Ветеран иракской войны, которого канал «Евроньюс» спросил в гуще ликующей нью-йорк ской толпы о ликвидации Усамы Бен Ладена, ответил: «Мы охотились за ним повсюду — в Ираке, Афганистане, Йемене — и вот добились своего. Теперь американские солдаты смогут вернуться домой…» Реакция показательна для сегодняшней Америки, ощущающей перенапряжение от бремени мирового доминирования.
Устранение Бен Ладена, конечно, стало политической победой США и лично Барака Обамы. Америка продемонстрировала, что способна добиваться целей, которые ставит, а это крайне важно для поддержания реноме в мире. Президент США получил убедительный аргумент, при помощи которого сможет парировать обвинения консерваторов в пренебрежении интересами национальной безопасности.
Недоброжелатели часто сравнивают Обаму с Джимми Картером, одним из его предшественников-демократов, которому не удалось переизбраться на второй срок. Одной из причин стал трескучий провал секретной операции весной 1980 года, когда американский спецназ, вместо того чтобы освободить заложников, захваченных в посольстве в Тегеране, сам понес потери в результате аварии вертолета и был вынужден уносить ноги. Успех акции по устранению Бен Ладена станет серьезным подспорьем Обаме в предвыборной кампании.
Операция в Пакистане может изменить афганский сценарий. Обама не сторонник долгого пребывания американских войск в этой стране, но его намерение начать вывод уже этим летом мало у кого вызывает энтузиазм. Теперь появляется аргумент: главная задача выполнена, а от идеи построения в предгорьях Гиндукуша современного демократического государства, которая провозглашалась на первом этапе после вторжения, давно отказались. Любопытно, что в пользу смены ориентиров высказался и Хамид Карзай: Афганистан не источник терроризма, и американцам пора пересмотреть свое поведение в этой стране.
Что означает смерть саудовского отщепенца в более широком контексте? Если верить тому, что пишут об «Аль-Каиде», Усама Бен Ладен давно не был и не мог быть ее реальным руководителем. По распространенной версии, это «сетевая организация», ячейки которой действуют независимо друг от друга, не нуждаясь в централизованном планировании. Существует рамочная идеология в виде борьбы с «евреями и крестоносцами», а у конкретных региональных «подразделений» есть четко определенные противники — власти соответствующих мусульманских стран или иностранные «оккупанты». Уничтожение символа, каким давно стал Бен Ладен, может снизить «драйв», но в практическом плане едва ли что изменится: на местном уровне у всех свои задачи. И их продолжат решать.
С другой стороны, исчезновение «бренда» может означать закат понятия «международный терроризм» в том смысле, как оно использовалось в 2000-е годы. После потрясения 11 сентября 2001 года администрация Джорджа Буша попыталась превратить борьбу с терроризмом в стержень мировой политики. Это зло должно было стать концептуальной заменой исчезнувшей советской угрозе, противостояние которой во второй половине ХХ века структурировало международную систему. Но поляризующее воздействие бушевского подхода явно превысило консолидирующий эффект. Тем более что под войну с террором прежний хозяин Белого Дома пытался подвести и решение других задач, например сведение счетов с Саддамом Хусейном и укрепление военно-политического присутствия США на Ближнем Востоке.
Усама Бен Ладен был порождением холодной войны, продуктом биполярного противостояния, с его завершением он попытался начать собственную игру. Атака на Всемирный торговый центр и Пентагон не перевернула мир, но послужила катализатором объективных процессов эрозии миропорядка, которые начались задолго до этого.
Сегодня ситуация изменилась. Британский специалист по стратегическим вопросам Джулиан Линдли-Френч усматривает логическую закономерность в том, что с Бен Ладеном покончено именно теперь, когда весь Ближний Восток пришел в движение. Подъем радикального исламизма на рубеже столетий стал реакцией на глубокий моральный кризис авторитарных националистических режимов, которые правили по всему арабскому миру со времени освобождения от колониальной зависимости. Нынешняя волна политического обновления, ставшая, кстати, сюрпризом для приверженцев джихада, позволяет вдохнуть новую жизнь в националистическую повестку дня. Она приобретет религиозный оттенок, выраженный более ярко, чем прежде. Но будет ориентирована на укрепление конкретных государств и их роли в международной политике, а не на химеры наподобие построения нового халифата.
Усама Бен Ладен был порождением холодной войны, продуктом биполярного противостояния, с его завершением он попытался начать собственную игру. Атака на Всемирный торговый центр и Пентагон не перевернула мир, но послужила катализатором объективных процессов эрозии миропорядка, которые начались задолго до этого. Ни Усама, ни «международный терроризм», олицетворением которого он оказался, не стали двигателями истории. Они останутся эпизодом переходного периода, который мир переживает с конца ХХ века. И будет переживать до тех пор, пока международная система не придет в состояние нового баланса.
