Кризис в Сирии как следствие общего роста напряженности в регионе быстро превратился в острую проблему международного масштаба. Противостояние, начавшееся с внутреннего конфликта, сегодня затрагивает интересы многочисленных стран, включая великие державы. И от его исхода во многом зависит дальнейший ход событий не только на Ближнем Востоке, но и в мире в целом.
В последние месяцы мне не раз доводилось встречаться с представителями противоборствующих сторон в Сирии, слышать их аргументы. Президент страны Башар Асад, его ближайшие помощники, лидеры оппозиции, в том числе и непримиримой, конфессиональные и общественные деятели – все ссылаются на то, что действуют во имя «высших интересов народа и нации». Однако выдвигаемые ими варианты развития страны, прямо скажем, не впечатляют. Оценки, как правило, очень конъюнктурны, подходы старомодны и грешат оторванной от жизни декларативностью. Отсутствует современное перспективное видение цели. Люди как будто продолжают жить где-то на рубеже 1980-х годов. Как ни странно, столь же архаичные в своей основе идеи высказывает и молодежь, новое поколение тех, кто претендует на ведущую общественно-политическую роль в стране.
В целом на данный момент противостояние носит клановый характер. Сражаются друг с другом не платформы и программы, а личные и групповые амбиции. Пока рано говорить о наличии в Сирии каких-то сил, способных предложить и возглавить модель развития, ориентированную на будущее. И поэтому вряд ли стоит проявлять поспешность в выборе долгосрочных партнеров, велик риск сделать неверный шаг.
Многие в мире упрекают Москву в том, что она поддерживает «силы прошлого» – режим Асада, который все больше утрачивает почву под ногами. Россия выдвигает встречные обвинения в адрес ряда стран, в частности в том, что они встали на сторону лидеров оппозиции, слабо представляя, куда могут привести страну эти люди. Возникает вопрос: а что делать, если все стороны конфликта не на высоте – как говорил один из отечественных руководителей, «оба хуже»? Как сделать правильный выбор, если его по существу нет? И такая ситуация возникает не впервые. Достаточно вспомнить прискорбные для всего международного сообщества события периода крушения Югославии, когда многие крупные государства спешили найти «правильного» партнера среди преступных, по сути, элементов в стане противодействующих сил – сербов, хорватов и так называемых мусульман.
Сирия сегодня – страна, которая постепенно погружается в гражданскую войну. Авторитет власти невысок. Но многие поддерживают режим, опасаясь, что последствия его ухода будут еще хуже. Основания для таких предположений существуют. На сегодняшний день в Сирии, казалось бы, нет броских примеров технического прогресса, экономического процветания. Однако имеются важные для каждого жителя достижения более приземленного характера. Так, уровень цен на продукты питания и предметы первой необходимости – один из самых низких в мире. Сохранится такая ситуация при новых лидерах? Едва ли.
В самой Сирии отсутствуют предпосылки для динамичного преодоления нынешнего опасного тупика. Национальный диалог под «присмотром» властей идет вяло, реформы носят запоздалый и вымученный характер. Но и оппозиция не предлагает ничего дельного, как будто после свержения «ненавистной диктатуры» все наладится само собой.
Дисфункция международного сообщества
В таких условиях многое зависит от внешнего фактора. Однако события в арабских странах, в том числе в Сирии, высветили плачевное состояние механизмов обеспечения безопасности. И на международном, и на региональном уровне. Скажем откровенно – ООН и ее Совет Безопасности действовали на ближневосточном направлении неповоротливо и неубедительно.
Так, первые решения СБ ООН относительно ситуации в регионе (по вопросу Ливии) принимались не на основе выверенных серьезных данных о реальном развитии обстановки, а с использованием эмоционально окрашенных кино- и фотоматериалов, комментариев СМИ. Можно смело говорить о предвзятости и субъективности оценок большинства публикаций относительно событий в Ливии, Сирии, других странах. Но долгое время не предпринималось даже попыток организовать мониторинг положения дел, направить на место событий международных инспекторов, миссии по выяснению фактов и т.п. Целый год потребовался только для того, чтобы принять решение о назначении спецпредставителя Генерального секретаря ООН и Лиги арабских государств по вопросам разблокирования ситуации в Сирии.
Невразумительная и несбалансированная позиция ряда членов ООН, Совета Безопасности в этот период дополнялась фактическим отсутствием региональных структур, которые могли бы эффективно содействовать укреплению мира и стабильности в странах этого важного района мира. Лига арабских государств вновь продемонстрировала разобщенность, подверженность внешнему воздействию. Других же механизмов регионального масштаба на Ближнем Востоке в наличии не оказалось. Стороны конфликта соревновались в продавливании через СМИ своих версий происходящего. Победителем оказывался тот, кто имел непосредственный выход на каналы информации, прежде всего западные. Это были, как правило, представители оппозиции. В таких условиях остро ощущалось отсутствие механизма региональной безопасности по мониторингу ситуации и содействию сторонам в преодолении кризиса.
Между тем уместно напомнить, что Российская Федерация приложила в свое время немало усилий, чтобы создать такой механизм. Именно в Москве в январе 1992 г. – 20 лет назад – был осуществлен запуск многостороннего формата мирного ближневосточного процесса, который включал проблематику взаимодействия в сфере региональной безопасности на Ближнем Востоке.
Мне довелось принимать непосредственное участие в подготовке и проведении этой встречи стран – участниц ближневосточного мирного процесса на уровне министров иностранных дел, давшей старт созданию пяти многосторонних рабочих групп, в том числе группы по контролю над вооружениями и региональной безопасности на Ближнем Востоке (РГКВРБ).
Московская встреча не только провозгласила начало деятельности РГКВРБ, но и способствовала формированию конструктивного, без излишних эмоциональных всплесков режима работы этой группы. Сопредседателями ее были Россия и Соединенные Штаты. В 1992–1996 гг. состоялось шесть пленарных заседаний. До 1994 г. они проходили поочередно в Москве и Вашингтоне. В мае 1994 г. группа встретилась в Дохе, а в декабре того же года – в Тунисе. В 1993 г. был дан старт межсессионным мероприятиям на уровне экспертов, условно разделенным на две корзины – «концептуальную» и «оперативную».
В зоне «концептуального» внимания (прошло три заседания) находились вопросы контроля над вооружениями и создания системы региональной безопасности, специально обсуждались границы региона. Наибольшее признание получала «расширительная» трактовка с включением в зону будущей системы безопасности таких стран, как Турция и Иран. В такой интерпретации просматривается прямая связь с выдвинутой президентом США Джорджем Бушем концепцией «Большого Ближнего Востока» (2004 год).
Россия высоко оценила внесенное в рамках «концептуальной» корзины предложение Иордании об учреждении регионального центра по контролю над вооружениями и региональной безопасности. Была достигнута договоренность о том, что такой центр будет функционировать в столице Иордании – Аммане, а в Тунисе и Дохе откроются его филиалы. Реализация этих идей должна была привести к формированию отработанной системы быстрого реагирования на любые события, представляющие угрозу безопасности того или иного государства. Если бы такая система существовала в регионе, сегодня можно было бы оперативно задействовать готовый механизм проверки и мониторинга ситуации, направить на место событий миссию по оказанию добрых услуг и т.п.
Однако плодотворная работа в рамках РГКВРБ, направленная на создание таких механизмов, была приостановлена в 1996 году. Руководители ряда арабских стран, и прежде всего Египта, исходили из того, что многосторонний формат, дававший израильтянам «законный» выход на арабские страны, якобы имел большую ценность для Израиля, чем для арабских стран. На фоне драматических событий того периода на палестинских территориях арабы по инициативе Каира приняли решение вести дело к отказу от участия в деятельности рабочих групп. Это явилось серьезной ошибкой.
По предложению Российской Федерации в начале февраля 2000 г. в Москве после четырехлетнего перерыва было проведено заседание участников многосторонних переговоров по Ближнему Востоку на уровне министров иностранных дел. В нем приняли участие представители коспонсоров – России и США, а также главы внешнеполитических ведомств Египта, Израиля, Иордании, Туниса, Норвегии, Швейцарии, Канады, Японии. Присутствовали председатель Совета ЕС, представители Палестинской национальной автономии, Саудовской Аравии, Китая, Швейцарии, специальный координатор ООН по ближневосточному мирному процессу. В качестве заместителя директора департамента Ближнего Востока и Северной Африки МИД России мне было поручено руководить работой группы по подготовке и проведению этого мероприятия.
Примечательно, что встреча стала первым международным форумом, который провел Владимир Путин, только что приступивший к исполнению обязанностей президента Российской Федерации. В своем выступлении он выразил надежду, что московский форум поможет восстановить полноформатные переговоры по общерегиональной проблематике. Речь идет, отмечал он, о возвращении к совместной работе, нацеленной на мирное обустройство Ближнего Востока путем формирования коллективной системы безопасности и сотрудничества при соответствующих международных гарантиях. На встрече приняли решение о возобновлении мирного процесса в его многостороннем измерении. Однако импульс, полученный тогда, был утрачен, так как вновь выявились расхождения в позициях сторон, обострилась ситуация на палестинских землях.
Пути выхода из тупика
Что можно было бы предложить сейчас, чтобы придать динамику работе на ключевом для Ближнего Востока направлении – создании системы межгосударственных отношений на основе обеспечения мира и безопасности? После «арабской весны» выявились два блока проблем региональной безопасности на Ближнем Востоке.
Первый – противостояние между арабскими странами и Израилем, связанное с базовой неурегулированностью арабо-израильских отношений по всем направлениям.
Второй – конфликтные ситуации, в основном внутреннего характера, обусловленные сменой режимов в ряде арабских стран.
В первую очередь необходимо определиться, в каком состоянии находятся идеи арабо-израильского урегулирования. К сегодняшнему дню удалось добиться успеха по тем сегментам кризиса, которые относительно легко поддавались решению на основе стратегии размежевания, в том числе территориального (мирные договоры между Египтом и Израилем, Иорданией и Израилем). Но данный метод выявил свою ограниченность в некоторых крайне сложных случаях. Прежде всего это относится к ключевой проблеме – палестино-израильской.
Все более очевидно, что нужна новая стратегия поисков формулы безопасности на палестинских и израильских землях. Пора наконец признать ограниченность попыток разделить все аспекты функционирования властных структур на весьма ограниченной территории палестино-израильского противостояния. Линию на размежевание требуется дополнить стратегией синтеза усилий сторон и поиска общих схем безопасности и мирного переустройства. Необходимо ставить вопрос о создании единого пространства безопасности на всех палестинских и израильских землях. И здесь могут быть востребованы достаточно сильные и авторитетные органы совместного мониторинга ситуации и принятия решений как законодательного, так и оперативно-распорядительного характера, включая эффективную систему скоординированных практических мероприятий (совместное патрулирование и т.п.). Эта двусторонняя или даже многосторонняя (в случае привлечения представителей третьих стран) система безопасности должна быть органично связана с региональной системой коллективной безопасности.
Необходимо определиться по ряду сложных вопросов, в частности, в отношении ядерных программ Ирана, вызывающих серьезные опасения у многих государств. С учетом озабоченности Израиля, а также принимая во внимание целый набор других международных и региональных факторов, иранскую ядерную проблематику целесообразно рассматривать в сочетании с формированием надежных режимов нераспространения на Ближнем Востоке.
Конечно, трудно на все сто процентов оспорить точку зрения, согласно которой развитие даже сугубо мирных ядерных программ объективно ведет к созданию предпосылок (интеллектуальных, технических, промышленных) для укрепления оборонного потенциала. Вместе с тем вряд ли развивающиеся страны примут тезис о том, что из-за гипотетической возможности создания ими ядерных вооружений необходимо сдерживать исследовательские и иные работы по мирному использованию ядерной энергии. Более логичной выглядит не чисто запретительная схема, а совокупность мероприятий, направленных на оказание помощи неядерным государствам – при достаточно жестком механизме контроля и сопровождения их ядерных программ. Внесенное Россией предложение о подобном сотрудничестве предстоит дополнить соответствующими работающими механизмами.
Другим аспектом является упреждающее создание таких региональных и международных условий, при которых побудительные мотивы для трансформации мирных ядерных программ в военные полностью утратили бы свою актуальность. Помимо этого система региональной безопасности должна дать надлежащий ответ на новые вызовы, прежде всего создав систему мониторинга и оказания добрых услуг противостоящим силам в случаях кризисного развития в отдельных странах.
В целом встает задача активизации работы по формированию концептуальной базы, способной обслуживать будущую интегральную региональную систему безопасности на Ближнем Востоке. Как показывает опыт, для создания такой системы требуется как минимум три основных компонента:
- политический документ, закрепляющий принципы взаимоотношений расположенных в регионе государств и общие правила функционирования региональной системы безопасности;
- механизм практического взаимодействия в сфере безопасности, охватывающий систему соответствующих обязательств и предполагающий наличие органов, призванных разрабатывать общие подходы в сфере безопасности и реализовывать их на практике;
- достаточно развитая «периферия» мер доверия, включающая проверочные мероприятия по установлению фактов соблюдения государствами на практике взятых обязательств и декларируемых ими правил поведения, в том числе в отношении своего собственного населения. Должны быть разработаны и элементы мер доверия нового поколения, способствующие разрешению внутриполитических кризисов и конфликтных ситуаций.
Итак, как подступиться к формированию новой системы межрегиональной безопасности на Ближнем Востоке? Необходимо вести дело к возобновлению многостороннего измерения мирного ближневосточного процесса. С соответствующей инициативой могла бы выступить Россия. Начать стоит с осуществления программы из четырех последовательных шагов.
Первый шаг – возобновление многостороннего формата переговоров по Ближнему Востоку, в том числе деятельности рабочей группы по проблематике безопасности.
Второй шаг – разработка всеобъемлющей ближневосточной концепции безопасности, рассчитанной на взаимный учет и взаимную увязку интересов и озабоченности всех основных расположенных здесь государств. Такая концепция должна учитывать уроки «арабской весны».
Третий шаг – проведение международного общественно-политического форума, призванного утвердить выработанную концепцию региональной безопасности. В нем предполагается участие специалистов по Ближнему Востоку, политических, общественных и религиозных деятелей. Заинтересованным сторонам (государственным структурам) по итогам будет передан пакет документов, разъясняющих сущность подготовленной концепции.
Четвертый шаг – созыв международной конференции по всеобъемлющему урегулированию на Ближнем Востоке с участием представителей властных структур заинтересованных государств.
В рамках такого форума можно завершить создание инструментов поддержания мира и безопасности в регионе, к примеру, таких, как Центр по профилактике конфликтов, проведению мониторинга и осуществлению миротворчества. Все более очевидна необходимость комплексного решения проблем безопасности Ближневосточного региона на основе принятия уже в самом ближайшем будущем программы действий расположенных здесь стран, международного сообщества в целом. Это позволит предотвратить наметившийся новый разлом в регионе по поводу событий в Сирии и преодолеть последствия нынешнего сбоя в механизмах обеспечения безопасности.
