Россия в глобальной политике

Путин – политик и лидер, а не академический учёный. Его консерватизм следует оценивать соответственным образом. Это не законченная, автономная концепция, а лишь часть того интеллектуального аппарата, который Путин использует в своей деятельности.

Миллионы американских детей обожают сказку «Паровозик, который смог». Речь в ней идёт о маленьком локомотиве, который тянет тяжёлый поезд на крутой холм. Мораль заключается в важности оптимизма и стойкости. С трудом поднимаясь в гору, паровозик напевает: «Я думаю, что смогу, я думаю, что смогу». В эту среду российско-американский саммит на швейцарской вилле будет в некоторой степени выступать в роли маленького паровозика.

Утренние заголовки в 2014 г. ошарашивали читателей пренеприятнейшим известием – Европа находится в состоянии войны. Локальные конфликты, связанные с распадом Советского Союза и Югославии в 1990-е гг., были более кровопролитными, но украинский кризис произошел много позже и возродил ужас, связанный с перспективой столкновения крупнейших мировых держав.

Где искать корни трагедии Донецкого аэропорта? Одни обратятся к историческим факторам – таким, как российский империализм, наследственная неприязнь вокруг языка и религии, советская национальная политика и микроистория Крыма и Донбасса. Рассмотрение этих факторов уместно при определенной степени абстрагирования, но мы бы хотели сосредоточить внимание на динамике событий, происходящих на авансцене.

Учитывая скрытые фундаментальные противоречия, период обманчивого спокойствия в региональном соперничестве не мог продолжаться долго. Впечатляющее завершение этого периода пришлось на Украину, самое крупное и стратегически значимое из «государств-лимитрофов». Борьба за Украину вылилась в кризис с участием великих держав, который трансформировал отношения между ними.

Суть наших аргументов заключается в том, что украинский кризис – это апофеоз региональной динамики: политика с нулевой суммой привела к результатам с отрицательной суммой. В этой игре нет победителей. Все основные игроки сегодня находятся в худшем положении, чем до кризиса.

Спустя 15 лет после урегулирования, которого не было, – ознаменовавшего окончание холодной войны, – шансы выстроить новый, инклюзивный порядок в Европе и Евразии были упущены.

Политика и России, и Запада в постсоветской Евразии в тупике. России пора признать, что подход с нулевой суммой к соседям оказался крайне затратным, рискованным и контрпродуктивным. США и ЕС – что парадигма модульных решений, механического разрастания институтов без компромиссов со всеми, включая Россию, больше не сработает.