Доклад Международного энергетического агентства, который обещает, что через 20 лет США не только достигнут энергетической самодостаточности, но и станут крупнейшим в мире экспортером энергии, вызвал разговоры о грядущем изменении геополитической палитры. Прогноз МЭА – лишь один из возможных сценариев, и до рассматриваемого 2035 года проявится достаточно факторов, способных скорректировать направление. Однако гипотеза достаточно обоснованна, чтобы по крайней мере задуматься о последствиях. Понятно, что наибольшие изменения в этом случае ждут Ближний Восток, сегодня – крупнейший углеводородный резервуар мира. Но какие именно?
Присутствие Америки на Ближнем Востоке – явление недавнее, втягивание США в этот регион началось в 1950-е годы. Причем первый опыт – свержение в Иране в 1953 году при активном участии ЦРУ демократически избранного правительства во главе с премьер-министром Мохаммедом Моссадыком – противоречив. Многие американские историки пишут сегодня о том, что Соединенные Штаты оказались тогда скорее инструментом Лондона, который пытался отстоять свои геоэкономические интересы. После 1956 года, когда прежние колониальные державы Франция и Великобритания потерпели унизительное поражение, пытаясь силой разобраться с Египтом и разрешить Суэцкий кризис, контроль над Ближним Востоком быстро перешел к новым сверхдержавам – США и СССР.
Крушение Советского Союза, ставшее возможным и благодаря способности Вашингтона при содействии саудовских союзников манипулировать ценами на нефть, сделало Соединенные Штаты, по сути, ближневосточным гегемоном.
Полного контроля там они не добились, однако обеспечили себе роль единственной по-настоящему влиятельной внешней силы. И необходимость диктовали прежде всего потребности энергоснабжения – с тех пор, как в начале 1970-х годов собственная добыча в США пошла на снижение, значимость ближневосточного источника только росла. И арабское нефтяное эмбарго, введенное против ряда западных стран после арабо-израильской войны Судного дня (1973 г.) подтвердило уязвимость потребителей и важность наличия действенных инструментов для гарантии бесперебойных поставок.
Теперь представим себе, что нужда в ближневосточной нефти у Америки отпала. Это означает, что Вашингтону нет нужды столь глубоко вовлекаться в запутанные процессы, которые протекают в арабском мире. И стремиться влиять на формирование режимов в ключевых нефтедобывающих странах.
Уже сейчас, на исходе второго года «арабской весны», видно, что Соединенные Штаты скорее пытаются угнаться за событиями, чем формируют их канву. Устоявшаяся с 1970-х годов система отношений быстро тает, а в результате конъюнктурных альянсов США оказываются на стороне сил, с которыми только что ожесточенно сражались и которые их ненавидят. Новая реальность ставит Америку в тупик, поскольку вожделенная Вашингтоном демократизация ведет к эрозии самого фундамента американского присутствия в этой части мира. И это противоречие не только геополитическое, но и концептуальное, что для столь идеологизированной страны, как США, весьма болезненно. Между тем, судя по всему, проблема будет усугубляться.
Однако просто махнуть рукой на Ближний Восток, избавившись от энергозависимости, американцам не удастся, поскольку есть причины, по которым необходимо держать руку на пульсе региона.
Во-первых, это проблема Израиля.
Безопасность еврейского государства является безусловным императивом для любой администрации США вне зависимости от партийной принадлежности или идеологической ориентации.
Могут быть разночтения по тактике (так, очевидно, что Барак Обама занимает по израильскому вопросу иную позицию, чем Джордж Буш), однако если возникнет настоящая угроза, то обязательства перед союзником будут выполняться. До сих пор система безопасности базировалась на отношениях Израиля с Египтом и Иорданией, неформальным пактом о ненападении с Сирией, а также тесными связями Америки с Саудовской Аравией и другими монархиями Персидского залива. Сейчас все это подвергается эрозии, и непонятно, как выстроить новую модель с теми же участниками.
Если потребность в арабской нефти снизится или отпадет, можно предположить, что Вашингтон перестанет церемониться с арабскими партнерами и защита Израиля примет силовой характер вплоть до размещения там американских сил вместо тех, что сейчас базируются в Катаре и Бахрейне. Тем более что в арабском мире растет напряженность из-за раскола между суннитами и шиитами (Бахрейн – одна из передовых данного противостояния), и стабильность там под вопросом. Однако в этом случае Америка столкнется с растущим противодействием исламского мира – идеологическим и террористическим. Что, конечно, менее критично, чем сейчас, когда Ближний Восток важен как источник сырья, но неприятно. А главное – подобный сценарий загоняет Израиль в полную зависимость от США, превращая его в подобие Тайваня. Тем не менее именно Израиль остается якорем, который не позволяет и не позволит Америке решительно дистанцироваться от региона.
Вторая причина чуть менее очевидна: Китай. Если Соединенные Штаты перестанут потреблять ближневосточную нефть, а это будет означать выпадение трети спроса, то главным претендентом на нее будет Пекин. С одной стороны, рынок есть рынок, и у США нет законных оснований препятствовать тому, чтобы КНР приобретала предлагаемый товар. С другой стороны, Китай воспринимается в качестве стратегического конкурента, и курс на его сдерживание – в самых разных формах – обретает все более явственные очертания. И Вашингтон будет принимать меры к тому, чтобы ресурсы Ближнего Востока не оказались в значительной степени перенаправлены на китайские нужды.
Тем более что это связано с судоходными путями в Индийском и Тихом океанах, контроль которых Соединенные Штаты справедливо считают залогом своего глобального доминирования. Вообще, в случае сокращения военного присутствия США в Персидском заливе высвобождающиеся силы будет перебрасываться в Восточную и Юго-Восточную Азию, в район наиболее вероятного противостояния с Китаем.
Впрочем, если Соединенные Штаты перестанут покупать арабскую нефть, а при этом еще и станут мешать другим, напряжение резко вырастет. Поэтому в интересах Вашингтона, чтобы спрос на товар был, так что, вероятно, будут приниматься меры, чтобы продукт шел в Европу (заодно ослабеет ее связь с Россией) и, например, в Индию или Японию, которых США не считают опасными. Так или иначе, подобная эквилибристика потребует сложной комбинации действий с трудно просчитываемым результатом, и уж точно потребует активного участия, а не дистанцирования.
Третья причина, по которой отвлечься от Ближнего Востока не получится, – это самоопределение региона, которое может происходить на разных основах. Хотя призрак нового халифата – модное пугало – кажется очень сомнительным в силу противоречий, раздирающих исламский мир, теоретически могут сложиться обстоятельства (в связи с тем же Израилем, например), которые способствуют консолидации мусульман против общих «иудео-христианских врагов». Но более вероятно другое – любые геополитические перемены в ближневосточной зоне будет откликаться громким эхо на Западе, где мусульман уже сейчас много, а с годами количество будет расти.
Прежде всего это касается Европы, но и Соединенные Штаты могут ощутить внутреннее влияние исламского фактора.
В общем, даже самая приблизительная оценка свидетельствует, что Ближний Восток никуда не денется из мировых новостей, хотя их содержание может заметно измениться.
