Назначение Хиллари Клинтон на пост госсекретаря США стало,
наверное, самым заметным событием в американской политике со
времени избрания Барака Обамы президентом. Новый хозяин Белого дома
идет на риск.
Иметь в подчинении чиновника, который в душе убежден, что был бы
намного лучшим главой государства, чем шеф – смелое решение.
Мотивы этого шага явно внутриполитические. Несмотря на
демонстративное единение перед выборами, противоречия внутри
Демократической партии между сторонниками Обамы и приверженцами
Клинтон никуда не делись. Последние настолько влиятельны, что при
желании способны создать огромные проблемы новому президенту при
реализации его программы. Тем более что меры придется принимать
болезненные и непопулярные. Чтобы надеяться на успех, необходимы
крепкие тылы, так что консолидация политической базы крайне
важна.
Впрочем, готовность разделить власть и ответственность с
могущественным бывшим оппонентом не гарантирует единодушия в
команде. Хиллари Клинтон – политик крупного калибра и очень
высокого уровня амбиций. Пробыв восемь лет первой леди (многие
уверены, что ее реальная роль в те годы выходила далеко за рамки
формальных функций), она хорошо знает мировые проблемы и известна
по всей планете. Вокруг госсекретаря, несомненно, соберется группа
людей, работавших с ее мужем в 1990-е. Не все получат официальные
должности, но есть и иные способы оказывать влияние на выработку
курса.
Обозреватели много рассуждают об отличиях внешнеполитических
горизонтов Обамы и Хиллари Клинтон. Как правило, чаще всего
упоминают Ближний Восток – Хиллари занимает гораздо более жесткие
позиции по Ираку и Ирану.
В целом считается, что она склонна намного больше прислушиваться
к мнению тех, кто видит основной задачей американской политики на
Ближнем Востоке обеспечение безопасности Израиля. Однако, как
представляется, важнее не расхождения по конкретным вопросам, а
общий настрой новой дипломатической команды.
Президентство Билла Клинтона было «золотым веком» американского
лидерства – экзистенциальная угроза, исходившая от СССР, исчезла,
экономика росла, идеология победно шествовала по миру, политические
позиции крепли. Соединенные Штаты превратились в единственную
сверхдержаву, которая фактически могла делать все, что хотела.
Тогда подобное казалось естественным ходом истории. Теперь на этот
счет есть и иные взгляды – 1990-е были уникальным десятилетием, и
американский триумф стал следствием стечения обстоятельств, которые
неповторимы.
Как бы то ни было, оборотная сторона успехов конца ХХ столетия
проявилась уже после ухода демократической администрации, и годы
президентства Джорджа Буша оказались временем неуклонного
ослабления лидерских позиций США.
Тремя символами республиканского правления 2001–2009, скорее
всего, в истории останутся вторжение в Ирак, безобразная
организация работ во время урагана «Катрина» и финансовый крах.
На этом фоне клинтоновская эра представляется в еще более
выгодном свете. А ее представители, да еще руководимые президентом,
которого многие воспринимают почти как мессию, возвращаются во
власть с чувством исторической ответственности за спасение
нации.
Для Москвы пришествие Хиллари Клинтон – вряд ли хорошая новость.
В ранг пропагандистской догмы возведен взгляд на 1990-е годы как на
черную дыру, из которой Россия выбралась разве что не чудом. Запад
же, как теперь принято считать, всеми силами заталкивал нас
обратно, и солировал при этом человек с фамилией Клинтон вместе со
своими присными.
С другой стороны, у этого самого человека, как и у его
соратников, от опыта взаимодействия России не могло не остаться
неприятного осадка. На фоне успеха целого ряда клинтоновских
начинаний и общей атмосферы либерально-демократического взлета
1990-х российский случай выглядит почти провальным. Интеграции
Москвы в западную систему как младшего партнера, что, очевидно,
было целью тогдашней стратегии, не случилось. Как не случилось и
российской демократии, построение которой можно было бы поставить в
заслугу внешнему фактору.
Столкновение двух этих комплексов восприятий не благоприятствует
созданию климата доверия. Предположения о том, что ветераны
клинтоновской администрации будут воссоздавать политику прошлого
десятилетия, конечно, неосновательны. Все они – опытные политики и
дипломаты, которые прекрасно понимают, насколько все изменилось по
сравнению с 1990-ми годами. Однако помимо рациональной и
профессиональной оценки происходящего есть и нечто, что не
поддается точному измерению – ощущения, с которыми деятели
предшествующего периода возвращаются во власть. И это, скорее
всего, ощущение недоделанной работы, которую надо довести до конца.
Поэтому
воссоздание каких-то из походов прошлого десятилетия может
произойти помимо сформулированного желания участников процесса, на
уровне подсознания. Реакцию Москвы предсказать нетрудно, благо все
и так давно на взводе.
Конечно, Хиллари Клинтон, сколь влиятельной она ни была бы,
займет пост госсекретаря, а не президента. За главой государства
всегда остается последнее слово, в конце концов, он может просто
уволить министра. Помимо Клинтон в администрации будет достаточно
тяжеловесов, имеющих собственные представления о внешней политике –
прежде всего министр обороны Роберт Гейтс, вице-президент Джо
Байден, помощник по национальной безопасности Джеймс Джонс и
министр торговли Билл Ричардсон. Все – звезды первой величины. А в
любой «команде мечты» главная проблема тренера – добиться того,
чтобы звезды удачно дополняли друг друга, а не занимались взаимным
блокированием.
Опыт администрации Буша, в которой война между Госдепартаментом
и Пентагоном не прекращалась до ухода Дональда Рамсфелда в конце
2006-го, а подспудное противостояние дипломатического ведомства и
офисом вице-президента продолжается и поныне, показывает, к чему
приводят подобные ситуации. Иракское фиаско, которое Джордж Буш в
недавнем интервью «Эй-Би-Си» признал главным своим провалом, во
многом стало следствием именно внутренних свар. Барак Обама берет
на себя тяжелое кадровое бремя.
