Опубликовано в журнале Foreign Affairs, №5, 2019. © Council on Foreign Relations, Inc.
После окончания Второй мировой войны в стратегическом мышлении доминировала доктрина сдерживания. В простейшем виде сдерживание – это способность государства угрозами убедить другую страну в том, что издержки каких-либо действий – допустим, вторжения на территорию соседнего государства – перевесят выгоды. Именно такой была логика, лежавшая в основе концепции гарантированного взаимного уничтожения, разработанной в годы холодной войны: противник всегда способен нанести ответный ядерный удар, который приведет к полному уничтожению обеих стран. Делая издержки военных действий неприемлемо высокими, стороны надеялись таким образом сохранить мир.
Но для Вашингтона сдерживание никогда не сводилось исключительно к защите собственной территории. Выстроив послевоенную систему альянсов, которая составляет сегодня существенную часть мирового порядка, Соединенные Штаты разработали стратегию расширенного сдерживания. Согласно ей, США используют свою мощь, включая ядерный арсенал, для защиты союзников, среди которых особо выделяются Япония, Южная Корея и страны НАТО. Задача заключалась не только в том, чтобы удержать Советы от опрометчивых действий в Азии и Европе, но и успокоить союзников США. Германия и Япония (если привести лишь два примера), будучи абсолютно уверены, что Вашингтон гарантирует их безопасность, не станут предпринимать действий в сфере обороны, вроде создания собственной ядерной бомбы, которые могут дестабилизировать систему международных отношений.
Сегодня советской угрозы нет, но стратегия расширенного сдерживания остается краеугольным камнем глобальной силы Соединенных Штатов. Вашингтон по-прежнему – по крайней мере, на бумаге – рассматривает оружие (и, если потребуется, ядерное) как главное средство защиты своих союзников от агрессии.
Размещение вооруженных сил США за рубежом придает дополнительный вес американским обязательствам, поскольку любое нападение на союзника, вероятно, приведет к гибели американских солдат, что гарантирует военный ответ со стороны Соединенных Штатов. Сегодня два главных геополитических противника Вашингтона – Китай и Россия. Китай – усиливающаяся держава, бросающая вызов экономическому и технологическому превосходству Америки, а Россия при президенте Владимире Путине все больше настроена на подрыв возглавляемого США мирового порядка. Признавая угрозу, исходящую от Пекина и Москвы, лица, ответственные за оборону в администрациях Барака Обамы и Дональда Трампа, подчеркивали, что Вашингтону нужно поддерживать и даже укреплять традиционные стратегии сдерживания.
Однако вопрос в том, сдержат ли эти стратегии те виды агрессии, с которыми американцы могут столкнуться в XXI веке. Китай и Россия – не сверхдержавы наподобие СССР, который мечтал о мировом господстве; это ревизионистские державы, желающие бросить вызов существующему мировому порядку под руководством Соединенных Штатов и изменить его. Маловероятно, что Китай, например, станет помогать Северной Корее, если та попытается вторгнуться на территорию Южной Кореи и завоевать ее, как в годы Корейской войны. Куда более правдоподобно, что Китай будет потихоньку прощупывать решимость США. Например, отберет у Японии один из спорных (и необитаемых) островов в Восточно-Китайском море, которые известны в Китае как Дяоюйдао, а в Японии как Сенкаку. Хотя Соединенные Штаты формально обещали защищать эти острова, у КНР есть основания подозревать, что США не пожелают развязывать войну между двумя великими державами из-за каких-то никчемных скал в море. Но если Вашингтон не может твердо пообещать нанести удар возмездия, расширенное сдерживание становится бессмысленным. И последствия такой нерешительности окажутся более серьезными, чем потеря одного из островов гряды Дяоюйдао/Сенкаку.
Сомнения в надежности Вашингтона как союзника усугубились после избрания Дональда Трампа президентом в 2016 году. Он свёл на нет ценность альянсов, пренебрежительно отзывался об основных союзниках. Иногда Трамп прямо ставил под сомнение логику расширенного сдерживания: в июле 2018 г. он возмутился тем, что обязательство защищать Черногорию, члена НАТО, может привести к Третьей мировой войне. Подобная риторика не только придает больше смелости противникам США, но и подрывает доверие союзников, лишая их спокойствия. И чем больше союзники будут сомневаться в готовности Соединенных Штатов защищать их, тем больше будут стремиться обеспечить собственную безопасность самостоятельно. Это чревато распространением ядерного оружия и увеличением риска упреждающей или профилактической войны, не говоря уже о других последствиях.
С Трампом или без него насущные проблемы безопасности Соединенных Штатов не решаются только традиционным военным сдерживанием. Вашингтону необходимо заверить союзников, что он готов и способен выполнить договорные обязательства. Что еще важнее, ему нужно расширить подход к сдерживанию в свете меняющегося характера угрозы, исходящей от таких соперников, как Китай и Россия. Прежде всего, американским политикам следует разработать стратегии, сочетающие военные элементы с экономическими санкциями и другими формами несилового наказания. Такая стратегия снизила бы риск катастрофической войны, убедив неприятелей в том, что США готовы осуществить угрозы даже в эпоху, когда Китай и Россия не только разрабатывают более мощные вооружения, но и проявляют все больше желания применить их на практике.
Друг в беде
То, что США сталкиваются с проблемами восстановления доверия союзников, в общем, неудивительно. Заручиться доверием не так просто. На самом деле в вестфальском мире национальных государств такое даже противоестественно. Убедить одну страну доверить другой обеспечение своей национальной безопасности и, быть может, даже выживания – это противоречит интуиции, здравому смыслу и историческому опыту человечества. Хотя риторика Трампа подчас неблагоразумна, он просто вслух говорит о том, о чем многие уже давно подозревали: насколько ненадежно на самом деле зависеть от Соединенных Штатов.
Обнадежить других трудно еще и потому, что обещания защищать союзников не должны быть безоговорочными. Союзникам США не следует вести себя безрассудно, полагаясь на то, что Вашингтон придет на помощь, даже если они сами накличут на себя беду. В 1960-е гг. Южная Корея разработала планы так называемых обезоруживающих ударов для уничтожения лидеров Северной Кореи. Соединенные Штаты пытались снизить агрессивно-наступательный пыл своего союзника. А в 1965 г. Пакистан напал на Индию, веря в то, что защищен гарантиями США в области безопасности. Сейчас некоторые опасаются, что Саудовская Аравия может пойти на такую же авантюру в отношении Ирана. Как указал Трамп, критикуя недостаточные военные расходы стран НАТО, безусловная поддержка может поощрить иждивенчество союзников, поскольку те решат, что Вашингтон в любом случае оплатит счета на коллективную оборону.
И сдерживание, и доверие союзников требуют ясного и четкого сигнала о том, когда и как Соединенные Штаты их поддержат. Учитывая непоследовательность Трампа и его склонность к конфронтационной риторике, главное беспокойство вызывает поведение Вашингтона. Трамп ждал до июня 2017 г. (почти полгода после вступления в должность президента), чтобы подтвердить приверженность обязательствам по взаимной обороне в рамках НАТО. Он усомнился в том, что США придут на помощь союзнику, не выполняющему норматива 2% ВВП на оборонные нужды. По словам анонимных сотрудников Белого дома, процитированным The New York Times, Трамп сказал в приватной обстановке, что не видит смысла в НАТО и хотел бы выйти из этой организации. В июне он также назвал взаимные обязательства в сфере безопасности между Соединенными Штатами и Японией «несправедливыми». Еще раньше, в конце президентской кампании, он высказался в том духе, что Японии и Южной Корее лучше иметь собственное ядерное оружие, чтобы не зависеть от ядерных сил США.
До сих пор слова Трампа, к счастью, не причинили большого или непоправимого ущерба. Опрос, проведенный Центром общественного мнения Pew, выявил растущие сомнения союзников в надежности Соединенных Штатов (только 10% опрошенных немцев и 9% французов уверены, что Трамп будет «разумно вести себя в мировой политике»). Однако тот же опрос показал, что подавляющее большинство респондентов по-прежнему предпочитают США, а не Китай в качестве ведущей мировой державы. Непохоже, что мировой порядок под руководством Америки разваливается. Ни один из союзников не вышел из Договора о нераспространении ядерного оружия и не грозился это сделать. Никто из них не приступил к серьезному военному строительству или наращиванию вооружений. С 2014 г. НАТО немного выравняла распределение военных расходов. Однако большинство партнеров США в сфере безопасности все еще тратят скромные 1–2% ВВП на свои вооруженные силы – намного меньше, чем в годы холодной войны. Польша и страны Прибалтики увеличили оборонные расходы до двух процентов ВВП, но не предприняли мер по укреплению границ, чего можно было ожидать, если бы они действительно боялись российского вторжения. Союзники, может, и нервничают, но не впадают в панику и не меняют стратегий безопасности.
Более того, несмотря на риторику, Трамп укомплектовал администрацию чиновниками, приверженными идее присутствия за рубежом. Государственного секретаря Майка Помпео или помощника по национальной безопасности Джона Болтона (находившегося в должности с 9 апреля 2018-го по 10 сентября 2019 года – ред.) при всем желании невозможно причислить к «голубям» или сторонникам американского изоляционизма. Оборонный бюджет только нарастал в годы пребывания Трампа в Белом доме, президент направлял запросы в Конгресс о выделении дополнительных средств на разработку передовых вооружений. Размер американского воинского контингента за рубежом оставался неизменным, а в некоторых местах, таких, как восточный фланг НАТО, его численность даже выросла. Трамп провел в Вашингтоне встречи на высшем уровне с лидерами большинства стран (Японии и Южной Кореи, Польши и стран Балтии), занимающих передовые рубежи борьбы с Китаем и Россией, и заверил их, что они не окажутся в одиночестве в случае кризиса. В этом отношении, как это ни странно, в переходе власти от Джорджа Буша к Бараку Обаме, а затем к Дональду Трампу больше преемственности, чем перемен.
Это были правильные шаги. Однако и сдерживание, и сохранение доверия союзников – искусство, требующее постоянного внимания, поскольку и те, и другие усилия находятся под наблюдением. Соединенным Штатам следует не только избегать легкомысленных угроз, касающихся выхода из альянсов, но и сделать свои военные обязательства более надежными, используя способы, не требующие размещения дополнительного воинского контингента за рубежом. Например, Вашингтон мог бы повысить свои возможности в Польше, укрепив материально-техническую базу и штабы (по недавней рекомендации Атлантического совета), а также договорившись о размещении американских войск на постоянной, а не ротационной основе. Но наиболее назревшие политические изменения находятся не в сфере планирования военного присутствия министерством обороны. Они связаны с искусством государственного управления – необходимо объединить экономические и военные инструменты для разработки новой и более реалистичной концепции сдерживания.
Новая разновидность сдерживания
В двух главных стратегических документах администрации Трампа, Стратегии национальной безопасности (СНБ) 2017 г. и Стратегии национальной обороны (СНО) 2018 г., подчеркивается: соперничество Соединенных Штатов с двумя великодержавными конкурентами – Китаем и Россией – обостряется. В СНО обе эти страны названы ревизионистскими державами, которые хотят сформировать миропорядок согласно своей авторитарной модели. Наиболее примечательно, что Трамп увеличил ежегодный оборонный бюджет США примерно на 100 млрд долларов с тех пор, как стал президентом, включив в него щедрое финансирование модернизации высокотехнологичных вооружений в числе прочих приоритетных направлений.
Но в рамках усилий по укреплению сдерживания важно задаться вопросом, а каков сценарий начала войны с Китаем или Россией. Иными словами, где и каким образом может провалиться доктрина сдерживания и, в частности, расширенного сдерживания?
Китай и Россия знают, что в военном отношении они слабее Соединенных Штатов. Поэтому маловероятно, что кто-то из них начнет масштабное и неожиданное наступление на американского союзника, которое потребовало бы от США ударов возмездия. Трудно представить себе, например, что Китай вторгнется на основные острова Японии, где дислоцирован 50-тысячный американский контингент, или что Россия попытается аннексировать страну НАТО, пусть даже небольшое прибалтийское государство. И Пекин, и Москва в курсе, что подобная открытая агрессия встретит решительный отпор Вооруженных сил Соединенных Штатов.
Намного легче представить себе, что Пекин или Москва совершат акт ограниченной агрессии, прощупывая решимость Вашингтона. Россия может, как она это уже делала на Украине, отправить так называемых «зеленых человечков» – солдат в армейской униформе без опознавательных знаков – в небольшой город на востоке Эстонии под предлогом защиты этнических русских жителей. Путин заявил о праве защищать русскоговорящее население, где бы оно ни находилось, особенно на территории бывшего СССР, что обеспечивает ему подходящий предлог для агрессии. Однако в действительности он может мечтать «откусить» кусок территории страны – члена НАТО, тем самым поставив альянс перед непростым выбором. Должны ли силы альянса нанести контрудар, как того требует пятая статья Североатлантического договора, гарантирующая коллективный ответ в случае нападения? Путин, возможно, предположит, что 29 стран НАТО будут ломать голову над выбором надлежащей реакции. Если члены блока, надеясь избежать войны между крупными державами из-за небольшого локального вторжения, не выполнят обязательства согласно пятой статье, это породит сомнения относительно ключевой цели альянса.
Или, как говорилось выше, Китай оккупирует один или более островов Сенкаку/Дяоюйдао. На никчемные островки претендуют Китай и Япония. Соединенные Штаты не заняли официальной позиции по этому вопросу, но признают, что сейчас островами управляет Япония, и что, следовательно, их договор о безопасности с Токио относится и к защите островов. Такая сложная и запутанная ситуация способна обернуться крахом политики сдерживания. Пекин может попытаться захватить один из островов, чтобы, не переходя к серьезной агрессии, послать сигнал Японии и США, что недоволен некоторыми аспектами послевоенного порядка в Тихоокеанском бассейне. Он может понадеяться на то, что ему удастся принудить Японию к переговорам и некоему унизительному компромиссу либо вбить клин между Токио и Вашингтоном. Это поставило бы Японию в более уязвимое положение и лишило бы уверенности при разрешении других проблем в предстоящие годы. Тем самым был бы расчищен путь для китайского доминирования в Восточной Азии и западной акватории Тихого океана.
Ограниченные наступления неприятеля поставят трудные вопросы перед американскими политиками. Я бы назвал это «парадоксом Сенкаку». Следует ли Вашингтону из-за сравнительно бесполезных территорий ради сохранения репутации втягивать в потенциальный ядерный конфликт крупные державы? Или лучше признать, что ставки слишком малы для оправдания подобных рисков? В случае ограниченной агрессии неприятеля в отношении, по сути, ничтожной цели полномасштабный ответ, который диктуется логикой традиционного расширенного сдерживания, представляется совершенно непропорциональной реакцией. С другой стороны, неприемлемо и отсутствие ответа, поскольку это противоречит договорным обязательствам Америки.
Выходом из парадоксальной ситуации является стратегия асимметричной обороны. Соединенным Штатам не следует формально отказываться от возможности полноценного военного ответа на ограниченную (и, вполне возможно, не катастрофическую) агрессию против союзников. На самом деле генерал-лейтенант Джон Висслер, который командовал Третьим экспедиционным корпусом морской пехоты США в Японии, был прав, когда утверждал в 2014 г., что, если потребуется, две страны совместными усилиями справятся с изгнанием китайцев с островов Дяоюйдао/Сенкаку. Однако на практике Соединенным Штатам нужны другие альтернативы – как до возникновения кризиса, так и после него.
Осуществляя стратегию сдерживания, Вашингтону в первую очередь следует по возможности избегать пролития крови в противостоянии с другой державой. Соединенным Штатам нужно готовить ответы на мелкомасштабную агрессию, делая акцент на экономическую войну и особенно санкции. Прежде всего вооруженные силы США должны создать оборонительный периметр, чтобы у Китая или России не разыгрался аппетит в отношении дальнейшей агрессии. В случае усугубления кризиса Вашингтон и его союзники могут попытаться применить меры косвенного военного воздействия – например, нанести удар по танкерам в Персидском заливе, везущим нефть в Китай. Такая реакция, по крайней мере, поначалу, позволит локализовать конфликт на значительном расстоянии от берегов любой крупной державы, чтобы дать враждующим сторонам больше времени для отказа от дальнейшей эскалации. Однако стержнем должна быть экономическая война, а военная сила может ее лишь поддерживать.
Такой подход поможет убедить потенциального противника, что он больше потеряет, нежели приобретет в случае применения силы, особенно если США и союзники примут надлежащие подготовительные меры, позволяющие любые ответные действия. Суть подхода в том, чтобы наказание за непослушание было соизмеримо с начальной агрессией, но сохранялся потенциал для эскалации в случае необходимости.
Чтобы санкции были экономически действенными, Соединенным Штатам и союзникам предстоит выявить уязвимость своих цепочек поставок, финансовых сделок и других экономических связей. Им нужно разработать стратегии снижения уязвимости – например, за счет наращивания запасов основных минералов и металлов, необходимых для оборонной промышленности, многие из которых сегодня поступают в основном из КНР. США следует предпринять шаги по снижению чрезмерной зависимости от Китая в плане ключевых производственных элементов и товаров. Вашингтон мог бы ограничить импорт в критически важных отраслях конкретным процентом. Европейским государствам надо совершенствовать инфраструктуру, необходимую для импорта сжиженного природного газа из США и других стран в качестве запасного варианта, если поступление энергоносителей из России прервется во время острого кризиса.
Стратегия, основанная на санкциях, была бы благоразумной, пропорциональной и отнюдь не слабой мерой. Если Пекин или Москва откажутся отступить или иначе разрешить спор после ввода санкций Соединенными Штатами и их союзниками, Вашингтон может поднять ставки. Поняв, что стратегические цели государства-агрессора становятся фундаментально враждебными или подозрительными, Вашингтон может попытаться не только наказать виновника за конкретные действия, но и ограничить рост его экономики в будущем. Со временем контроль над экспортом и постоянные санкции заменят временные карательные меры. Такая стратегия потребует поддержки со стороны основных союзников, и это еще одна причина, по которой Вашингтону нужно реагировать на подобные кризисы благоразумно, терпеливо, избегая эскалации, чтобы укрепить коалицию, а не отпугнуть ключевых партнеров.
Поддержание мира
В своей книге «Все меры, кроме войны» (All Measures Short of War), изданной в 2017 г., Томас Райт убедительно доказывает, что мировые порядки не терпят крах в одночасье. Они оспариваются, ослабевают и размываются в ключевых регионах, где непосредственно сталкиваются интересы соперничающих держав. Западная акватория Тихого океана и Восточная Европа – именно те регионы, где подобная динамика сегодня наиболее вероятна.
Но Китай и Россия не настолько безрассудны, чтобы атаковать территорию союзника, имеющего большое значение для США. Американская политика сдерживания пока еще не деградировала до такой степени – даже в эпоху Трампа. Опасные сценарии будут развиваться в так называемых серых зонах конфликта, где концепции ведения классических войн вряд ли применимы. Насколько можно судить со стороны, США в своем военном планировании все еще слишком сфокусированы на классических концепциях и, по всей видимости, слишком склонны к эскалации, что неприемлемо в мире, где война между ядерными державами считается крайней мерой. Лишь тактика сдерживания, в которой принимается во внимание это требование современности и планы разрабатываются с учетом всего инструментария государственного управления, а не только военной силы, способна ответить на вызовы конкуренции крупных держав и сохранить непоколебимость системы альянсов под американским руководством.
