Реджеп Тайип Эрдоган добился своего — с небольшим перевесом на референдуме по изменению Конституции победили сторонники придания президенту намного более широких полномочий. Турция превращается в президентскую республику, в которой баланс власти резко смещается к централизации. К тому же сам Эрдоган получает право оставаться на посту еще 12 лет, если, конечно, захочет и выиграет выборы 2019 и 2024 года. То, что захочет, сомнений, зная характер турецкого президента, мало. К тому же ему всего 63 года (Трампу, например, 70), так что до 75-летия управлять страной Эрдоган вполне в состоянии. Ну а перспективы побед зависят от множества факторов, в том числе от степени той самой централизации власти, которая начинается де-юре.
Эрдоган обретает полноту власти над расколотой страной с растущим потенциалом конфликтов и насилия. Мнения разделились почти поровну («за» — чуть более 51%), население трех крупнейших городов конституционные поправки отвергло. Усугубляется кризис во взаимоотношениях с курдами (почти пятая часть населения). Жесткое подавление любой реальной или мнимой фронды после попытки военного переворота летом прошлого года накаляет обстановку в обществе. Внешнеполитическая система координат невнятна, а нестабильность в регионе не демонстрирует ни малейших примет успокоения.
Турецкий президент и его соратники утверждают, что сильная власть нужна как раз для того, чтобы решить все эти проблемы и повести страну путем обновления и модернизации. Сценарий дальнейшего развития Турции важен не только для нее самой и с точки зрения региональных перспектив, но и как модель на будущее. Ведь Реджеп Тайип Эрдоган олицетворяет тип лидерства, который, как считают некоторые, является альтернативой либеральной демократии и способна лучше нее реагировать на вызовы современности.
В начале 2000-х с Эрдоганом были связаны большие надежды в области демократизации, ограничения власти военных и экономической либерализации неповоротливой турецкой экономики. По всем этим направлениям страна достигла заметного прогресса. Одновременно в качестве одной из главных целей ставилось вступление Турции в ЕС, и именно при Эрдогане начались официальные переговоры об этом после четырех десятилетий обещаний со стороны Брюсселя и ожидания.
Почему все потом пошло совсем иначе? Как всегда, можно говорить о совокупности причин. Общий рост мирового беспорядка, в котором у стран среднего калибра появился соблазн громче заявить о себе. Подспудный, а потом все более явный кризис европейского проекта. Политика США, которая воспламенила Ближний Восток, как минимум плеснула бензин в тлевшие угли обострения. Быстрый рост влияния политического ислама. Мировой экономический кризис, следствием которого стал и кризис восприятия демократии. Ну и так далее.
Идея сильного лидерства как залога выживания во все менее понятных обстоятельствах появилась не в Турции. Однако сама личность Эрдогана способствовала тому, что именно здесь модель «плебисцитарной демократии», то есть наличия яркого руководителя авторитарного типа, подтверждающего свои полномочия через всенародные выборы и подотчетного народу в целом, а не институтам, нашла наиболее плодотворную почву.
Результаты реализации такой модели, если судить по текущему состоянию страны, вызывают сомнения. Турецкий экономический бум в прошлом, причем в значительной степени именно по причинам политических, особенно внешнеполитических шараханий вождя. Стратегия повышения международного влияния под вопросом — Анкара запуталась в отношениях и с соседями, и с великими державами. На европейском направлении — острая взаимная неприязнь и глухие угрозы. Ну и раскол общества — и по этническим (курды), и по социальным линиям.
Однако отступать президент не собирается, да, скорее всего, уже и некуда, он должен доказать правоту своего курса. Исходя из предыдущего опыта, трудно ожидать, что, победив с небольшим перевесом, президент Турции постарается умиротворить своих оппонентов. Он скорее склонен к подходу в стиле «победитель получает все».
До какой степени можно сохранять управляемость общественно-политической системой, опираясь на собственные волевые качества и поддержку лишь части (хотя и наиболее населенной) страны, будет выясняться в ближайшее время. Турки, в принципе, не та нация, которую можно произвольно и без ограничений ломать через колено.
России надо быть готовой к тому, что проявления, мягко говоря, своенравия и взбалмошности со стороны турецких партнеров будут продолжаться, а то и усугубляться. К сожалению, правило о том, что раскол общества нередко стремятся преодолевать за счет внешнеполитических акций (не хочется употреблять слово авантюр), вполне универсально. Это известно и на отечественном опыте, и на опыте многих других государств. Восторженная реакция турецких властей на удар США по Сирии на прошлой неделе заставила в очередной раз задуматься о последовательности и предсказуемости партнеров — пока впечатление, что Анкара разве что не обнулила результаты трудных, но необходимых Астанинских переговоров конца прошлого — начала этого года. Турции предстоит новая фаза самоутверждения, а это редко не сопровождается эксцессами.
