В начале декабря 2013 г. на индонезийском острове Бали прошла 9-я Министерская конференция стран-членов Всемирной торговой организации. Она запомнится тем, что, несмотря на невероятно затянувшийся кризис очередного раунда переговоров в рамках ВТО (Доха-раунд), наконец удалось добиться конкретного результата. Подписан «балийский пакет» договоренностей, что позволит в перспективе разблокировать переговоры Дохийского раунда в целом. Любое соглашение в ВТО, включающей уже 160 стран, дается огромными усилиями и ценой неизбежных серьезных компромиссов. Тем отраднее отметить, что в прогрессе на Бали есть вклад российской делегации, которая впервые участвовала в министерской конференции как член ВТО, то есть с правом голоса.
Успех на международном торгово-дипломатическом поприще можно объяснить высоким профессионализмом наших участников – Россию представляли глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев, директор департамента торговых переговоров МЭР Максим Медведков и его заместитель Екатерина Майорова. Однако результативность на внешней арене пока не сопровождается аналогичными достижениями нашего собственного членства в ВТО – здесь профессионализма нескольких человек явно недостаточно. С одной стороны, в этом нет ничего необычного, ибо для любой страны последствия присоединения становятся ощутимыми, как правило, не ранее чем через пять-семь лет. В течение первого года большинство российских компаний не почувствовали перемен, ведь корни основных проблем, с которыми сталкивается российский бизнес, внутренние. Но, с другой стороны, наш случай, как всегда, имеет свои особенности. А потому предмет для разговора все-таки есть даже сейчас, спустя всего лишь год с небольшим после вступления в ВТО.
Зададимся простым вопросом: а чего в принципе ожидать от членства в ВТО помимо дальнейшего укрепления международного престижа? Даст ли оно прибавку нашему благосостоянию? Ведь именно на это мы и рассчитываем в перспективе. Конкретнее, участие в мировом торговом клубе должно позволить:
- избавиться от целого ряда ограничений, действующих в отношении российских товаров и услуг на внешних рынках;
- выйти на новые рынки и нарастить экспорт;
- отстаивать интересы России внутри ВТО, в том числе путем обращения в орган по разрешению споров;
- полноценно участвовать в таких мировых форматах, как G8, G20, АТЭС, ОЭСР.
Как видно, большая часть из перечисленных пунктов непосредственно связана с ростом благосостояния.
Достаточно оптимистично перспективу участия России в ВТО обрисовал в марте 2012 г. Всемирный банк. Согласно его исследованию, в течение трех лет вероятен прирост ВВП на 3,3% в год, а через 10 лет – за счет позитивного влияния на инвестиционный климат – выгода может увеличиться до 11% ВВП; устранение барьеров для российского экспорта создаст до 40 тыс. рабочих мест; доходы среднестатистического домохозяйства могут увеличиться на 7,2% в год; зарплаты квалифицированных специалистов и неквалифицированных рабочих в среднесрочной перспективе вырастут примерно на 5% и 4% соответственно, а в долгосрочной перспективе – на 17% и 13%. Понятно, что это прогноз. Сбудется он или нет в реальной жизни – зависит не от расположения звезд на небе и даже не от мировой конъюнктуры, а от нас самих. Здесь-то, похоже, и кроются наиболее серьезные проблемы, которые стоит рассмотреть поподробнее.
ЛЕГЕНДЫ И МИФЫ
К сожалению, за время многолетних переговоров по присоединению к ВТО в обществе наряду с адекватным видением перспективы членства возникли и крайне мифологизированные представления. Они условно делятся на две группы. Первая укладывается в формулу «ужас-ужас, нас разорят». Вторая – полярно противоположная: «волшебная палочка, по мановению которой мы разом решим много проблем».
Первый тип ожиданий явно доминировал в ходе переговоров и даже на протяжении многомесячного периода ратификации пакета документов о присоединении к ВТО в первой половине 2012 года. Так, например, эксперты – участники процесса ратификации с крайним удивлением наблюдали реакцию некоторых депутатов, которая выражалась не в конструктивном обсуждении подписанных документов, а в полном отрицании самой целесообразности вхождения в эту организацию. При этом не приводилось никаких аргументов по существу со ссылкой на нормы и правила ВТО. Последние просто отвергались не глядя, как «чуждые» и «пагубные» для развития национальной экономики. И это после 18 лет (!) переговоров о присоединении к ВТО. Такого рода споры вообще непродуктивны, а уж на стадии ратификации выглядят крайне неуместно и даже эксцентрично.
В чем причины и истоки подобного откровенно нигилистического подхода? Возможно, объяснение следует искать в подозрении ко всему чужеземному, которое прочно укоренилось на Руси с давних времен и до конца так и не было разрушено Петром I. «На Святую Русскую землю допускать иноземных купцов нельзя, ибо это грех», – так еще в XIV веке устами одного из наиболее почитаемых на Руси святых Сергия Радонежского были фактически авансом преданы анафеме иностранные бизнесмены и потенциальные инвесторы (в конкретном историческом контексте имелись в виду генуэзские купцы). Преподобный безапелляционен, единственное основание – глубокая вера самого автора в справедливость своих слов. Вера, как известно, не нуждается в доказательствах. Догма не подлежит критике, поэтому такие представления могут долго жить в умах людей.
Конечно, можно сказать, что с тех незапамятных времен многое изменилось. Да, многое, но не все и не до конца. Незадолго до принятия России в ВТО (декабрь 2011 г.) в пылу думских дискуссий отдельные лидеры фракций, нисколько не смущаясь, настаивали на «самодостаточности России» (т.е. фактически на том, что наша страна может развиваться без взаимодействия с внешним миром) и получали немалую поддержку зала. Нет смысла доказывать абсурдность данного утверждения в эпоху глобализации. Тогда откуда появляются подобные мысли? Не являются ли они прямой экстраполяцией призыва преподобного Сергия Радонежского в наши дни?
Разумеется, в сегодняшнем прагматичном и циничном мире одна лишь вера вряд ли способна мотивировать людей на поступки. Для атак на ВТО и связанной с ней перспективой либерализации торговли у нас всегда были вполне земные и понятные причины. Они связаны с мощным давлением лоббистских групп в промышленности и сельском хозяйстве, не заинтересованных в обострении конкуренции и борьбе за качество производимой продукции. Не секрет, что депутаты всех уровней серьезно подвержены лоббизму, который у нас пока не регулируется законом.Что касается ожиданий второго типа, то они уже сыграли с нами злую шутку. Общаясь с различными заинтересованными сообществами, автор обратил внимание: у многих имеется устойчивое представление о том, что выгоды от присоединения к ВТО должны свалиться на страну, как манна небесная, т.е. без каких-либо усилий с нашей стороны и желательно сразу. Это ничем не обоснованное убеждение ярче всего отразилось в вопросе, который приходилось слышать не раз: «Ну вот мы уже год в ВТО, и что мы получили?». Такое часто звучало в минувшем году в телевизионных ток-шоу, публикациях, на некоторых пресс-конференциях и пр. Оказалось, многие искренне полагали, что после присоединения сразу начнут дешеветь автомобили, лекарства, обувь и т.д. Откуда такая наивность?
Как и в первом случае, первопричины следует искать в вековых культурных традициях. Вера в чудо, в волшебную палочку – неотъемлемая черта нашего исторического сознания. Свидетельством тому – сказочные образы, с детства усвоенные поколениями россиян: «по щучьему велению», «скатерть-самобранка» и др. Становясь взрослыми, мы, конечно, расстаемся с детскими сказками, но не с образами. Мечта видеть изобилие, не прикладывая собственных усилий, остается. Надо сказать, что не у всех народов в фольклоре доминируют именно такие образы.
Трудно определить, какая именно часть госчиновников и бизнесменов, включая руководителей высшего звена, оказалась в плену подобных представлений, но они явно проявились в течение 2013 года. Именно полярные расхождения в ожиданиях вызвали, к примеру, острую дискуссию в рамках Петербургского экономического форума в прошлом июне. Некоторые российские представители пытались возложить на ВТО ответственность за обострение ряда проблем отечественного бизнеса, но глава аппарата гендиректора ВТО Аранча Гонсалес заметила: «ВТО дает возможность, а не гарантию, это лишь 20% эффекта, остальные 80% достигаются внутри страны».
Собственно, в этом и заключается суть: участие в ВТО – процесс более сложный, чем присоединение к этой организации, ибо предполагает эффективное использование инструментария торговой политики и торговой дипломатии. Эта на первый взгляд несложная истина оказалась в первый год нашего членства трудно постижимой для многих чиновников, включая тех, кто непосредственно причастен к выработке важных экономических решений. Данное обстоятельство и побудило автора попытаться хотя бы в общих чертах поставить и проанализировать вопрос эффективности присутствия России в ВТО, выяснить, от чего она зависит и как ее обеспечить. Ибо увеличить свое благосостояние можно лишь путем активного и грамотного участия в этой организации.
ПОРТРЕТ РОССИИ НА ФОНЕ ВТО
Польза от членства в ВТО должна складываться из следующих основных элементов:
- сбалансированные условия присоединения, устраивающие бизнес;
- эффективность национальной экономики;
- наличие официально принятых экономических приоритетов;
- качество госуправления;
- активная позиция внутри ВТО;
- наличие необходимых кадров.
Попытаемся рассмотреть вкратце каждый из перечисленных пунктов. Как полагает большинство российских и иностранных экспертов, следивших за переговорами, Россия добилась в целом приемлемых и сбалансированных условий участия. Правда, как отмечено выше, за время, прошедшее с момента присоединения, российский бизнес еще не успел ощутить эффект в должной мере, но это другой вопрос.
Эффективность национальной экономики вряд ли заслуживает высокой оценки. Ее нынешнее состояние достаточно полно охарактеризовано главой МЭР Алексеем Улюкаевым минувшей осенью. Уже почти год не растет ВВП, рост промышленности нулевой, а объем инвестиций даже снизился. Число занятых в госсекторе на душу населения в России в полтора раза больше, чем в развитых странах, а по производительности труда мы отстаем по меньшей мере в два-три раза. По индексу конкурентоспособности, определяемому Всемирным экономическим форумом, российская экономика находится в седьмом десятке стран. Можно выделить ряд конкретных причин, непосредственно влияющих на конкурентоспособность производителей. К ним, в частности, относятся состояние основных фондов, цены на электроэнергию и энергоносители, доступность финансовых ресурсов и др. Если в недалеком прошлом у нас было определенное преимущество по ценам на электроэнергию, то сегодня по цене за киловатт-час Россия сравнялась с большинством стран ЕС, опередила некоторые из них, а также США и Китай. При этом в указанных странах эти цены стабильны, в России они растут более чем на 7% в год (в 2012 году).
Очевидно, в нынешней ситуации логичнее ставить вопрос не столько о решении каждой из упомянутых проблем в отдельности, сколько о проведении глубокой модернизации, которая создала бы условия для производства конкурентоспособных товаров и услуг. Именно при их наличии членство в ВТО приносит реальные выгоды. Если же, как и прежде, уповать на экспорт преимущественно углеводородов и другого сырья, то смысл членства, в общем-то, утрачивается. Однако Россия до сих пор не перешла на модернизационный сценарий, ограничиваясь лишь бесчисленными дискуссиями на разных уровнях.
В свою очередь, модернизация, а значит и более высокая эффективность экономики, невозможны без кардинального улучшения инвестиционного и делового климата – создания необходимых условий для подъема малого и среднего бизнеса и значительного увеличения его доли в ВВП. Инвестиционный и деловой климат в России в целом неблагоприятен для ведения бизнеса, о чем говорилось не раз не только на экспертном, но и на самом высоком государственном уровне. О том же свидетельствует и 92-е место России в рейтинге Doing Business за 2013 год.
Вслед за эффективностью экономики логично рассмотреть третий элемент – наличие официально одобренных экономических (или отраслевых) приоритетов. Они необходимы, чтобы торговая дипломатия могла эффективно работать в ВТО, защищая национальные интересы. Нет нужды доказывать, что нынче ни одна страна в мире не может, да и не стремится производить сразу все товары – это нерационально в условиях давно сформировавшегося международного разделения труда. Поэтому и необходимы приоритеты. Сошлемся на самый свежий пример.
В сентябре 2013 г. президент Франции Франсуа Олланд представил 10-летнюю «дорожную карту» для реанимации промышленности на новой технологической основе. Правительство страны выделило 34 приоритетных направления, которые позволят провести реиндустриализацию, в их числе – робототехника, биотехнологии, 3D-печать, новое поколение высокоскоростных поездов, беспилотных автомобилей и самолеты на электродвигателях. Конкретные разработки уже имеются: у EADS есть проект электросамолета, в лабораториях Renault-Nissan испытывается ультраэкономичный автомобиль, который будет стоить 15 тыс. евро. На финансирование «дорожной карты» правительство выделило 3,7 млрд долларов, которые будут направляться на инвестиции и кредиты бизнесу через недавно созданный Банк государственных инвестиций. Пример показывает, что экономические или отраслевые приоритеты могут быть не только темой дискуссий экспертов и речей о прекрасном будущем, но и предметом конкретных государственных решений.
У России таких приоритетов в формализованном виде пока нет. Попытки обозначить их были – соответствующие инициативы можно отыскать в выступлениях и Владимира Путина, и Дмитрия Медведева. Но дело не двинулось. Существует лишь представление, что среди них должны быть ядерная энергетика, космос, металлургия, возможно, телекоммуникации, биотехнологии. Некоторые эксперты считают, и небезосновательно, что в этом списке необходимо сельское хозяйство. Однако другие уверены, что углеводороды и в будущем останутся ключевым звеном нашей экономики.Отсутствие экономических приоритетов неизбежно осложняет работу торговой дипломатии. Если проанализировать деятельность любого активного члена ВТО, то окажется, что каждый выстраивает свою линию именно на основе конкретных национальных приоритетов, вступая, когда это оправданно, в неформальные выгодные альянсы с другими странами для достижения поставленных целей.
Четвертый элемент – качество госуправления. Известны критерии Всемирного банка для его оценки:
- Учет мнения населения и подотчетность государственных органов.
- Политическая стабильность и отсутствие насилия.
- Эффективность работы правительства.
- Качество законодательства.
- Верховенство закона.
- Сдерживание коррупции.
Рейтинг присваивается в пределах 0–100, при этом 100 – наилучший показатель. Согласно опубликованным ВБ данным на июнь 2012 г., Россия имела следующие показатели: №1 – 23; №2 – 21; №3 – 42; №4 – 39; №5 – 25; №6 – 13. Как видно, по большинству из них страна находится внизу списка, при этом острейшими проблемами остаются коррупция и подотчетность государственных органов.
Как качество госуправления отражается на нашем членстве в ВТО? Для иллюстрации – некоторые частные примеры. В сентябре 2012 г. введен утилизационный сбор на легковые автомобили. Очень быстро выяснилось, что схема его взимания с отечественных и иностранных производителей прямо нарушает условия справедливой конкуренции ВТО. Правительство достаточно быстро среагировало на поступивший от Евросоюза сигнал о нарушении правил конкуренции. В Государственную думу был передан законопроект, предусматривающий выравнивание условий взимания данного налога с иностранных поставщиков и национальных производителей. В расчете на скорое рассмотрение Думой документа партнерам из Европейского союза были даны обещания о том, что ситуация будет исправлена к июлю 2013 года. Однако Госдума не нашла возможности рассмотреть законопроект в ходе весенней сессии. Что побудило ЕС подать на Россию жалобу в Орган по разрешению споров ВТО, ибо российская сторона формально не выполнила обещания. Рассматривая ситуацию с позиций качества госуправления, приходится констатировать, что, во-первых, условия взимания данного вида налога были недостаточно проработаны с самого начала и, во-вторых, в результате отсутствия нормального взаимодействия между Госдумой и правительством по данному вопросу Российская Федерация оказалась объектом жалобы со стороны Евросоюза.
Невероятно много разговоров ведется вокруг рисков для сельского хозяйства в связи с присоединением к ВТО. Однако мало кто знает, что, к примеру, в 2012 г. государство выделило фермерам лишь около 5,4 млрд долларов прямых субсидий, в то время как по условиям присоединения можно было дать до 9 млрд долларов. Почему на поддержку агросектора не направлены еще 3,6 млрд долларов прямых субсидий в то время, как он очевидно нуждается в этих средствах? Очевидно, это тоже следствие недостатков в госуправлении, в данном случае – непринятия необходимых решений по поддержке села. При этом некоторые хозяйства свидетельствовали, что размер субсидий у них даже уменьшился по сравнению с периодом до присоединения.
Еще один пример, касающийся финансовых услуг. В ходе переговоров российская сторона добилась полного запрета на присутствие в России иностранных банков в качестве филиалов. Однако вопрос не закрыт окончательно. В Докладе Рабочей группы по присоединению России к ВТО отмечено, что он может быть вновь поднят, в частности, на переговорах по присоединению России к ОЭСР, а также в связи с началом нового раунда многосторонних торговых переговоров. Между тем весной 2013 г. в Госдуме принят Закон о запрете создания филиалов иностранных банков на территории РФ, что выглядит явным диссонансом с упомянутым положением Доклада Рабочей группы.
И последний пример. Хотя Россия стала полноправным членом ВТО 22 августа 2012 г., по данным Счетной палаты на апрель 2013 г., не были приняты нормативные правовые акты по учреждению постоянного представительства при Всемирной торговой организации, не предусмотрено его необходимое финансовое обеспечение в федеральном бюджете на 2013 г. и плановый период 2014 и 2015 г., не решен вопрос об источниках финансирования, обеспечивающих юридическое сопровождение участия российской стороны в работе органа по разрешению торговых споров ВТО. То есть в бюджете заблаговременно не заложено минимально необходимое обеспечение деятельности по нашему участию в ВТО, что выглядит более чем странно.
Качество госуправления проявляется и через существующую структуру внешнеэкономического блока правительства. Мировой опыт давно доказал целесообразность наличия структуры, которая непосредственно отвечает за международные торговые переговоры и торговую политику. В ЕС это Комиссариат торговой политики, в США – Офис торгового представителя (USTR), во многих других странах – министерство торговли. Как полагают многие эксперты, американский опыт наиболее удачен и мог бы подойти России. В сегодняшней ситуации полномочия и функции торговой политики разделены между несколькими ведомствами, а именно Минэкономразвития, Минпромторгом, а также Евразийской экономической комиссией, куда формально переданы полномочия. При этом компетентным звеном остается Департамент торговых переговоров МЭР. Таким образом, в правительстве нет единого должностного лица на уровне министра, на которого была бы возложена ответственность за работу по линии международных торговых переговоров и членства в ВТО. Что касается главы МЭР, то в его ведении – широкий спектр вопросов экономической политики, в котором торговая политика является лишь составной частью.
Справедливости ради следует отметить, что в течение первого года после присоединения к ВТО российское правительство стремилось принять максимально возможные адаптационные меры, нацеленные на то, чтобы смягчить последствия либерализации внутреннего рынка для предприятий, которые затронуты снижением барьеров в торговле.
Что касается активной позиции, то, как было сказано в самом начале, благодаря профессиональному уровню наших ведущих руководителей российская сторона уже способна к обсуждению самых сложных вопросов в рамках Доха-раунда. Однако в широком плане проявлять инициативу в Женеве невозможно, пока нет элементарного финансового обеспечения участия в ВТО, отсутствуют четко прописанные приоритеты в экономике и к тому же ощущается острая нехватка квалифицированных кадров.
Говоря о последнем из перечисленных элементов эффективности участия в ВТО – кадровом обеспечении, – следует подчеркнуть, что это один из самых болезненных вопросов, ибо он не может быть решен в ускоренном порядке. Кадры следовало начать готовить заблаговременно, как поступили многие другие государства. И в нашей стране, по крайней мере в экспертном сообществе, существовало и не раз высказывалось однозначное мнение о необходимости подготовки кадров в данной сфере, в частности, путем командирования выпускников российских вузов в лучшие мировые центры торговой политики. Но, к сожалению, этого не сделано.
ИНСТРУМЕНТ БЕЗ РУЧКИ
Таким образом, из приведенного выше перечня основных элементов, необходимых для обеспечения эффективности членства в ВТО, лишь один – устраивающие бизнес сбалансированные условия присоединения – может быть оценен удовлетворительно. Остальные данной оценке пока не отвечают. Из этого следует простой вывод: став членом ВТО, мы получили современный инструмент для обеспечения наших торгово-экономических интересов, однако грамотно использовать его пока не можем. Очевидно, чтобы овладеть им, потребуется время, которое было упущено прежде. Безусловно, ситуация постепенно меняется к лучшему. Так, в конце декабря 2013 г. Россия подала в рамках ВТО первый иск к Евросоюзу, касающийся так называемых энергокорректировок при проведении антидемпинговых расследований в отношении российских металлургических и химических предприятий.
Но сегодня речь идет не только о том, чтобы в должной мере овладеть навыками применения на практике всего инструментария ВТО и подготовить в нужном количестве квалифицированные кадры, хотя и то и другое – задачи масштабные и требующие определенного времени. Если мы все-таки вступаем на путь глубокой модернизации экономики, нужна стратегия использования членства в ВТО как основы для модернизации. Она необходима, чтобы определить характер наших действий в организации на перспективу.
В этой связи придется отвечать самим себе на ряд непростых вопросов. Например, до какой степени мы хотим использовать протекционизм? Заинтересованы ли мы в применении имеющихся у нас ограничений доступа иностранных компаний на наш рынок финансовых услуг? Потребуется точка зрения на сложнейшие дилеммы современной мировой торговли. Каково отношение Москвы к совершенствованию правил, определяющих современные производственные цепочки создания добавленной стоимости (Global Value Chains – GVC)? Какую позицию выгодно занять России на случай успеха переговоров США–ЕС в рамках Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (Transatlantic Trade and Investment Partnership – TTIP)?
Чтобы быть в состоянии отвечать на вызовы, необходимо сделать тему эффективности нашего членства в ВТО предметом целостного и глубокого анализа на государственном уровне. Сдвиги, хотя и медленно, но все-таки происходят. Однако основная работа еще впереди.
