К концу 2010 г. остро встал вопрос: каково будущее широко разрекламированной перезагрузки российско-американских отношений? Предыдущий политический сезон завершился не слишком радостно из-за шпионского скандала в Соединенных Штатах, который, будто нарочно, разразился через три дня после отъезда президента Дмитрия Медведева из Вашингтона и вроде бы успешных переговоров с американским президентом Бараком Обамой. Новый сезон начался в сентябре с высказываний Владимира Путина в том смысле, что в ряде сфер он не видит никакой перезагрузки между двумя странами. И это были лишь разрозненные признаки того, что атмосфера между Москвой и Вашингтоном далеко не столь безоблачна, как могло показаться.
Впечатление еще больше усилилось после жестких заявлений Медведева и Путина в конце ноября – начале декабря о возможности начала новой гонки вооружений в том случае, если не будет ратифицирован договор CHB-3 и России с НАТО не удастся создать совместную систему ПРО в Европе. Что же происходит? И не отменяет ли происходящее достижения перезагрузки?
Что изменилось?
Конечно, за последние два года многое между Россией и США изменилось к лучшему. И эти перемены не ограничиваются только стилем диалога, особенно по сравнению с администрацией Джорджа Буша. Произошли и некоторые существенные практические сдвиги.
Во-первых, к большому разочарованию части американского политического истеблишмента и ряда восточноевропейских столиц, Белый дом решил пересмотреть план предыдущей администрации по развертыванию основных элементов будущей системы противоракетной обороны Соединенных Штатов в Польше и Чешской Республике. Пойдя на это, Обама устранил главный камень преткновения на пути к перезагрузке.
Во-вторых, американские планы принятия в НАТО Украины и Грузии хоть и не отменены, но все же отодвинуты на неопределенное будущее. С точки зрения России, это немаловажное изменение. В отличие от кампании 2004 г., Вашингтон предусмотрительно решил держаться подальше от президентских выборов на Украине, состоявшихся в 2009 г., хотя главный кандидат Виктор Янукович явно симпатизировал России. В Москве это восприняли как знак того, что администрация Обамы не станет рисковать новыми отношениями, активно противодействуя интересам России на постсоветском пространстве.
Со своей стороны, Москва сделала еще более важные шаги навстречу США. Во время первого визита Барака Обамы в Россию в июле 2009 г. Кремль дал согласие на использование Соединенными Штатами российского воздушного пространства для отправки в Афганистан военных грузов и, возможно, даже войск.
Скорректировав риторику и интонацию, Обама сумел за несколько месяцев договориться о том, чего Буш и Кондолиза Райс безуспешно добивались в 2007–2008 гг., когда отношения с Москвой больше напоминали холодную войну, нежели партнерство.
Во-вторых, идя навстречу Вашингтону по ключевому вопросу об иранской ядерной программе, Россия резко изменила прежнюю позицию и даже согласилась поддержать предложенные Америкой санкции против Тегерана, что казалось просто невероятным всего несколькими месяцами ранее. Не исключено, что, не желая портить укрепляющиеся отношения с Обамой, Москва согласилась не поднимать волну из-за шпионского скандала и не мстить Америке в духе холодной войны за арест целой группы агентов российской разведки в июле 2010 г.
Однако позитивное развитие событий до сих пор не дало ответа на вопрос, пойдет ли перезагрузка дальше обычной разрядки по образу и подобию тех, что периодически случались между нашими странами, начиная с 1950-х годов. Подобную оттепель в отношениях мы видели в эпоху Никиты Хрущева и Дуайта Эйзенхауэра, Леонида Брежнева и Ричарда Никсона, Рональда Рейгана и Михаила Горбачёва, Бориса Ельцина и Билла Клинтона и, наконец, Владимира Путина и Джорджа Буша. Однако все эти разрядки неизменно заканчивались новым витком напряжения по типу холодной войны. Будет ли нынешняя перезагрузка принципиально другой?
Что не изменилось?
Большая, если не бOльшая часть политического класса Соединенных Штатов относится к России критически, Барака Обаму осуждают за сближение с Москвой. В России публичная критика политики перезагрузки не столь сильна. Выступая в июле перед российскими послами в Министерстве иностранных дел, Дмитрий Медведев высоко оценил свои отношения с Обамой и Белым домом, предложив российским дипломатам использовать их в качестве модели при выстраивании контактов с другими странами. Москве также присуща тенденция преуменьшать негативные аспекты происходящего, такие как американская поддержка Грузии, и подчеркивать роль Америки как главного партнера в осуществлении программы модернизации экономики России.
Однако в российском обществе сохранялась и сохраняется изрядная доля скептицизма. В стране все еще помнят «дружбу между Борисом и Биллом» в 1990-е годы. Тогда Ельцин искал новых отношений с Соединенными Штатами, а его первый министр иностранных дел Андрей Козырев лез из кожи вон, чтобы угодить Вашингтону и снять его озабоченности. Однако, как это описывает Строуб Тэлбот, заместитель госсекретаря в администрации Клинтона, в своей книге «Билл и Борис» (оригинальное название The Russia Hand), администрация Клинтона стремилась добиться от Москвы уступок по всем вопросам, стараясь не давать Ельцину взамен ничего конкретного. Если верить тому, что пишет Тэлбот, для достижения своих целей президент Клинтон использовал не только личное обаяние и американскую дипломатию, но и силу алкоголя, считая это средство действенным в диалоге с российским визави.
Последствия подобной стратегии для российско-американских отношений были катастрофичными. В результате в 2000 г. сама идея партнерства с Соединенными Штатами стала восприниматься в России как ущербная. В таком партнерстве многие здесь видели «улицу с односторонним движением», на которой Москва должна была постоянно идти навстречу внешнеполитическим интересам и приоритетам США.
Предпринятая в 2001 г. Владимиром Путиным попытка выстроить новое партнерство с Америкой на платформе общей войны с терроризмом после трагедии 11 сентября также не привела к ожидаемым результатам. Администрация Буша восприняла российскую поддержку в Афганистане и Центральной Азии как нечто само собой разумеющееся, и явно не собиралась предпринимать серьезных ответных действий. Более того, в конце 2001 г. США вышли из Договора по противоракетной обороне и приветствовали вторую волну расширения НАТО. Одновременно администрация Буша требовала от Москвы вести переговоры с чеченскими сепаратистами и активно поддерживала любые антироссийские проявления на постсоветском пространстве – от стран Балтии до Украины.
Но дело, конечно, не только в недавней истории, хотя, выступая в феврале 2007 г. в Мюнхене, Путин сказал все, что он думает о такой политике. Речь идет еще и о разногласиях нового периода. Сначала американская администрация избрала, возможно, наихудший способ разобраться с так называемой русской шпионской сетью, обнаруженной в Вашингтоне. И хотя каких-либо свидетельств разведывательной деятельности подозреваемых фактически представлено не было, их арест был проведен самым публичным и скандальным образом. Даже если Обама не хотел, чтобы этот эпизод выглядел как пощечина Медведеву, большинство именно так его и восприняло. Напрашивается вывод: если бы администрация действительно считала Москву важным партнером, могли быть найдены другие выходы из ситуации.
Нельзя было проигнорировать и июльские заявления Хиллари Клинтон в Тбилиси. К радости Михаила Саакашвили, она обвинила Россию в «продолжающейся оккупации» части территории Грузии. Подобные слова в отношении стратегического партнера по меньшей мере неуместны, но не вызывает сомнения и то, что сказаны они были умышленно. К тому же во время поездки по соседним с Россией странам госсекретарь США не раз говорила: «Соединенные Штаты могут одновременно идти и жевать жвачку». Как писала The New York Times, во время своего пятидневного турне по Украине, Польше, Азербайджану, Армении и Грузии «Клинтон повторяла эту фразу как мантру». Смысл был такой: перезагрузка не вынудит США пожертвовать своим влиянием на постсоветском пространстве.
После этих высказываний Белый дом объяснил Москве по дипломатическим каналам, что Хиллари Клинтон в действительности не имела в виду то, что сказала. И что эти слова были произнесены исключительно для того, чтобы укрепить позиции Обамы в преддверие ноябрьских выборов. Ведь в противном случае администрация имела бы накануне голосования бледный вид: ее обвинили бы в том, что она предает друзей на постсоветском пространстве. Тогда в Москве сделали вид, что приняли это объяснение, дабы не повредить перезагрузке. Однако осадок, как говорится, остался. Тем более, что не секрет: ситуация в Грузии не слишком волнует американский электорат, особенно когда в центре внимания в Соединенных Штатах продолжающиеся экономические трудности, а также колоссальные проблемы, с которыми администрация сталкивается в Афганистане.
Кроме того, речи госсекретаря под кодовым названием «идти и жевать жвачку одновременно» удивительным образом напоминают высказывания Кондолизы Райс.
Кондолиза также предлагала в свое время сочетать сотрудничество с Россией по одним вопросам с противостоянием по другим. Результат был предсказуемым, поскольку на такой основе крайне сложно строить устойчивое взаимодействие между двумя державами, что и проявилось в очевидной деградации отношений.
Не способствует перезагрузке и затягивание сенатом США ратификации Договора СНВ. Как известно, депутаты российской Государственной думы восприняли это соглашение с воодушевлением и были готовы ратифицировать его почти автоматически. Однако утверждение договора российской стороной было решено синхронизировать с его ратификацией американским Конгрессом. А сенат после ряда обсуждений решил отложить рассмотрение вопроса на осень. Осень же прошла под знаком промежуточных выборов в Конгресс, которые демократы проиграли. В итоге администрация Обамы оказалась в очень сложном положении.
Еще в августе Владимир Путин высказался в том духе, что ему хотелось бы верить в перезагрузку отношений между Москвой и Вашингтоном, но что он по-прежнему настроен скептически. Путин упомянул продолжающееся перевооружение Грузии американцами, а также крайне болезненный вопрос развертывания американской системы ПРО в Европе. Высоко оценив уровень взаимопонимания, проявившийся в отказе США от размещения ракет-перехватчиков в Польше и радара в Чехии, Путин вместе с тем выразил недоумение по поводу того, что практически сразу после этого американская администрация заявила о планах развернуть эти системы в других странах Европы. Путин колко заметил: «Где же перезагрузка? В этом вопросе мы ее не видим». И надо сказать, что на саммите НАТО в Лиссабоне ясности в этот вопрос внесено не было. Ограничились лишь общими разговорами о совместной работе над будущей европейской ПРО.
Наконец, взаимоотношения по-прежнему отягощает перспектива возможного расширения альянса на соседние с Россией страны. Хотя администрация Обамы ясно заверила российскую сторону в том, что это не является для нее приоритетом, вступление Украины и Грузии в НАТО остается официальной целью как американской внешней политики, так и всего Североатлантического альянса. Не способствует укреплению налаживающихся отношений и упорный отказ США признать необходимость заключить новый Договор о европейской безопасности, хотя он остается главной внешнеполитической инициативой России при Дмитрии Медведеве. То, что администрация Обамы игнорирует это предложение, отталкивает Россию от Соединенных Штатов, несмотря на все уверения в добрых намерениях, которые в Москве постоянно слышат из Вашингтона.
Нужен ли новый баланс?
Так есть ли будущее у перезагрузки?
Да, если она не окажется очередной разрядкой. Разрядка – это временное изменение тактики сторон, которые, по сути, остаются стратегическими противниками. В этом случае США будут видеть в России полезного, но лишь временного партнера по ведению войны в Афганистане и обузданию ядерных амбиций Ирана. Российская сторона, в свою очередь, будет воспринимать Соединенные Штаты лишь как возможный источник инвестиций в российскую экономику и как временного партнера в решении других вопросов, таких как вступление в ВТО. Однако рано или поздно подобный тактический альянс обречен на неудачу. Перезагрузка закончится провалом, если американская администрация будет считать ее лишь инструментом подчинения России своим интересам.
На самом деле Москва и Вашингтон нуждаются в новом балансе внешнеполитических интересов в свете ослабления США и новой роли России, возникновения новых центров силы, а также многочисленных проблем, стоящих перед современным миром. Сторонам следует исходить из того, что в основу перезагрузки должно быть положено нечто более важное, чем голый внешнеполитический расчет. Даже если некоторым политикам, прежде всего в Вашингтоне, еще не ясно, что в эпоху глобализации, взаимозависимости и многополярного мира у России и США действительно есть множество общих интересов. Но, судя по всему, американский правящий класс еще не готов к восприятию этой мысли.
