Жгучие проблемы своей страны президент Украины обозначил в своем объемном труде с необычайной для политического деятеля откровенностью. Непреодоленный постокраинный синдром, незавершенность формирования национального сознания и борьба вокруг государственного языка, последствия чернобыльской катастрофы, напряженность между грекокатоликами и православными, раскол в самЧм православии, резкое несходство западных и восточных регионов, продолжающееся «выяснение отношений» с собственным прошлым, проблема ветеранов Украинской повстанческой армии (УПА), зависимость от импортных поставок энергии и т. д.
Практически весь свой капитальный труд – почти 57 печатных листов – Леонид Данилович Кучма посвятил поиску путей решения вышеуказанных проблем. Чтобы ответить на многочисленные вопросы, президент анализирует опыт независимого существования Украины, которая, как считает автор вопреки мнению многих политиков и исследователей, в историческом прошлом являлась не колонией, а неотъемлемой частью российской метрополии со всеми вытекающими из этого минусами и плюсами.
Книга, в которой, как и обещал Кучма, действительно нет ничего антирусского, заставляет задуматься о протестном потенциале, накопленном за века существования Украины в составе Российской империи и десятилетия – в составе СССР, о силе подсознательного национального чувства, которое легко списать на «местечковый» комплекс, но невозможно игнорировать в конкретных межгосударственных отношениях.
В предисловии автор подчеркивает, что одна из самых трудных задач украинского общества – обрести украинскую самоидентификацию и психологию, понять, что национальное выше материального или социального.
Кучма последовательно проводит мысль о том, что Украина по своим размерам, численности и плотности населения, а главное, по ментальности является, в отличие от России, страной европейской. Это, по мнению автора, обусловлено, в частности, отсутствием в украинской общине «земельно-регулируемого типа отношений», что, в свою очередь, способствовало формированию индивидуалистического типа личности и «вырабатывало такую особенность украинского характера, как ориентация на накопление» (с. 95).
С точки зрения Кучмы, психологические трудности, которые жители Украины и стран Центральной и Восточной Европы испытывали в переходный период, отличны от тех, что выпали на долю россиян. У России, утверждает он, отсутствует так называемый «экзистенциальный страх» за свое будущее (с. 210). Вообще, в рассуждениях «об украинском и русском характере» много интересных и точных наблюдений, но все же основной вывод – о коренном различии менталитета обоих народов – остается спорным и требует более аргументированных доказательств.
Когда же украинцы полностью осознают себя как нацию, между Россией и Украиной будут сняты все противоречия, уверен президент. «…Не исключено, что в будущем… через Керченский пролив будет перекинут мост, и тогда между нашими странами не останется ни единой материальной преграды» (с. 34), – пишет Леонид Кучма (правда, еще до известных событий вокруг острова Тузла).
Пока, однако, преграды остаются. Многие из них коренятся в неоднозначном политическом прошлом, например в территориально-национальном размежевании, осуществленном большевиками в середине 20-х годов XX века. Оценку этого события, по мнению автора, следует оставить на усмотрение профессионалов – историков и географов. Вместе с тем весьма значительное число украинцев на территории бывшей Области войска Донского, Курщины или Воронежчины к моменту принятия «окончательных» решений дает основание Кучме говорить об упущенных возможностях. При этом он ссылается на пример Белорусской ССР, сумевшей добиться полного объединения белорусских земель в пределах тогдашнего СССР (с. 450).
Отсюда следует вывод, что Крым – это явно неадекватная компенсация за вышеназванные области. Леонид Данилович утверждает, что инициатива передачи полуострова Украине принадлежала партийно-советскому руководству области, исходившему из сугубо практических соображений. Ни в 1954-м, ни сейчас Крым не смог бы существовать без днепровской воды и донбасского угля, а добиваясь приемлемых для Крыма решений административно-хозяйственного порядка, было гораздо проще иметь дело с Киевом, чем апеллировать к Москве.
Отдавая должное Борису Ельцину, не позволившему «красно-коричневым» в Госдуме РФ и вне ее перевести конфликтную ситуацию в Крыму в прямую конфронтацию двух стран, Кучма неоднократно вступает в полемику с Александром Солженицыным, призывавшим, как полагает автор, к силовому решению вопроса. Вообще, Кучма с необычной для президента суверенного государства искренностью и теплотой пишет о Ельцине, признает его историческую роль как человека, обеспечившего в силу своего врожденного чувства справедливости «мирный» развод республик (с. 437–445).
Автор внимательно рассматривает проблемы, сохраняющиеся между Украиной и Россией в сфере культуры. Он отмечает, что между двумя странами существует информационная асимметрия. Так, антирусские материалы, опубликованные в украинских средствах массовой информации, вызывали весьма слабый отклик в России, а антиукраинские публикации в российских СМИ уязвляли очень многих в Украине (с. 205). Празднование десятилетия независимости Украины практически не получило отражения в российских массмедиа. Говоря о так называемых российских «образованцах» (в данном контексте это националисты и великодержавные шовинисты, рядящиеся в одежды либералов), Кучма пользуется поистине богатой палитрой сарказма и иронии.
Интересны, но, как представляется, достаточно спорны мысли об «инвентаризации» культурного наследия. Заключение между Украиной, Россией и Белоруссией «культурного пакта» (с. 323) о совместной «собственности» на все духовные ценности, созданные во все века под одной государственной крышей, могло бы, по мнению автора, стать важнейшей психологической вехой, не исключено даже, поворотным пунктом во взаимоотношениях трех народов.
В связи с этим возникает вопрос о «праве интеллектуальной собственности» этнических немцев, или поляков, или представителей других этносов, населявших территорию Российской империи и участвовавших в создании ее духовных ценностей.
Кучма родился в местах, где и сейчас говорят на языке, который автор «ненаучно (и для себя)» называет «русско-украинско-белорусским». Это, безусловно, наложило отпечаток и на широту его взглядов по отношению к братьям-славянам, и на некоторую ограниченность (если судить по отсутствию соответствующих сюжетов в объемном труде) его представлений о роли в истории страны национальных меньшинств, на самом деле внесших весомый вклад в развитие материальной и духовной жизни Украины.
Глава VIII «О национальных героях» содержит рассказ о жизни и деятельности Владимира I и Ярослава Мудрого (последнего автор готов считать «российским» князем). Особое внимание уделяется личности Богдана Хмельницкого как создателя украинской государственности. При этом решение Переяславской рады о воссоединении Левобережной Украины с Россией (1654) рассматривается как вынужденный и необходимый компромисс, обусловленный историческими обстоятельствами. Гетмана Мазепу Кучма оценивает как патриота и борца за независимость, что лишь подтверждает высказанную автором мысль о необходимости выработки специалистами обеих стран политкорректного решения спорных вопросов. В целом глава написана в духе дореволюционных детских хрестоматий (неплохих) и явно не дотягивает до уровня политического и экономического анализа, достигнутого автором.
Продолжая разговор об истории своей страны, Леонид Данилович рассуждает о политике «украинизации». Он анализирует три версии государственности – Центральную раду (март – декабрь 1917, январь – апрель 1918), гетманат Скоропадского (1917–1918) и Украинскую директорию (ноябрь 1918, ноябрь 1920) – и сравнивает деятельность данных органов с практикой победивших большевиков. По мнению автора, Лазарь Каганович, весной 1925 года ставший генсеком ЦК КП(б) Украины и «по-сталински» осуществивший «украинизацию», сыграл, «как ни странно», позитивную роль в тот период.
Говоря об «агентах русского влияния» – Георгии Пятакове, Дмитрии Мануильском, Власе Чубаре, Эммануиле Квиринге, Кучма называет их интернационалистами в кавычках, а в людях «второго эшелона» – Николае Скрыпнике, Григории Гринько и др. видит носителей твердого национального сознания, образец ответственности перед своим народом.
Последовательно опровергая широко распространенную в Украине точку зрения о «колониальной» эксплуатации, о «притеснениях» и национальном гнете, автор в то же время постоянно приводит факты и фактики, подтверждающие тезис о том, что Москва изначально проводила политику подавления любых проявлений украинского самосознания. Так, он вспоминает работу Григория Полетики «О начале, возобновлении и распространении учения и училищ в России», написанную в 1757-м, но не увидевшую свет потому, что ее «зарубил… Ломоносов, так как в ней вплоть до XVII века упомянуто-де только о киевских школах, а не о московских» (с. 381).
На страницах своей книги Кучма не раз возвращается к близкой и, можно сказать, больной для него теме – истории развития ракетно-ядерного комплекса. Президент рассуждает о соотношении «советского», с одной стороны, и «российского» и «украинского» – с другой, перечисляя более чем внушительный список космонавтов и конструкторов украинского происхождения. Все это представляется отражением неизжитых комплексов, издержками сложнейшего периода становления национального государства.
Вообще, проблемам, связанным с военно-промышленным комплексом, Кучма отводит в книге значительное место. Принципиально важной для понимания замысла автора является глава XI, где он делится мыслями о шансах Украины занять верхние позиции в списке процветающих стран. С понятной гордостью автор вспоминает о годах своей работы в КБ «Южное» и на заводе «Южмаш», показывая на примере этих высокотехнологичных производств и огромный потенциал оборонного комплекса, и пагубность бездумно проведенной «конверсии». Леонид Кучма, не только как руководитель страны, но и как опытный специалист в области ВПК, убежден, что «космос, авиация и вооружение – это та область, где нам легче прорываться вместе» (с. 357).
В главе VI «Тяжкий путь от УССР к Украине» автор излагает свое видение процесса перехода от плановой экономики к свободному рынку, приведшего к обеднению страны. (Отметим, что проблемы, связанные с этой трансформацией, остаются ключевыми для всего постсоциалистического пространства.)
С одной стороны, Кучма считает, что в число бедных стран Украина попала в результате финансового кризиса 1997–1998 годов. С другой – всего несколькими страницами ранее он утверждает, что все проблемы переходного периода связаны с принципиально порочной, оторванной от жизни стратегией перестройки экономики и социальной сферы. Эту стратегию руководство суверенной Украины осуществляло без какого-либо диктата со стороны – по собственному, используя терминологию автора, «романтическому» выбору, отвечающему «национальному характеру», отличному от российского.
Признавая слабую конкурентоспособность национальной промышленности Украины, глава государства в то же время возлагает ответственность за «съеживание» машиностроения с 30,7 % в 1990-м до 13,8 % в 1999-м на «пессимистов» и «пораженцев» (причем в первом случае подразумеваются западные эксперты, а во втором – их украинские единомышленники (с. 178)).
Кучма с чувством обиды вспоминает о том времени, когда в связи со скачками цен на нефть в 1998 году российские поставщики резко подняли цену на сжиженный газ, поступающий в Украину. Эту обиду трудно понять, тем более что сам автор признает: «…на рынке никто никому спуска не даст». Представляется, что в данном случае президент попал в многократно им самим описанную ловушку и отнесся к России не как к равноценному партнеру, а как к бывшей метрополии, которая что-то осталась должна Киеву. Выход из сложившейся ситуации автор видит в «снижении торгово-таможенных барьеров на рынках высокоразвитых стран хотя бы наполовину» (с. 179).
Каким, по мнению Кучмы, должно быть федеративное устройство Украины? Данный вопрос широко дискутируется в украинском обществе, а писать по этой проблеме осмеливаются немногие. Делать Украину федеративной республикой категорически нельзя, настаивает Леонид Данилович. Это было бы чревато серьезными территориальными спорами с соседями. Ведь и так уже слышны претензии со стороны Румынии, Турции, Польши, Венгрии, Словакии, хотя они высказываются не на государственном уровне, а в средствах массовой информации и радикально настроенными националистическими партиями и организациями. В этой связи автор также упоминает печально знаменитые постановления Верховного Совета РФ от 21 мая 1992 года (об антиконституционности решения Президиума ВС РСФСР о передаче Крыма Украине в 1954-м) и от 9 июля 1993 года (о российском статусе города Севастополя).
Автор подробно останавливается на вопросе о двуязычии в Украине, приводя многочисленные аргументы в поддержку своего тезиса о несвоевременности придания русскому языку статуса официального. Кучма, естественно, не обходит вниманием крайне сложную и запутанную ситуацию, сложившуюся вокруг межконфессиональных отношений в Украине. Он избегает давать характеристику деятельности униатской церкви во время Второй мировой войны и излагает события, произошедшие с 1946-го, когда был созван собор для отмены Брестской унии (1596). Хотя «по положению» президент обязан (что и делает) чаще общаться с главой церкви, имеющей наибольшее количество приходов, то есть с главой епископатов Русской православной церкви Московского патриархата, главное желание Кучмы в этом плане – как можно скорее увидеть в Украине единую поместную православную церковь (с. 491).
Неожиданной для читателей является информация о том, что Ватикан поддерживает отношения только с «московской» православной церковью в Украине, не признавая ни «церковь Филарета», ни «галичанскую». Можно лишь согласиться с автором, что, «чем бы ни объяснялось миролюбие, тактичность, благожелательность в отношениях, будь то церковных или мирских, государственных, – это все-таки лучше, чем грубость и напор…» (с. 492).
Кучма призывает исходить из «реалий сегодняшнего дня, а не из страниц истории, ибо такой подход может завести нас в тупик» (с. 464). Но, «закрывая вопрос об историческом долге», он одновременно говорит о «задолженностях» России по отношению к Украине. Поднимается вопрос о зарубежной собственности бывшего СССР, о возврате культурных ценностей (где же идея совместного владения?) и, главное, о проблеме вкладов населения Украины в Сбербанк СССР, составивших на 31 декабря 1991 года 83,4 млрд советских рублей.
Подводя итоги, Леонид Кучма вновь утверждает, что у двух стран разные исторические судьбы, разный национальный опыт, разное самоощущение, совершенно несхожие культурно-языковые ситуации, принципиально различные отношения с географическим и геополитическим пространством, неодинаковая ресурсная база, разный политический вес в мире, несоизмеримые возможности для взаимовлияния (с. 507).
Хотелось бы, чтобы рецензируемая книга послужила стимулом к серьезному обсуждению крайне чувствительной проблемы национального компонента в сфере международных отношений.
