Можно ли спрогнозировать, что произойдет в обозримом будущем в сфере развития вооружений? Как изменится объем расходов на военные нужны? Какие отличия будут характерны для вооруженных конфликтов? Короче говоря, к какой войне будущего следует готовиться?
Ответ на эти вопросы позволяет правильно выстроить военную политику, органично увязать развитие различных видов вооружений, определить оптимальные размеры целевых программ перевооружения, сконструировать адекватные схемы взаимодействия с другими государствами во внешнеполитической и военной областях.
Когда говорят о совершенствовании средств ведения боевых действий, как правило, указывают то, как на гонку вооружений воздействуют политические факторы, включая уровень напряженности в мире и в отдельных регионах, столкновение интересов государств и их союзов, возникновение и развитие конфликтных и кризисных ситуаций. Менее известно обратное влияние гонки вооружений на ситуацию в мире. Развитие новых военных технологий зачастую порождает иллюзию о возможном «гарантированном» поражении противника, ведении «победоносных» войн, что провоцирует новые столкновения и войны.
Яркая иллюстрация – пропаганда преимуществ автоматического оружия (пулеметы) накануне Первой мировой войны. Другой пример – распространение в межвоенный период концепций «быстрых войн», «блицкригов» и т. п. с широким использованием «моторов», танков и авиации, в кратчайший срок наносящих поражение противнику за счет применения маневренных и мощных моторизованных вооруженных сил. Эти теории стали стимулом развязывания гитлеровской Германией войны против стран Европы и СССР.
Сегодня вновь появляется немало публикаций, в которых преувеличивается значение высокоточного оружия. Утверждается, что его распространение делает ведение военных действий «скоротечным», способствует вытеснению обычных общевойсковых формирований и обесцениванию ядерного оружия как средства сдерживания. Налицо явная опасность переоценить значение, которое вкладывается в новые модификации ракетных вооружений. Расчет на чудодейственность одного, пусть и наиболее «продвинутого» средства ведения боевых действий, как и ранее, вряд ли оправдан.
В течение многих лет автор изучал закономерности развития вооружений, прежде всего с тем, чтобы выявить устойчивые тенденции в двух ключевых вопросах – финансирование гонки вооружений и выбор основных векторов совершенствования боевой техники. Необходимо подчеркнуть, что развитие вооружений – это процесс, имеющий свои четкие закономерности и «правила». В основе гонки вооружений лежит стремление обрести новые научные и технические знания, которые могут быть применены в военном деле. Далее осуществляется разработка соответствующих технологий, проведение стендовых испытаний и последующий выпуск более совершенных образцов оружия. Таким образом, наряду с физическим износом военной техники имеется другой мощный фактор, заставляющий государства заниматься перевооружением своих армий. Это – желание оснастить вооруженные силы более эффективными и мощными видами оружия, что дает возможность получить качественное превосходство над силами противника или, как минимум, не допустить отставание от других стран, предотвратить нежелательное изменение баланса сил.
До начала ХХ века в «гонке вооружений» реально участвовала небольшая группа наиболее развитых, почти исключительно европейских государств. После Первой мировой войны к ним присоединились США. В 1960-е гг., с распадом колониальной системы, стремление молодых независимых стран обрести все атрибуты современного государства, включая сильную и хорошо оснащенную армию, привело к значительному расширению круга участников гонки вооружений. Конечно, осталось деление на государства, которые в силу экономического, научно-технического, промышленного и военного потенциала способны производить наиболее передовые виды боевой техники, осуществлять ее экспорт, и страны, которые в основном потребляют оружие, закупая его или получая в виде технического содействия и помощи.
Если проанализировать динамику военных расходов, с поправкой на инфляцию, то обнаруживается, что гонка вооружений развивается по спирали. Периоды относительной стабилизации или даже снижения (в постоянных ценах) военных расходов сменяются ростом, который вновь приводит к периодам передышки и стабилизации. Такая тенденция зародилась к концу XIX века. Новые технические средства ведения боевых действий в 1890-е гг. предопределили тот факт, что в крупнейших странах мира одновременно и значительно более динамично, чем ранее, увеличились объемы военных приготовлений. Как следствие, вырос удельный вес военных расходов в общегосударственном бюджете. Особенно непосредственно перед Первой мировой войной. Так, в Соединенных Штатах в 1910–1913 гг., то есть всего лишь за 3 года, бюджетные ассигнования на военные нужды выросли с 28% до 43% в соотношении ко всем бюджетным тратам. В период 1910–1913 гг. среднегодовой уровень военных бюджетов увеличился по сравнению с предыдущим десятилетием: в Германии – на 66%, в Англии на 15%, во Франции на 27%, в Италии более чем вдвое.
Это был первый «виток» гонки вооружений, в котором участвовали практически все ведущие военные державы мира. Результат известен – материальная подготовка мировой войны.
В межвоенный период, растянувшаяся на полтора десятилетия стабилизация военных расходов сменилась во второй половине 1930-х гг. вторым «витком» гонки вооружений, который привел ко Второй мировой войне. В отличие от периода после Первой мировой, стабилизация ассигнований на военные нужды во второй половине 1940-х гг. была непродолжительной и быстро сменилась холодной войной с форсированным производством новых видов вооружений, резким взлетом уровня военных расходов. Так, в 1950 –1955 гг. военные расходы США (в постоянных ценах) выросли почти в два с половиной раза. После стабилизации военных расходов в Соединенных Штатах во второй половине 1960-х гг. последовал новый «виток» с ростом военных расходов между 1965 и 1970 гг. примерно на 23%. В 1970-е гг. в обстановке разрядки напряженности уровень военных расходов в США (в постоянных ценах 1978 года) упал в 1976 г. по сравнению с 1970 г. на 18% — с 131 до 104 млрд. долларов. Однако уже в следующие два-три года гонка вооружений стала набирать темп. Стремительный рост 1980-х гг. закончился в 1986 г. и вновь сменился относительной стабилизацией военных расходов.
Ниже приводится график, иллюстрирующий рост оборонных расходов ведущей мировой военной державы в период после Второй мировой войны и до настоящего времени (таблица 1).
Необходимо подчеркнуть, что одной из отличительных черт гонки вооружений в послевоенные десятилетия стала синхронизация динамики военных расходов целого ряда ведущих в военном отношении стран. В частности, повлияло то обстоятельство, что в 1940–1980-е гг. львиная доля общемировых расходов приходилась на США и СССР. Кроме того, лидирующие в военном отношении страны стремились поставить на вооружение только те достижения военной мысли и такие виды продукции ВПК, которые были сопоставимы с соответствующими разработками и достижениями других передовых стран или даже превосходили их. Довольно тесное переплетение экономики и научно-технических комплексов стран Запада объективно предполагало то, что у ряда государств вызревание открытий, в том числе в военной области, нередко практически совпадало с энергичным внедрением научно-технических достижений. Это, в частности, проявилось в области производства высокоточных видов оружия в 1980–2010-е годы.
В основе гонки вооружений лежит стремление государств к усилению мощи вооруженных сил за счет модернизации, замены устаревших физически и морально видов оружия на новые. Внедрению в производство подлежат, как правило, те виды вооружений, которые способны гарантировать придание вооруженным силам нового качества – более высокого или сопоставимого с уровнем вооружений потенциального противника. Такое вооружение можно произвести только на основе эффективных научно-технических и технологических разработок. Однако достаточно крупные открытия в научно-технической области не делаются по приказу. Как правило, необходим более или менее длительный период подготовки новых технологий. В этом феномене – один из регуляторов гонки вооружений, придающий определенную цикличность данному процессу. В настоящее время этот период составляет порядка восьми и более лет.
Не менее важным регулирующим фактором служат ограничения финансового характера. Для перехода от исследований, экспериментов и испытаний к широкомасштабному производству государство должно обладать соответствующими финансовыми возможностями. Экономика даже таких мощных стран как Соединенные Штаты не способна выдерживать форсированный рост вооружений, после 6-8 лет работы в таком режиме требуется передышка, период стабилизации или даже снижения уровня военных расходов.
Раскрутка последнего по времени витка гонки вооружений началась в 1998 году. В 2005 г. военные расходы США увеличились по сравнению с уровнем 1998 г. на 55% (в постоянных ценах). Однако в основном ассигнования пошли на «войну с терроризмом», военные кампании в Ираке и в Афганистане. Более того, можно утверждать, что указанные кампании отрицательно сказались на форсированном развитии военных исследований. Поиск новых, достаточно перспективных военных технологий для запуска в производство не прекращался. Однако, признаков форсажа технологической гонки вооружений уже не было.
В последние годы модернизация вооружений происходит как бы в двух плоскостях, на двух направлениях.
Первое направление – разработка принципиально новых видов вооружений, способных придать совершенно иной характер военным действиям. В ХХ столетии имели место всего лишь два военно-технических и военно-технологических прорыва такого рода. В начале века произошло широкое внедрение высокоэффективных (для того времени) двигателей различного типа, благодаря которым возникла авиация, танковые и механизированные войска («война моторов»), подводный флот. Во второй половине ХХ века ведущие военные державы мира оснастили свои армии ракетно-ядерным оружием.
Другая сфера модернизации – совершенствование, повышение качества уже имеющихся типов вооружений. Центральная задача военных специалистов заключается в нахождении наиболее перспективных вариантов оружия будущего. Условно можно выделить три основных направления: (1) усиление поражающего фактора; (2) обеспечение точности и избирательности нанесения ударов; (3) создание новых видов оружия, способных эффективно действовать в новых оперативных пространствах (космос, Мировой океан, в том числе, глубоководные горизонты, высокие широты и т.п.)
Первое из этих направлений – «традиционное» стремление к нахождению все более мощных видов оружия наступательного характера фактически уже давно зашло в тупик. Цель – наращивание ударной силы вооружений – пришла в противоречие с объективными ограничениями, обусловленными размерами отдельных стран и нашей планеты в целом. Уже в 1960-е гг. мощь наступательных вооружений стала избыточной, что, собственно, и нашло свое отражение в развертывании разоруженческого переговорного процесса между США и СССР.
Второе направление – точность поражения – переживает сейчас период расцвета. Именно высокоточное оружие стало главной технологической изюминкой гонки вооружений на протяжении последних трех десятилетий. Однако, как и первое направление, оно близко к логическому завершению. В ближайшие годы на новый уровень выйдет соперничество за пространства. Направление это само по себе отнюдь не новое. Схватка за проникновение и – в перспективе – овладение северными высокими широтами, по существу началась более ста лет назад, за пространства Антарктиды – с середины 1950-х годов. Проблема милитаризации космоса была поднята на рубеже 1960-х годов. Не прекращалось соперничество за контроль над морскими пространствами, континентальным шельфом и т.п., причем с 1980-х гг. в контексте этого противоборства стали задействоваться международно-правовые механизмы (деятельность Международного органа по морскому дну и т.п.).
Вместе с тем, сегодня в этом вопросе формируется новая ситуация, обусловленная тем, что мы вплотную подошли к рубежу, когда развитие технологий позволит реально заниматься широкомасштабным освоением этих пространств. Так, если не удастся завершить работу по определению и закреплению общих для всех международно-правовых правил экономического использования новых «пространств», то после 2018–2020 гг. можно ожидать развертывания полномасштабной жесткой борьбы на этих направлениях.
Уже в ближайшем будущем резко возрастут объемы подготовки (технической, технологической, финансовой, правовой) для завоевания плацдармов в этом противостоянии. Причем вектор гонки вооружении, распределение расходов на оборону среди видов вооружений будет претерпевать значительные изменения. Акцент будет временно перенесен с разработки и внедрения все более мощных средств первого удара на разработку, стендовые испытания качественно новых видов оружия для борьбы за морские пространства, высокие широты с их жесткими температурными условиями и адекватными требованиями к технике, обмундированию и размещению личного состава.
Поистине колоссальные затраты потребуются в связи с необходимостью выдвинуться в высокие широты с постоянным военным присутствием на морях значительных по численности контингентов войск. Нельзя исключать, что на ближайшие десять-пятнадцать лет более важным окажется не космос, а морской шельф, морские глубины и высокие широты.
Другим приоритетным направлением станет совершенствование способов ведения боевых действий военнослужащими. Возрастет значение умелого действия личного состава, при этом буквально каждый солдат и офицер будут представлять собой значимую величину. В этом плане необходимо в корне пересмотреть в сторону усложнения программы обучения солдат и офицеров. Профессионализм армии, безусловно, возрастет. Но решение этой задачи не должно приводить, в особенности, в странах с большой протяженностью границ, таких как Россия, к созданию своего рода наемных армий, не имеющих солидного резерва. В России следует в максимально возможном объеме воссоздать все формы подготовки резерва, включая военную подготовку в школах, широкое развитие кружков и других форм обучения военно-прикладным видам спорта и т.п.
В настоящее время много пишут о планах модернизации вооружений в крупнейших странах мира. Но все это рутинные варианты. По-настоящему прорывных технологий, способных серьезно повлиять на характер военных действий, пока не видно. Изменение вектора гонки вооружений только начинает осознаваться специалистами, политиками, законодателями. В силу этого в настоящее время перед нами открывается «окно возможностей» – несмотря на значительные различия в объемах военных бюджетов, американского и нашего – войти в следующий раунд гонки вооружений (вторая половина текущего десятилетия) с портфелем технологических разработок, которые позволят сохранить на приемлемом уровне стратегический баланс сил.
В этом случае мы сможем продолжать уверенно себя чувствовать в мире, где надежную безопасность по-прежнему можно обеспечить только за счет собственных сил сдерживания.
Задача сегодняшнего дня – правильно предугадать магистральные пути развития вооружений, сулящие наибольшие военные дивиденды, и застолбить приоритет в разработке и производстве их новейших видов. Наряду с упомянутыми выше одним из безусловных приоритетов в развитии вооружений станет поиск качественно новых решений задачи «ослепления» противника, молниеносного вывода из строя систем управления вооруженными силами на всех уровнях. Новые технологии призваны обеспечивать воздействие на электронику, носители информации противника и т.п. Фактически, речь будет идти об обезоруживающем техногенном ударе, способном обесценить огромные массивы накопленных вооружений, в том числе и самых современных.
Еще одним направлением, по-видимому, станет отработка
вооружений для борьбы с террористическими элементами. Это перспективное направление охватит гораздо большую номенклатуру изделий, чем многие полагают сегодня. Ведь потребуется значительно расширить инфраструктуру защиты чувствительных объектов, в том числе энергетических. Предстоит не только приспособить для нужд антитеррористических подразделений различные типы традиционного стрелкового оружия, но и создать новые виды нейтрализации террористов, усовершенствовать средства видеонаблюдения.
Огромных затрат и усилий потребует решение проблемы укрепления границ. Для ряда стран, в частности, государств зоны Персидского залива, необходима полная реконструкция сухопутных границ, которые на сегодняшний день зачастую все еще «проницаемы» для различных злоумышленников – будь то контрабандисты или поставщики оружия, связанные с террористическими элементами. Для Российской Федерации укрепление границ, в том числе, со странами, ранее входившими в Союз ССР, является безусловным требованием сегодняшнего дня.
Несколько слов о проблематике ПРО. В целом, акцент, который американцы делают на разработку новых систем ПРО, отражает ситуацию, сложившуюся в сфере вооружений. Как отмечалось выше, качественный рост стратегических ракетно-ядерных сил фактически теряет рациональную основу. Стоит ли тратить огромные деньги на сокращение подлетного времени ракет, к примеру, с 40 до 15 минут? В обоих случаях крайне сомнительно, чтобы одна из сторон смогла выполнить все процедуры, необходимые для принятия судьбоносного решения относительно нанесения ответного термоядерного удара.
С точки зрения предотвращение внезапного нападения, гораздо рациональнее выглядит масштабное усиление финансирования, расширение объема задач, которые могли бы быть поставлены перед разведывательным и контрразведывательным сообществами в целях обеспечения заблаговременного, надежного уведомления о намерениях потенциального противника.
Проблема соотношения «наступательных» и «оборонительных» видов вооружений всегда привлекала внимание военных теоретиков. Приведу высказывания Владислава Сикорского, одного из выдающихся военных стратегов, автора непревзойденной по числу правильных прогнозов книги «Будущая война ее возможности, характер и связанные с ними проблемы обороны страны» (издана в Варшаве в 1934 г., переиздана в СССР Государственным издательством Наркомата обороны Союза ССР в 1936 году).
Сикорский высказывал мнение, что попытки разграничить оружие «специально оборонительного характера» и так называемое «наступательное оружие» обусловлены факторами политического характера. Армия на самом деле призвана быть в одинаковой степени готова выступить как в качестве орудия обороны, так и нападения. Формирование войск, – подчеркивал Сикорский, – может пойти по ложному пути, если в основу будут положены «псевдотехнические» взгляды на оборонительное и наступательное оружие. Взять за основу оборонительное оружие, по мнению Сикорского, означает лишь одно – добровольно передать в руки противника козырь первостепенной важности. В этом случае чисто оборонительная организация вооруженных сил поставит их в очень невыгодное положение, что проявится уже в первоначальный период конфликта. В силу этого, любые попытки настоять на «оборонительном» характере развертывания американских ПРО – несостоятельны и весьма опасны.
Какие выводы можно сделать из вышеизложенного?
Мы входим в качественно новый этап развития вооружений. Ряд направлений, ранее ключевых, – усиление поражающей мощи оружия, точность попадания, скорость доставки поражающих элементов – достигли определенного предела, обусловленного самими масштабами Земли.
Сегодня приоритеты в подготовке «войны будущего» меняются. На ближайшие 15–20 лет основные усилия самых мощных государств мира, скорее всего, сконцентрируются на «битве за пространства» – высокие широты Северного и Южного полушарий. Развернется борьба и за овладение глубоководными пространствами. В этих условиях можно было бы даже пойти на частичное перераспределение средств между космической программой и программой борьбы за новые пространства на Земле в пользу последних. На Земле более ясно проглядывает вполне ощутимая выгода от прилагаемых усилий и гораздо ближе развязка по территориальному разграничению владений.
Перенесение акцента в гонке вооружений на борьбу за овладение новыми пространствами предполагает проведение анализа «стартовых позиций» держав, которые примут участие в предстоящей схватке.
Россия в этом плане находится в ситуации, которая выгодно отличает ее от ведущих держав мира. Приоритетные права в северных широтах, никем не оспариваемый авторитет в освоении Северного морского пути, традиции веского участия в исследовании Южного полюса, значительный опыт экспедиций на просторах Мирового океана. Однако все эти достижения и права нужно будет защищать. Готова ли к этому Россия? Не совсем. Ее доля в мировом производстве и торговле на сегодняшний день не соответствует потенциальной роли в разворачивающейся борьбе. Потребуются мощные финансовые вливания и масштабные организационные усилия для хозяйственного и человеческого освоение новых пространств.
Нынешняя неолиберальная финансово-экономическая система нуждается в серьезной корректировке, чтобы соответствовать грандиозности встающих задач. Требуется ее существенная модификация, в первую очередь, с тем чтобы расширить финансовую базу роста могущества государства. Это может быть, в частности, достигнуто путем восстановления (естественно, в новом, современном виде) роли планово-государственного сектора экономики.
Приходится слышать, хотя и значительно реже, чем десять–пятнадцать лет назад, о «неэффективности в принципе» государственного сектора экономики. Такого рода утверждения работали в условиях нашего неопытного общественного мнения начала 1990-х годов. Тогда никто особо не задавался вопросом, почему во многих благополучных странах существует и процветает смешанная экономика, допускающая крупные государственные структуры в сферу производства, банковской деятельности и т.п. Находясь в первой половине 2000-х гг. в качестве посла России в Саудовской Аравии, я очень подробно, обстоятельно знакомился с положением дел в нефтяном секторе Королевства. Неоднократно вел продолжительные переговоры с руководством Саудовской нефтяной компанией «Сауди Арамко». Данная государственная кампания, монопольно распоряжающаяся нефтью Королевства, является одной из наиболее эффективных и прибыльных коммерческих организаций в мире. Так что дело не в форме собственности, а в умении эффективно ею распоряжаться.
Сибирь и Север нашей страны, скорее всего, придется осваивать при приоритетной роли государственных структур. Вложения там, конечно, со временем сторицей окупятся, но это инвестиции, ориентированные на перспективу. Наш сегодняшний национальный капитал, привыкший к легким победам и даровым завоеваниям, к «походу» на Север и Восток пока не готов. Отсюда – столь слабый ответ на призывы к освоению этих территорий.
Между тем, особенность гонки вооружений в предстоящие годы, в том числе и с участием России, будет заключаться в очень тесном сопряжении финансовых, экономических и военных составляющих. Освоение новых пространств потребует новых крупных вложений, в противном случае внешние силы неизбежно будут укрепляться во мнении, что Россия попросту неспособна осваивать свои богатства. В политическом плане предстоящий период будет отмечен нешаблонными, неожиданными для многих блоками и временными схождениями государств. Так, в вопросах освоения и использования Арктики вполне возможно сопряжение усилий с США – нашим традиционным оппонентом и соперником. Ведь интересы двух стран здесь во многом совпадают.
Выше отмечался сложившийся в послевоенные годы достаточно устойчивый стереотип гонки вооружений: подготовка пакета новых изобретений – стендовые испытания – массовый выпуск нового оружия. Этому стереотипу соответствовал и финансовый компонент – умеренные расходы в период «вызревания» нового витка вооружений и затем – подъем уровня военных расходов. Однако эта своего рода логика гонки вооружений была расстроена в последние полтора десятилетия.
По-видимому, отсутствие у США подлинного, реального противника после падения СССР сказалось на темпах, напряженности и масштабах разработок «оружия будущей войны». В 2000-е гг. уровень военных расходов в ведущей в военном отношении стране – Соединенных Штатов – определялся, в том числе, в сфере ассигнований на проведение НИОКР, в основном уже не соображениями военно-технического характера, а самим фактом прямой военной вовлеченности США в региональные конфликты – в Ираке, Югославии, Афганистане и т.п. По-видимому, производителям вооружений понравился упрощенный путь наращивания барышей – за счет производства расходных материалов, необходимых для бомбежек, ракетных обстрелов и т.п. Однако это привело к снижению напряженности работ по изобретению и разработке новой техники и вооружений. Усилия в этой сфере, конечно, не прекратились, но они уже недостаточны с точки зрения того, чтобы составить основу для нового рывка в сфере вооружений.
Можно предположить, что в предстоящие годы количество и масштабы конфликтов будут оставаться на высоком уровне, а гонка вооружений будет обслуживать, в первую очередь, нужды освоения новых пространств и цели расширения сырьевой и ресурсной базы производства. Что касается военных расходов, то предсказуема их определенная стабилизация в ближайшие два-три года с последующим увеличением ассигнований на оборонные нужды примерно на 2–3% в года для группы ведущих в военном отношении держав.
В целом, предстоит непростой период мирового развития и ситуационной эволюции во многих регионах. Нашей стране для сохранения и укрепления позиций потребуется значительное напряжение интеллектуальных, финансовых, организационных и иных сил и возможностей. Нет сомнения в том, что будут разработаны и проведены в жизнь реалистичные, сбалансированные и масштабные решения, адекватные складывающейся обстановке.
