Западные политики понимают, что Россия впервые решила действовать так, как считает нужным, не оставляя пространства для компромисса с Европой и США. Просто вопрос об Украине для Москвы важен настолько, что уже не до реверансов. На Западе от этого отвыкли, так что Россию пытаются вернуть к модели поведения, которой она придерживалась столь длительное время. Россия отвечает, напоминая на всякий случай, сколь велики ставки — никто не отменил способность превратить Америку в «радиоактивную пыль». Малоприятная атмосфера, но лучше словесная перепалка, чем какая-либо другая.
Как бы то ни было, страсти утихнут, и придется возвращаться к делам. Чего мы можем ожидать на американском направлении? И что нам, собственно, нужно?
В советское время Соединенные Штаты находились в центре внимания Кремля. Оно и понятно — вся мировая политика, по сути, сводилась к биполярному противостоянию. После окончания холодной войны считалось, что вражда окончена, а ей на смену пришло «стратегическое партнерство». Что означает это понятие, так и не прояснилось, поскольку вскоре его стали применять напропалую ко всем странам. На деле психологическое противостояние никуда не делось, а асимметрия сил и возможностей, отсутствие баланса только усугубляло подавляемое чувство взаимного неудовлетворения.
В России довольно долго сохранялось представление о том, что нормальные отношения с США — самоценны, важны сами по себе, а не для чего-то конкретного. В теории так и было. Америка — самая мощная и развитая страна мира, обладающая максимальным влиянием и возможностями. На практике пользоваться этими возможностями для собственного блага Россия не научилась, да и не факт, что это вообще было реально. Во всяком случае, на равноправное взаимодействие Соединенные Штаты не готовы, а признать верховенство Америки явно не стремилась Россия.
Сейчас о стратегическом партнерстве говорить не приходится. Значит ли это, что мы переходим в режим общего противостояния? Вряд ли.
Россия — не Советский Союз. Она не претендует ни на мировое господство, ни на идеологическое доминирование. Москва очерчивает контур, который считает для себя жизненно важным (Украина в него, несомненно, попадает), и в нем намерена действовать бескомпромиссно. Однако на международной арене противодействие США — не самоцель. Это может быть средством, для того, чтобы напомнить о том самом контуре. В остальном Москва не собирается превращаться в системного оппонента Америки.
Примечательно, что на фоне крайне резкой полемики вокруг Украины по графику продолжается вывоз химического оружия из Сирии, не меняется позиция Кремля и Смоленской площади ни по сирийскому политическому урегулированию, ни по ядерным переговорам с Ираном. Тем более показательно, что Россия никоим образом не ставит под сомнение сотрудничество по транзиту грузов НАТО из Афганистана через Ульяновск. И это на фоне более чем недружественных заявлений представителей и военного, и политического руководства альянса.
Россия, судя по всему, не намерена отказываться от взаимодействия с Соединенными Штатами там, где интересы стран не противоречат друг другу. Но не будет и уступать там, где противоречат. Модель вполне естественная для отношений двух крупных держав, не являющихся союзниками. Особенно в современном многослойном мире, где простых оппозиций и линейных зависимостей просто не осталось.
Каково поле совпадения? Есть Арктика, где, вопреки нагнетаемым часто страстям, российские и американские интересы не так уж далеки друг от друга. Есть проблема ядерного нераспространения, по которой Москва и Вашингтон, хотят они того или нет, остаются главными игроками и несут главную ответственность. Тему терроризма слишком уж истрепали — в основном разговорами, но все же точки пересечения объективно существуют.
Самое главное, пожалуй, в другом. «Развод» России с Западом, а он вероятен по итогам последних событий, ускоряет поворот Москвы на восток, и так уже объявленный на высшем уровне. Само по себе это правильно и даже запоздало — нельзя смотреть на мир через европейские очки, когда основная сцена переместилась в Азию. Однако там своя политика, в которой Россия отнюдь не самый сильный участник.
Китай рассматривает свое место в мире и возможности остальных партнеров сквозь треугольник сверхдержав: КНР — США — Россия. Значимость каждой из вершин этого треугольника зависит от отношений с остальными вершинами. И тот «угол», который теряет связь с каким-то из двух других, становится, по представлению Китая, слабее. И более зависим от третьего «угла». Вот в этой геометрии Москве важно сохранить Вашингтон как способ поддержания равновесия с Пекином и повышения его интереса.
