В пятницу Европа отмечает важную дату — 60 лет со дня подписания Римских договоров, на основе которых создано Европейское экономическое сообщество и запущен процесс интеграции, продолжающийся до сих пор. Пожалуй, ни одна годовщина не отмечалась в атмосфере столь густой неопределенности и растерянности. Правда, Европа постепенно выходит из ступора, в который ее ввергли внутренние проблемы и никем не ожидавшиеся исходы голосований по обе стороны Атлантики.
В Нидерландах состоялись выборы, после которых умеренные европейцы перевели дух. Во Франции прошли первые теледебаты претендентов на пост президента. Ангела Меркель нанесла визит в Вашингтон к «великому и ужасному Трампу». Великобритания наконец осознала необратимость принятого в прошлом июне решения и начала действия по его реализации.
Голландский результат подтвердил правоту тех комментаторов, которые говорили, что линейно проецировать англосаксонскую «волну» на континентальную Европу излишнее упрощение. Наличие фрондерских настроений в обществе не означает автоматически поддержку так называемых популистов. Тем более что политические силы мейнстрима все-таки учатся на ошибках и стараются перехватить козыри у соперников.
Нидерландам, правда, невольно помог турецкий лидер Эрдоган. Масштабная агитационная кампания в преддверии референдума о расширении полномочий президента Турции, которую Анкара попыталась развернуть в Голландии, позволила премьер-министру Рютте заявить о себе как о решительном защитнике национального суверенитета и достоинства. Торговавший этим же товаром Герт Вилдерс оказался в менее выигрышном положении.
Оппоненты мейнстрима рассчитывали, что Трамп придаст их кампаниям «крутящий момент», однако эффект двойственный. Лихая рубка леса с фейерверком щепок во все стороны, которую попытался продемонстрировать президент США, кого-то озадачила, а кого-то напугала. Не столько жесткостью, сколько пока что безрезультатностью. То есть на гребне благоприятных настроений антисистемные силы показывают как раз то, в чем их упрекал истеблишмент — неумение управлять и предлагать действенные решения. Это, например, самое слабое место Марин Ле Пен — отсутствие какого-либо административного опыта, а для прагматичных французов крайне важно, кто будет отвечать за содержимое их кошельков. Даже если «достали мигранты…»
Кампания во Франции несет отпечаток общей атмосферы — нервозность, непредсказуемость и постоянно вспыхивающие скандалы. Кандидаты от правых и крайних обвешаны обвинениями и подозрениями с ног до головы. Кандидат от правящей партии заведомо не имеет никаких шансов, и все это знают, включая его самого. Фаворит представляет собой идеальный образ телегеничного пластилинового политика тех взглядов, которые кажутся актуальными в данную секунду. То есть любых. Нелегкий выбор у гражданина Пятой республики. Между тем от него зависит если и не все, то невероятно много для будущего ЕС.
Ожидавшийся всеми визит канцлера Германии к президенту США прошел на удивление гладко и благожелательно, со взаимными реверансами. Все бы ничего, если бы не увесистый твит вдогонку Ангеле Меркель, что, мол, Германия задолжала «огромные суммы» Соединенным Штатам и НАТО за безопасность. Такое впечатление, что на публике Дональд Трамп пытается изо всех сил вести себя «прилично», но потом вырывается в киберпространство и тут-то самовыражается по-настоящему… Но стоит ли принимать это самовыражение всерьез, тоже не вполне понятно. Как бы то ни было, визит не развеял ощущения, что в трансатлантических отношениях все неясно.
Важнейший фактор для Европейского союза — начало реального размежевания с Великобританией. С июня прошлого года до недавнего времени политическую верхушку страны, говоря молодежным жаргоном, «колбасило». Выражалось это в подспудной надежде, что волеизъявление как-нибудь обратимо, это не окончательный вердикт. Сейчас реальность признана окончательно. А это означает больше, чем просто запуск процедуры выхода, Лондон и Брюссель становятся жесткими конкурентами в споре об условиях развода. Это совсем другой характер отношений, чем те, которые исходят из возможности дальнейшей совместной жизни. Каждый за себя и только.
Помимо материальных вопросов есть тут и чисто политический сюжет. Обеим сторонам необходимо доказать, что стратегически они не прогадали. Иными словами, ЕС нужно убедить все остальные страны, что участие в интеграции заведомо выгоднее неучастия, а Великобритания нуждается в доказательстве обратного. И это не двусторонняя тема, а вопрос о будущем всей модели единой Европы, будет ли она, трансформируясь, сохраняться в прежних рамках или начнется полный пересмотр.
На торжествах по случаю шестидесятилетия римского документа, конечно, будут звучать очень проникновенные и убедительные слова о том, как европейская интеграция преобразила Европу и мир. И это чистая правда. Загвоздка только в том, что преображенный мир не остановился на «прекрасном мгновении», а двинулся дальше. И если пойдет так, как наметилось, достижения интеграции, действительно выдающиеся, могут оказаться предметом истории, а не текущей политики.
