Данная статья основана на выдержках из доклада «Навстречу саммиту G20 в Санкт-Петербурге: время России задавать курс», подготовленная по заказу Центра глобальных интересов (Center on Global Interests), г. Вашингтон.
Любая страна-председатель задает тон саммиту «Большой двадцатки» и наделяется исключительным правом в одностороннем порядке устраивать подготовительные встречи, расставлять акценты в повестке дня и добавлять вопросы от себя. Более трудной задачей является выполнение намеченной повестки, поскольку для этого требуется консенсус всех участников.
Есть первые свидетельства того, что текущее председательство России удостоится умеренно положительной оценки – по крайней мере с формальной точки зрения. В декабре 2012 г. была подготовлена первоначальная рабочая программа, в целом составленная в духе экономического мышления стран – членов G20. Она нацелена на глобальный рост и создание рабочих мест на основе трех «базовых условий»: качественные рабочие места и инвестиции, доверие и прозрачность, а также эффективное регулирование.
Кроме того, организационные усилия принимающей стороны вполне эффективны. Интернет-сайт чрезвычайно информативен, данные оперативно и своевременно обновляются. Все отчеты об официальных встречах министров и рабочих групп делают честь российскому персоналу и шерпам (координаторам), которые занимаются административным процессом.
Однако многих участников волнует отнюдь не формальная сторона председательства, а дефицит содержания. Словом, существует реальная обеспокоенность по поводу отсутствия у России конкретных целей, четкого плана относительно того, каким должно быть или каким будет идейное наследие санкт-петербургского саммита. На вопрос, что, по их мнению, останется в памяти участников форума «Группы двадцати», высокопоставленные российские чиновники лишь недоуменно пожимали плечами, глядя отсутствующим и непонимающим взглядом. Среди иностранных участников форума «Большой двадцатки» бытует представление: «Никакого плана нет».
Действительно, есть подозрение, что «три базовых условия» России окажутся пустышкой. Отсутствие четких и конкретных целей рискованно, потому что повестка дня может оказаться размытой из-за излишнего внимания к незначительным вопросам и событиям, которые на данный момент кажутся важными. Другими словами, есть риск упустить шанс возглавить процесс.
В Москве часто можно услышать, что прошлогодний саммит в Лос-Кабосе «наводил тоску». Но иногда успех может казаться скучным. Один участник того форума «Большой двадцатки» отмечал, что «как хозяйка G20 Мексика сумела благодаря тщательному планированию перейти от 0 к 3». (Она добилась трех важных целей: подписано соглашение о более жестком многостороннем и двустороннем мониторинге политики по установлению обменного валютного курса; страны взяли на себя обязательство отпустить обменный курс; объявлено об увеличении доступных фондов МВФ на 450 млрд долларов.) Председательство Мексики в «Большой двадцатке» увенчалось результатом благодаря четкому плану, которого она неукоснительно придерживалась.
После февральской встречи министров в Москве российское правительство утвердило главные приоритеты: увеличение числа рабочих мест и стимулирование экономического роста, урегулирование вопроса о долгах и инвестиции в инфраструктуру (так называемые «длинные деньги»). Хотя это важные общие категории, намечающееся мероприятие страдает академичностью. Непонятно, какой значимый вклад Россия собирается внести в мировое управление, не говоря уже о стратегическом плане незаурядной страны, претендующей оставить свой яркий след в истории G20.
ПОВЕСТКА ДНЯ
Вот некоторые принципиальные темы, которые обсуждаются на этапе подготовки к петербургскому саммиту:
Первое. Квота МВФ и реформа управления. Этот вопрос затрагивает интересы всех членов «Большой двадцатки», поскольку от его решения во многом зависит укрепление легитимности мирового финансового управления. Крупный пакет реформ МВФ, включая увеличение квоты и ее перераспределение, остается в подвешенном состоянии с 2010 г., когда лидеры G20 пришли к договоренности в Сеуле. Полномочия той или иной страны при голосовании по вопросам повестки дня МВФ определяются ее квотой, которая рассчитывается в качестве процента от размера ВВП, золотовалютных резервов и других ключевых показателей. Распределение квот периодически пересматривается с учетом темпов роста разных экономик. Главная направленность реформы – перемещение квот от стран с чрезмерным представительством в МВФ к недостаточно представленным странам. Государства БРИКС, включая Россию и другие динамично развивающиеся рынки, больше всего выиграют от этих реформ.
Россия рассчитывает, что квоты в МВФ будут пересмотрены в период ее руководства «Большой двадцаткой». Четырнадцатый по счету общий пересмотр имел место в декабре 2010 г., но продолжающийся бюджетный тупик в Соединенных Штатах в настоящее время препятствует ратификации новых квот. Стоящая перед G20 задача приурочить завершение реформы к ежегодным встречам фонда/банка в 2013 г. почти наверняка не будет выполнена. Реалистичный дедлайн сдвинулся к началу австралийского председательства.
Стоит отметить, что реформа квот не изменит главного, а именно: Соединенные Штаты с их квотой в 16,75% сохранят за собой «золотую акцию» в том смысле, что смогут контролировать голосование по важным вопросам повестки дня МВФ, которые требуют сверхквалифицированного большинства (85%).
Второе. Глобальное управление долговыми обязательствами. Мир купается в долгах, как суверенных, так и корпоративных, и многие экономики требуют дальнейшего снижения долговой нагрузки, чтобы в долгосрочной перспективе достигнуть устойчивых траекторий, а в некоторых случаях уменьшение соотношения между собственными и заемными средствами необходимо ускорить. Но когда дело доходит до создания единого набора правил или политики координирования, становится не вполне очевидно, как управлять процессом консолидации.
Со времени финансового кризиса и экономического спада идут энергичные дебаты о том, следует ли странам «Большой двадцатки» (и особенно членам «Большой семерки») придерживаться жесткой фискальной дисциплины или, напротив, всячески стимулировать экономику. В частности, подходы США и Германии были диаметрально противоположны. Берлин, по сути, призывал к глобализации так называемых Маастрихтских критериев по сближению долга и дефицита бюджета, что стало фундаментом для еврозоны. В отличие от Германии Соединенные Штаты с огромным дефицитом бюджета твердо придерживались кейнсианской фискальной и антидефляционной монетарной политики.
На июньском саммите 2010 г. в Торонто сторонники жесткой экономии, похоже, одержали верх, поскольку лидеры стран «Большой двадцатки» решительно взяли на себя обязательства как минимум вдвое уменьшить дефицит бюджета к 2013 г. и стабилизировать или сократить соотношение долга к ВВП к 2016 году. В последующие два года, когда темпы роста европейской экономики снизились, а американская экономика начала восстанавливаться, маятник общественных настроений качнулся в сторону от аскетизма.
Важно также отметить, что управляющий директор МВФ Кристин Лагард выступает за ослабление жесткой фискальной дисциплины и продление сроков погашения долга Греции и других кризисных экономик в еврозоне. Лагард бросила вызов министру финансов Германии Вольфгангу Шойбле, который настаивает на режиме жесткой экономии. Ее аргумент состоял в том, что Германия «может позволить себе двигаться вперед и закрепляться на достигнутых высотах несколько медленнее, чем другие экономики еврозоны. Это уравновешивает негативные показатели роста стран, охваченных кризисом». Далее она отметила: «Кейнс явно не оставил никаких следов в Германии».
Московское коммюнике министров финансов G20, принятое в феврале 2013 г., похоже, отражает отсутствие консенсуса и желание предоставить странам «Большой двадцатки» свободу принимать те меры, которые способны оживить их национальную экономику. Пока что, согласно некоторым отчетам, Россия, похоже, поддерживает европейские голоса в пользу бюджетной дисциплины, что неудивительно для страны, привыкшей к сбалансированному бюджету и низкому уровню долга благодаря доходам от продажи нефти и газа. Но поскольку консенсуса нет, не стоит удивляться тому, что приверженность стран «Большой двадцатки» критериям, принятым в Торонто, снижается. МВФ слишком поздно посетило осознание факта, что унифицированный подход к урегулированию долга и антикризисным мерам недальновиден: нельзя с одной меркой подходить ко всем, особенно когда речь идет о плане восстановления национальной экономики.
Третье. Управление мировыми резервами. Нет оснований полагать, что доллар США всегда будет доминирующей резервной валютой. На самом деле обязательно произойдет корректировка соотношения резервов, которые хранятся в разных валютах, равно как неизбежно и появление новых обменных валют. Однако в обозримом будущем позиции доллара представляются незыблемыми при неизменности рынка и моделей управления резервами. Сегодня примерно 60% валютных резервов центральных банков всего мира и 85% всех конверсионных операций деноминируются в долларах США.
В начале 2009 г., в разгар финансового кризиса, Россия (и другие сторонники многополярного мира) предлагали радикально видоизменить мировую финансовую систему, создать региональные финансовые центры (в том числе в Москве), а также диверсифицировать мировые резервные валюты (что угодно, но только не доллар). Оглядываясь сегодня назад, понимаешь, что аналитики, предлагавшие эти меры, сильно недооценили устойчивость имеющихся финансовых учреждений и способность рынков к адаптации.
Урок последних четырех лет, который следует извлечь валютным ревизионистам, состоит в том, что никакие политики, будь то из «Большой семерки» или «Большой двадцатки», не в состоянии определять жизнеспособность мировой резервной валюты. Это вопрос мировых рынков и только рынков. В ходе недавно проведенного анализа глава исследовательского института Народного банка Китая Цзинь Чжонся пришел к выводу, что «мировое доминирование доллара продолжится, так как отражает американскую экономическую, финансовую и военную мощь», и что «в обозримом будущем мировая валютная система будет действовать в рамках формулы 1+4; доллар останется суперрезервной валютой, но будет дополняться четырьмя менее значимыми резервными валютами: евро и фунт стерлингов в Европе, японская иена и китайский юань в Азии».
Точно так же рост числа мировых финансовых центров, в принципе желательный, будет рыночным процессом. Эти центры станут появляться (или не появляться) в зависимости от мировых потребностей в финансовых услугах в контексте соответствующих локальных политических, экономических, юридических и законодательных условий. Мировые финансовые центры, такие как Нью-Йорк, Лондон, Токио, Гонконг, Дубай и Сингапур, требуют наличия открытой и диверсифицированной экономики, гарантированного имущественного права, надежной судебно-правовой системы и других факторов, которые укрепляют у инвесторов веру в то, что их деньги в безопасности. Когда такие институты пускают в стране глубокие корни, финансовый центр становится возможным, но он не появится по указке сверху.
К вопросу об институциональной основе и власти закона. Видимо, нет такой патологии, которую можно сравнить с коррупцией. Недавние комментарии председателя Центробанка России Сергея Игнатьева по поводу охватившей Россию эпидемии – бегства из страны теневого капитала – имеют непосредственное отношение к вероятности скорого превращения Москвы в мировой финансовый центр.
«Большая двадцатка» неоднократно выступала с совместными заявлениями о приверженности идее борьбы с коррупцией и отмыванием денег. В последний раз подобная декларация прозвучала в коммюнике «финансовой двадцатки»; тем не менее существенного прогресса в России не наблюдается. В международном списке прозрачности (Transparency International) Россия находится на 133-м месте, всего на одну позицию выше, чем Нигерия. На московской встрече координаторов в марте 2013 г. представитель российских силовых структур устроил брифинг для официальных лиц из стран «Группы двадцати», но эти усилия оказались контрпродуктивными: жесткие и решительные заявления не вызвали доверия у присутствовавших в зале.
Четвертое. Долгосрочное финансирование инвестиций («длинные деньги»). Россия неоднократно подчеркивала, что странам «двадцати» необходимо шире открыть доступ к долгосрочному финансированию в целях осуществления крупномасштабных инфраструктурных проектов – от транспорта до энергетики и связи. Потребность в обновлении инфраструктуры давно назрела, и российские руководители уже несколько лет неизменно упоминают об этом в своих докладах.
Тема получила дополнительное освещение в недавно опубликованном докладе Глобального института McKinsey, который оценивает потребность финансирования мировой инфраструктуры до 2030 г. включительно в астрономическую сумму 57 трлн долларов. Главный вопрос, на который России предстоит дать ответ в рамках «Большой двадцатки»: как, по ее мнению, следует решать эту проблему и возможно ли решение в принципе? Вопрос еще больше осложняется в связи с тем, что, согласно оценочному докладу МВФ, подготовленному специально для форума G20, меньше всего денег в инфраструктуру вкладывают развитые страны. В отличие от них, развивающиеся государства инвестируют на эти цели не меньше, чем до начала финансового кризиса, а в некоторых случаях – значительно больше.
России также предстоит решить вопрос: не указывает ли проблема «длинных денег» в большей степени на неадекватное пенсионное обеспечение внутри страны, несоответствующее социальное страхование и другие системы социального обслуживания, нежели на нужды мирового сообщества? Некоторые утверждают, что если бы российские финансовые рынки были более устойчивыми, России не пришлось бы полагаться на зарубежные источники капитала для финансирования инфраструктурных проектов. Мост на остров Русский во Владивостоке ценой в миллиард долларов и проект сочинской Олимпиады стоимостью 50 млрд долларов также объясняют, почему откладывается создание более необходимой инфраструктуры.
Пятое. Кризис на Кипре. В последние годы в повестке дня форумов «Группы двадцати» часто доминировали неожиданные кризисы – например, в Греции и Испании. В этом году внимание тех, кто определяет финансовую политику, было привлечено к финансовому кризису на Кипре.
Нынешние проблемы на острове назрели не сразу. России делает честь то, что она выделила Кипру 2,5 млрд евро в виде кредита на неотложные нужды, когда кипрские банки оказались под давлением в конце 2011 года. Углубляющийся сегодня финансовый кризис вокруг Кипра мог бы стать прекрасной возможностью для тесного сотрудничества между Евросоюзом и Россией. Но от ЕС потребовалось бы более широкое стратегическое видение, а от России – более тесное сотрудничество с еврозоной (на условиях последней), чем она может себе позволить с учетом интересов российских держателей крупных счетов на Кипре.
Российское руководство жаловалось на конфискационный характер плана «экстренной финансовой помощи», предлагающего взять Кипр «на поруки», и якобы нежелание европейцев консультироваться по этому вопросу – хотя во время московской встречи министров в феврале с.г. кипрский вопрос энергично обсуждался.
Москва могла бы использовать эту ситуацию как идеальный повод поэкспериментировать с поисками оптимальной схемы амнистии капитала, чтобы побудить россиян вернуть вложенные на Кипре средства на родину. В контексте «Большой двадцатки» кипрский случай давал России возможность превратить в глобальное предостережение о недопустимости уклонения от налогов и бегства теневого капитала. Недаром в декабрьском послании Федеральному собранию президент Путин назвал это главной заботой России: «Притчей во языцех стал офшорный характер российской экономики. Эксперты называют такое явление бегством от юрисдикции. Нам нужна целая система мер по деофшоризации нашей экономики». Если бы подобная инициатива была надлежащим образом оформлена и представлена как средство борьбы с отмыванием денег и уклонением от налогов, то даже такая страна, как Германия, могла выступить в качестве ее спонсора.
Данная проблема тем более безотлагательна в свете недавнего обстоятельного доклада Международного консорциума журналистов, ведущих расследования об уклонении от налогов и отмывании денег в таких офшорных гаванях, как Британские Виргинские острова. Британский парламент уже оказал давление на премьер-министра Дэвида Кэмерона, требуя от него принять меры в рамках G20, но при соответствующем руководстве России «Большая двадцатка» могла бы предложить еще более всеобъемлющее решение.
ДЕСЯТЬ РЕКОМЕНДАЦИЙ ДЛЯ БОЛЕЕ РЕЗУЛЬТАТИВНОГО ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВА
Россия уже почти полсрока председательствует в G20, остается мало времени, чтобы что-либо исправить. Однако никогда не поздно выдвинуть свежие идеи и сделать энергичные изменения, пусть и небольшие, но положительно влияющие на будущий саммит лидеров стран «Большой двадцатки» в Санкт-Петербурге.
1. Не причинить вреда. Избегать грубых ошибок и делать правильный выбор сложнее, чем может показаться, особенно если руководство страны ставит под сомнение достоинства многосторонней инициативы. Если уж Россия стремится высказывать новые идеи и предлагать задачи с четкими временными ориентирами, разумно сосредоточиться на вопросах, в которых Москва может проявить инициативу и как-то повлиять на итоги. Например, во время встречи министров стран «двадцатки» в феврале 2013 г. Россия проявила достаточно мудрости, чтобы избегать умозрительных дебатов о будущем мировых резервных валют.
2. Применять стратегический подход к экономике. Найти верную интонацию и правильный баланс между провокацией и благоразумием. Повестка дня из смелых инициатив может быть центральным элементом решения проблемы, но во многих случаях лучше не терять из вида рынок. Бывший президент Франции Николя Саркози был прав, призывая к переосмыслению роли трех крупных рейтинговых агентств, практикующих сомнительные методологии и раздираемых конфликтами, но у него не было последовательного плана, как взяться за решение задачи. И все же формирование повестки дня может быть действенным инструментом. Некоторые обсуждаемые ниже политические вопросы вписываются в категорию провокационных, не будучи при этом сумасбродными – см. рекомендации 5–9 ниже.
3. Проявлять находчивость и гибкость. Еще один урок французского саммита «Группы двадцати» 2011 г. состоит в том, что не исключены сюрпризы, обусловленные внешними факторами. Финансово-политический кризис в Греции не позволил Елисейскому дворцу реализовать самые смелые планы в Каннах. России следует быть готовой к очередному витку кризиса в еврозоне, например, в связи с продолжением драмы с выкупом Кипра из долговой ямы, неопределенностью судьбы нового правительства Италии или сентябрьскими выборами в Германии. В частности, Кипр станет пробным камнем для способности Европейского союза и России координировать усилия по поиску многостороннего финансового решения после первых неуклюжих действий со стороны ЕС.
4. Воспользоваться преимуществами «Большой восьмерки». Тот факт, что Россия будет там председательствовать в следующем году, дает Москве уникальный шанс продвигать свою многостороннюю повестку дня, если таковая у нее имеется, на протяжении более длительного периода, учитывая и срок председательства в «Большой двадцатке». Решение таких проблем, как квоты МВФ, на что вполне предсказуемо понадобится больше времени, лучше перенести на следующий год.
5. Сюрприз со знаком «плюс». Критики ожидают, что Россия будет вести себя не очень приветливо и решать в основном свои внутренние проблемы, но ей, возможно, представился шанс удивить мир нестандартным мышлением и подходами. Например, выдвигается провокационный тезис о том, что в повестке дня G20 слишком много места уделяется финансовым вопросам в ущерб реальной экономике и глобальной экологии. Россия способна ответить на подобные утверждения и привлечь больше внимания к таким общемировым проблемам, как климат, продовольственная безопасность и торговля. Министры финансов и председатели центральных банков склонны больше концентрироваться на монетарных кризисах, рецепт борьбы с которыми им, в общем-то, известен, нежели на тех кризисах, которые грозят гибелью всему человечеству. Россия могла бы сбалансировать повестку дня в пользу более животрепещущих вопросов, затрагивающих общечеловеческое достояние, и продолжить сотрудничество по данным проблемам со следующей страной-председателем в лице Австралии, которой Москва передаст эстафетную палочку в «Большой двадцатке».
6. Взять на вооружение стратегическую экологию. Изменение климата – это особенно насущная сфера для российского руководства с учетом того, что Россия – главный производитель нефти и газа и третья страна по выбросам углекислого газа в атмосферу после Китая и США. Последствия изменения климата ощутимы на всей огромной территории России – от Сочи, где вероятен дефицит снега для зимней Олимпиады-2014, до горящих пшеничных полей на юго-западе России, а также тающих льдов в Арктике, где открываются беспрецедентные водные пути.
Россия доказала способность быть конструктивным лидером в Арктическом совете, к которому стремятся присоединиться даже такие отдаленные страны, как Испания и Италия. Историческая ратификация Россией Киотского протокола позволила этому документу вступить в силу. Было бы уместно снова обратить внимание лидеров G20 на проблему климата, тем более что Россия обладает значительными преимуществами, которые могут сделать эту инициативу привлекательной. Во-первых, российские транспортные, газопроводные, производственные системы сравнительно малоэффективны, поэтому выбросы парниковых газов в атмосферу можно было бы существенно снизить при достаточно низких издержках. Во-вторых, у России имеется ощутимый потенциал возобновляемой энергии – геотермальной, водной, солнечной и ветряной, который пока используется крайне слабо. В февральском коммюнике министров стран «двадцатки» эта проблематика затронута вскользь, так что у России есть шанс изменить это положение.
7. Серьезно отнестись к продовольственной безопасности. Эта тема вызывает озабоченность мирового сообщества, и вопрос неизменно включался в повестку встреч представителей «Большой двадцатки», по крайней мере начиная с Каннского форума. На саммите в Лос-Кабосе продовольственная безопасность и питание стали приоритетными вопросами. Главные экспортеры зерна – страны G20, тогда как главные импортеры – государства Ближнего Востока, не представленные в «Группе двадцати». Дисбаланс между странами-производителями и странами-потребителями продовольствия грозит серьезными последствиями в плане безопасности. В 2011 г. засуха и другие обстоятельства привели к нехватке продовольствия, что, в свою очередь, спровоцировало социальную напряженность и волнения вдали от пшеничных полей, где последствия изменения климата ощущаются наиболее остро.
Как один из ведущих экспортеров сельскохозяйственной продукции, Россия может поделиться важным опытом с другими участниками G20. Кроме того, еще не поздно подумать о том, чтобы пригласить на саммит в качестве специальных гостей по данной тематике соседние «житницы» – Украину и Казахстан. Именно так поступила Мексика, обратившись к Колумбии и Чили с предложением поддержать ее в Лос-Кабосе для продвижения общих региональных интересов.
8. Утвердиться в роли лидера ВТО. После без малого двадцатилетних переговоров Россия наконец-то присоединилась к Всемирной торговой организации. Если цель вступления не сводится лишь к повышению престижа, предстоящий саммит может дать России хороший повод для возобновления и формулирования мировой повестки дня по либерализации торговли. Вот уже несколько лет, с тех пор как раунд переговоров в Дохе зашел в тупик, силу набирает тенденция к заключению преференциальных торговых соглашений. Помимо предложенного недавно торгового соглашения между США и ЕС, похоже, с включением в переговоры Японии критическую массу набирает Транстихоокеанское партнерство (ТТП) – проект торгово-инвестиционного соглашения, уже включающий 11 стран, имеющих выход к Тихому океану. Примечательно, что Россия пока не участвует ни в одном таком соглашении.
На недавней встрече оперативной группы бизнес-двадцатки (B20) с шерпами G20 видный российский промышленник Алексей Мордашов выступил со справедливым предостережением, указав на то, что преференциальные соглашения могут в действительности стать помехой для свободной торговли, если будут находиться за рамками всеобъемлющих многосторонних договоренностей. На той же встрече бизнес-двадцатка призвала «Группу двадцати» завершить переговоры по Соглашению об облегчении торговли в рамках ВТО подписанием соответствующего документа в ходе декабрьской встречи членов ВТО на Бали.
Оба вопроса важны с точки зрения стратегического выбора России: использовать членство в ВТО для продвижения многосторонних соглашений или по-прежнему ограничиваться региональными решениями, такими как Таможенный союз Белоруссии, Казахстана и России.
9. Региональная координация банковской деятельности. Ни в одной другой из финансовых сфер G20 риск региональной изоляции России не проявляется в такой степени. По мере того как еврозона принимает все новые и новые антикризисные меры для укрепления финансовой архитектуры и приближается к созданию банковского союза с более жесткими требованиями к движению капитала, это может повлечь за собой сокращение потока банковских кредитов на восток Европы. Россия поступит мудро, если напомнит миру о рисках, связанных с ментальностью неприступной региональной крепости. Наглядным примером стало нежелание Европы координировать свои действия с Россией в вопросе спасения кипрской экономики.
10. Не бояться масштабного подхода. Если бы Москва была «целиком и полностью на стороне» многостороннего сотрудничества и взяла на вооружение более широкий взгляд на эту проблему, президент Владимир Путин мог бы открыть встречу «Большой двадцатки» такими словами: «Дорогие гости и лидеры двадцати ведущих экономик мира, главный вопрос нашего времени заключается в том, сумеет ли мир преодолеть своекорыстные тенденции и ментальность типа “помоги себе сам”, которая поставила нас на грань катастрофы на многих фронтах. Нам важно договориться о более действенных механизмах взаимодействия и коллективных мерах для управления глобальными рисками, нависшими над всеми жителями планеты. И решать эту задачу в рамках организации, которую можно было бы назвать Большой “Планетой Земля”». Конечно, просто произнести эти слова недостаточно. Российскому президенту и всем его коллегам по саммиту G20 нужно искренне разделять подобное мировоззрение.
ВЫВОДЫ
Если лидеры «Большой двадцатки» хотят, чтобы им доверяли, они не могут позволить себе просто саммит-фотосессию. Хотя Кремль, возможно, предпочел бы именно такой вариант (либо из-за того, что он не убежден в полезности G20, либо из-за отсутствия стратегии), но едва ли разумно свести саммит к пышно обставленному приему. В конце концов, согласно старинной поговорке, когда собаки лают на караван, важно знать, где находитесь вы: в стае собак или все же в караване.
Несмотря на озабоченности и проблемы, председательство России в «Группе двадцати» следует рассматривать как шанс. И «Большой двадцатке», и России как хозяйке придется кое-что доказать. Москве предстоит решить, взять ли на вооружение идею многостороннего сотрудничества или просто терпеть ее. Сообщество двадцати кровно заинтересовано в успехе России и должно помочь ей. Международная общественность в целом – Большая планета Земля – по-прежнему жизненно нуждается в успехе «Группы двадцати».
