Официальный запуск атомной электростанции в Бушере – событие долгожданное и не сенсационное. Несмотря на сближение позиций по Ирану с Вашингтоном, Москва никогда не допускала, что новый курс помешает завершить строительство АЭС. Да и США, хоть они не восторге от сотрудничества России и Ирана, давно не утверждают, что Бушер связан с военной программой. Проект соответствует правилам МАГАТЭ и в отличие от прочей ядерной активности Ирана поддается любой законной проверке.
После стольких лет усилий отказаться от Бушера означало бы похоронить международную репутацию Москвы как партнера по подобным сделкам. Такое было бы возможно в качестве политического жеста только в обмен на какой-то очень крупный куш, то есть предложение Вашингтона, которое сулило бы действительно значительные политические и экономические дивиденды.
Можно фантазировать, в чем оно могло бы заключаться – скажем, открытие для России закрытых для нее сегодня рынков, в той же ядерной сфере, не декларативная, а предметная дискуссия о совместной противоракетной обороне в Европе, качественно новый взгляд на совместную безопасность…
Но строить гипотезы смысла не имеет, поскольку предложение США делать не собираются. Загрузка топлива в бушерский реактор может стать символическим завершением «перезагрузки» между Дмитрием Медведевым и Бараком Обамой. Наступающая осень обещает перемены не в лучшую сторону в российско-американских отношениях.
Изменение конъюнктуры связано с политической ситуацией в обеих странах, но прежде всего в Соединенных Штатах. В ноябре промежуточные выборы в Конгресс, которые станут индикатором прочности позиций Барака Обамы. Демократы, вероятно, понесут потери, утратив большинство в Сенате, а в худшем случае – и в Палате представителей. Для республиканцев победа важна с прицелом на главные выборы – президента в 2012 году, где они рассчитывают взять реванш. Поэтому атака на политику Обамы в ближайшие два месяца будет очень жесткой, тем более что политическая обстановка и так накалена, а общество поляризовано.
К несчастью для российско-американских отношений, «перезагрузка» – по сути, единственное направление внешней политики Обамы, где он может предъявить результаты: подписание договора о сокращении ядерных вооружений, санкции СБ ООН против Ирана, договоренности по Афганистану. Не бог весть что, как полагает большинство комментаторов, но в других сферах нет и этого. Об Афганистане, Пакистане и ближневосточном урегулировании и говорить нечего, с Ираном царит пугающая неопределенность, то же в Ираке по мере приближения объявленного срока вывода войск, с Китаем не происходит ничего, а штиль скорее в пользу Пекина. В этих условиях
Обама стремится подчеркнуть важность достигнутого с Россией, а его оппоненты – доказать, что именно тут-то все неправильно.
Консервативная часть республиканцев резко критикует договор СНВ за якобы подрыв национальной безопасности, с весны администрация подвергается растущему давлению за невнимание к нуждам соседей России, сейчас добавилась слегка подзабытая за два года тема подавления демократии в самой России.
Обама долго старался избегать демократизаторской риторики, но во время избирательной кампании, да еще проходящей на фоне разнообразных проблем администрации, он не может игнорировать обвинения в забвении главных американских ценностей. Июньский визит Хиллари Клинтон в Восточную Европу и на Южный Кавказ, а также недавнее заявление Совета национальной безопасности по поводу разгона акций оппозиции в Москве – первые попытки защититься от нападок. Данная тематика будет присутствовать все больше. Как минимум, до выборов, а в случае неудачи демократов и после, поскольку тогда Обаме придется идти на компромиссы с оппонентами.
Администрация надеется ратифицировать договор СНВ до выборов. Однако будет странно, если сенаторы-республиканцы сделают президенту и его команде такой подарок, дав демократам избирательный козырь. Более вероятно, что ратификация будет обсуждаться уже в следующем году новым составом Сената, который договор утвердит, но с условиями. Например, четкие обязательства по совершенствованию имеющегося ядерного потенциала. И политический эффект от ратификации будет много меньше, чем если бы это случилось в ближайшее время.
Вторая половина первого президентского срока – самый неблагоприятный период для крупных начинаний. Время возможностей, которым всегда бывает начало президентства, закончилось, главная задача – получить второй мандат. Она требует не столько стратегических, сколько тактических умений, в том числе умения отступить там, где это выгодно.
Тема улучшения отношений с Россией большинству американских избирателей безразлична, а у меньшинства вызывает отторжение, поэтому на ней трудно набрать электоральные очки. Как минимум, ее приоритетность снизится – до ноября, а затем вероятно и до 2012 года.
В России ситуация чем-то похожа, хотя отечественная избирательная кампания мало напоминает американскую. Она носит закулисный характер, но тоже влияет на публичную политику, в том числе и международную. Когда в России в прошлый раз решали, как будет устроена власть на следующий период, оболочкой служила активная «консолидирующая» пропагандистская волна 2007 года, важную роль в которой играла внешняя угроза. Пропаганду «отключили», как только решение о власти было принято. Сейчас тогдашний алгоритм вряд ли повторится буквально, но «отягощающие» обстоятельства для внешней политики гарантированы.
Помимо конъюнктурных соображений есть и более глубокая проблема.
Несмотря на модный скептицизм, «перезагрузка» оказалась успешной, она выполнила задачи, которые перед ней стояли. Прежде всего – изменение двусторонней атмосферы, которая к концу президентства Буша скатилась к уровню чуть ли не раннего Рейгана.
И договоренности там, где это было возможно без качественных перемен в характере отношений. С ратификацией СНВ «легкая» часть повестки дня будет исчерпана. Но «перезагрузка» — лишь прелюдия к выработке новой политики, а ее контуров как раз и не видно. Проблема даже не в том, что зачастую Россия и США остаются в инерционной логике холодной войны, а кое-где интересы объективно противоречат. Формулируя долгосрочные стратегии (насколько это вообще возможно в современном мире), ни Москва, ни Вашингтон не видят в них роль и место друг друга, кем они вообще будут друг для друга в меняющейся перспективе.
Обама попытался перенастроить американский «радар» на совершенно иную реальность XXI века, но пока скорее безуспешно. Хотя «красные лампочки» зажигаются то тут, то там, политический класс Соединенных Штатов явно не готов отказаться от системы представлений XX столетия. Правда, наиболее дальновидные отдают себе отчет в масштабе вызовов – экономических и политических, с которыми столкнется Америка. Однако прежде чем победит «партия дальновидных», которая возьмет на вооружение новую стратегию, вероятен реванш «традиционалистов». На волне неуспеха «трансформационной дипломатии» Обамы они постараются возродить американское доминирование. А это будет тяжелым временем для всех.
