у Москвы может появиться соблазн самой заняться тем, чем сегодня заняты ее украинские партнеры, и, говорят, Дмитрий Фирташ, один из крупнейших газовых магнатов Украины, об этом тоже думает и тоже страхуется.
Но и выбор, который для Майдана стратегический и цивилизационный, для олигархов – тоже не вопрос жизни и смерти. Для них важнее другое.
Бюджетную украинскую дыру аналитики оценивают минимум в 10 миллиардов долларов. Запад денег не даст, а Москва может потребовать расплату в виде, в том числе, и политических бонусов, к чему Киев совершенно не готов. У Януковича всегда, конечно, остается вариант Таможенного союза, но это самый крайний случай, когда капитуляция перед Москвой по сравнению с другими вариантами перестанет выглядеть самоубийством.
Как опасаются олигархи, деньги можно взять наверняка только у них. И, как говорят эксперты, именно пониманием этого факта определяются все коллизии и интриги внутри властной команды. Противоречия между группами влияния вокруг президента, среди которых выделяют так называемое «газовое лобби», считающееся условно промосковским, группу «донецких олигархов» и «семью», структурирующуюся вокруг Александра Януковича, нарастают.
А земляки президента, хорошо знающие его характер, уверяют, что под давлением Майдана он не сделает ничего. Он мог бы отправить в отставку правительство, и такой вариант вроде бы рассматривался, но теперь, говорят они, он не пройдет. «Он вообще ни в чем не будет уступать».
Еще до сотен тысяч людей, собравшихся 8 декабря на Майдане, эти люди с тревогой говорили, что у Януковича в этой ситуации не остается другого варианта, кроме силового. «Майдан не рассосется, он будет только больше, » – уверенно говорил мне за два дня до Марша Миллиона донецкий собеседник, близкий к местной администрации. Уже тогда, казалось, невозможно решиться на штурм Майдана или даже захваченной киевской мэрии. «Решится» – убеждено говорили в Донецке – и бизнесмены, и журналисты, и политологи.
Через два дня оппозиция фактически заняла Киев. Власть молчала.
Репетиция 2015-го
Как выяснилось, власть действительно собиралась с силами.
Разогнав Майдан 30 ноября, украинская власть нарушила правила игры. На Украине было всякое, бывало, даже убивали, а из убийства журналиста Георгия Гонгадзе выросла акция «Украина без Кучмы» и оранжевая революция. Но митинги с такой жесткостью не разгоняли, и власть показывает: по старым правилам игра закончена. По социологическим выкладкам выходит, что выборы 2015 года Янукович не выигрывает никак, значит, без Майдана не получится опять. На него и готовилась выйти оппозиция через полтора года, просто так неожиданно вышло, что он случился раньше. Но это вовсе не отменяет того, что он снова появится в срок, после выборов, и там все будет еще серьезнее. «И власть должна дать всем понять: мы не остановимся ни перед чем, ни сейчас, ни в 2015», – полагает донецкий политолог Владимир Кипень.
Словом, в Донецке, в котором Януковича знают, уверены: если президент сочтет необходимым, он «по беспределу» разгонит любой Майдан, сколько бы людей ни пришлось на нем положить. Не спорят с этой гипотезой и аналитики в Киеве, где исходят из политической ситуации и уже изученных привычек власти.
Пока, однако, власть остановилась. Возможно, она после Марша Миллиона уже задумывается о переговорах. Но даже если так, то, видимо, не на условиях оппозиции, которые она предъявила 8 декабря, выведя на улицы сотни тысяч. Власть перетерпела, перешла в контратаку, но не для брутального финала, а лишь для того, чтобы начать переговоры уже на своих условиях и с позиции своей силы. Она остановилась в нескольких метрах от Майдана. Измениться соотношению сил в очередной раз, впрочем, ничто не мешает. И не один раз.
Но и это не гражданская война. За президента воевать некому. Против Европы тоже. В Донецке, откуда родом президент, так долго убеждавший земляков в преимуществах евроинтеграции, уж точно. Но и у тех демонстрантов, что выходят на Майдан, готовности воевать тоже нет.
