Россия в глобальной политике

Мир вступил в эпоху окукливания, всеобщей интроверсии, но это не отменяет сохраняющейся взаимосвязанности. И теперь придётся придумывать, что делать с теми государствами, которые не в состоянии сами о себе позаботиться.

Статья Владимира Путина «Об историческом единстве русских и украинцев» вывела на высший политический уровень давнюю дискуссию о культурно-исторических взаимоотношениях народов, с которыми связано становление нашего государства. Об обстоятельствах этих дискуссий и возможных задачах публикации Фёдор Лукьянов побеседовал с Алексеем Миллером.

Что такое Китай? Ответ менее очевиден, чем кажется. Что в первую очередь представляет собой эта огромная территория: просто страну, цивилизацию или политическую конструкцию? Это империя или национальное государство? Регион с разными культурами и языками или единый народ, тесно объединённый общими традициями и предками?

Всё меньше становится интересов, которые можно было бы называть универсальными в силу того, что их разделяет подавляющее большинство международных акторов. Их, конечно, можно свести к базовым. Причём при этом проще отталкиваться от их негативного определения: война не нужна никому, мало кто хотел бы голодать и спать, «укрывшись звёздным небом», лучше, чем бедным и больным.

Сегодня «национальный проект» мог бы одержать в своей большой исторической дуэли «техническую победу» – за неявкой соперника. Но для этого необходимо как минимум явиться самому. Вовремя и в адекватной исторической форме.

Национальное государство представляет собой весьма специфический феномен, который не существует и, скорее всего, никогда не будет существовать в большинстве регионов мира. Должна ли Россия с двухсотлетним опозданием шаг за шагом заново пройти путь западноевропейских стран?