С визитом Си Цзиньпина в Москву связаны «большие ожидания». Что может предложить китайский лидер России и миру? Какую практическую основу получат «три отсутствия» в российско-китайских отношениях? Насколько реально осчастливить всё человечество? О партнёрстве, не имеющем границ, Фёдор Лукьянов поговорил с профессором Александром Ломановым для передачи «Международное обозрение».
– Какие выводы специалисты делают из нового состава правительства Китая? Все зациклились на министре обороны, который под американскими санкциями, но я подозреваю, что это не самое главное.
– Лично премьер и как минимум два вице-премьера знакомы с Си Цзиньпином по работе в прошлом. Одна из особенностей нынешнего кабинета – это конструктивные личные и в прошлом деловые отношения с нынешним правительством.
– А в предыдущем не было конструктивных?
– Тогда точнее сказать – доверительные отношения. Они, конечно, всегда были и будут конструктивными по долгу службы, но теперь пришли люди, которые с ним уже работали и завоевали его доверие. Ли Цян, соответственно, на работе в провинции Чжэцзян. Они вместе трудились там несколько лет. Первый вице-премьер Дин Сюэсян – в Шанхае. Они работали вместе меньше года, но это было совершенно своеобразная ситуация. Предыдущий глава городской партийной организации Шанхая Чэнь Лянъюй с очень большим шумом был отправлен в отставку за коррупцию, и в 2007 г. Си Цзиньпина прислали на краткий промежуток времени возглавить Шанхайскую парторганизацию. То есть они вместе с нынешним первым вице-премьером Дин Сюэсяном фактически наводили там порядок в кадровых и организационных делах. В итоге сформировались очень хорошие, тесные рабочие отношения.
Общая ситуация какая? Си Цзиньпин проводит реформу китайской власти на протяжении уже практически десяти лет, и главная идея в том, что всем руководит партия – не правительство, а партия. Поэтому нынешний состав руководства Госсовета КНР (и премьер, и вице-премьеры) был назначен на свои посты прежде всего как качественные и добросовестные исполнители, а не как разработчики некой самостоятельной и независимой от партийного центра политики социально-экономических реформ.
– А раньше разве не так было? Партия же всегда управляла.
– Нет. Партия руководит на протяжении более семидесяти лет, но в некоторые промежутки времени она делегировала достаточно большие полномочия государственным органам.
Тем не менее состав очень интересный. Главная особенность – уже нет людей в высшем руководстве Госсовета, кто учился бы на Западе. Волна моды на тех, у кого западная докторская степень, большой мировой кругозор, ушла. Это не значит, что они неграмотные люди – просто другое требование. Его можно в косвенном виде сформулировать так: вы живёте в Китае, вы должны понимать Китай, исходить из китайской специфики и решать китайские задачи, исходя из китайского контекста.
Хороший грамотный экономист Хэ Лифэн пришёл на пост вице-премьера с поста главы Комитета по развитию и реформам, так что как минимум один очень хорошо подготовленный грамотный экономист, доктор экономических наук среди вице-премьеров есть.
Необычная фигура и не сильно распиаренная – Чжан Гоцин. Более двадцати лет он проработал в китайском военно-промышленном комплексе и достаточно успешно руководил оборонным предприятием. Более того, в юности, на рубеже 1980-х – 1990-х гг., он в том числе работал в представительстве своей фирмы в Тегеране – так что у него тоже есть международный кругозор. Именно его работа в Иране в подразделении компании, которое занимается Ближним Востоком, даёт ему неплохое представление о мире за пределами Запада.
Лю Гочжун – тоже не сильно распиаренный вице-премьер, на мой взгляд, его кандидатура просто просится на роль курирующего вице-премьера по отношениям с Россией. Во-первых, он родился в провинции Хэйлунцзян, которая граничит с Дальним Востоком России. Во-вторых, на руководящих постах в этой провинции был более десятка лет. В-третьих, он руководил некоторое время провинцией Цзилинь (это тоже на северо-востоке Китая), где он общался с российскими дальневосточными руководителями и политиками.
Так что палитра достаточно разнообразна, разнообразные компетенции.
Но скажем ещё об одной интересной, как мне кажется, черте. Раньше в китайское правительство старались набирать тех, у кого есть опыт работы в бедных регионах. Это был (уже ставший старым) подход: человек должен посмотреть жизнь. Ты поруководил богатой провинцией, а потом тебе надо поруководить бедной провинцией, чтобы ты понял, какие бывают трудности в жизни, чтобы не думал, что всюду хорошо. А вот в этой подборке таких людей, кого специально для набора опыта посылали бы в особо бедные провинции, нет. Я считаю, что это очень хорошо, и мне кажется, я понимаю логику Си Цзиньпина. Лучше собрать команду тех, кто понимает успех рыночной экономики в этих богатых, процветающих, развивающихся приморских рыночных экономиках, сформировавшихся в провинции Чжэцзян, в городе Шанхае, в провинции Фуцзянь.
Но опыт того, как правильно руководить провинциями, где процветающий китайский бизнес, где много иностранных инвесторов, это на самом деле бесценно. Я думаю, вот этот опыт найдёт применение в нынешнем китайском руководстве в полной мере.
– Вы упомянули Иран. Большой шум возник по поводу договорённостей между Ираном и Саудовской Аравией, которые заключили в Пекине. Даже весь антураж был абсолютно китайский и фотографии – как мы привыкли. Большой китайский успех. Я не помню, чтобы Китай когда-нибудь брался за такие крупные международные задачи, не касающиеся непосредственно его. Ждать ли нам перехода Китая на другой уровень и активности в других конфликтах – естественно, в российско-украинском тоже?
– Могу сказать, что китайцы тоже очень гордятся своим успехом, но они не готовы заявить о том, что этот успех будет тиражироваться в постоянном потоке. Уникальная ситуация, что сложились доверительные отношения и взаимодействие с обеими примиряющимися сторонами. В случае если одна из сторон конфликта слишком сильно была бы подвержена всепроникающему влиянию американской политики сдерживания Китая и желанию затормозить Китай, конечно же, надежды на такой успех были бы невелики. Но я совершенно согласен с тем, что это новый уровень развития Китая, который он осознаёт уже сам. Это не то чтобы Китай добился успеха и внезапно понял, что он сильнее и умнее, чем казалось до того. Си Цзиньпин методично, последовательно, явно имея стратегический план, готовит Китай к этой роли. Достаточно посмотреть, что происходило за последние три года.
2021 г. – Си Цзиньпин выдвигает глобальную инициативу развития, которая ориентирована на то, чтобы помочь отставшим развивающимся странам использовать свой шанс на материальное развитие в этом мире. Прошлый 2022 г. – на фоне кризиса на Украине Си Цзиньпин выдвигает глобальную инициативу безопасности. Буквально на днях на международном форуме политических партий Си Цзиньпин провозглашает глобальную инициативу диалога цивилизаций. Всё хорошее, ничего плохого: поддерживать унаследование ценностей, обсуждать проблему традиции и инновации, развивать диалог между людьми, уважать многообразие цивилизаций и так далее.
Вместе с тем он поставил важные вопросы о том, как должен развиваться современный мир и что такое модернизация. Сразу же сказал, чем модернизация быть не должна. Она не должна быть копией «устаревшего пути колониальной экспансии», когда кто-то модернизируется за счёт грабежа. Она не должна быть повторением «зловредного пути», когда сильное государство запугивает остальные страны.
Почему это важно, на мой взгляд. Это не только отдельно взятая инициатива, что Китай преуспел в примирении противников здесь или решил проблему отдельно взятой страны там. Китай формирует некое объёмное стратегическое представление о том, как должен быть устроен мир в ближайшие десятилетия. Опять-таки – в сфере развития, в сфере безопасности, в сфере модернизации. И Си Цзиньпин задаёт совершенно замечательные риторические вопросы, отчасти копируя язык Мао Цзэдуна, но от этого они звучат стилистически по-китайски пронизывающе. Например, «как правильно поступить: осушить пруд, чтобы выловить рыбку, или создать такую модель модернизации, при которой человек и природа всегда будут жить в гармонии?» Мао Цзэдун очень любил эту фразу. На самом деле он любил её применять в конце 1950-х – начале 1960-х гг. по отношению к Советскому Союзу, что советская экономика действует таким образом: пруд осушили, рыбку выловили, а потом экономка в полном кризисе, а вот в Китае мы научимся делать так, чтобы экономика функционировала без таких радикальных феноменов.
– Хотел бы задать последний вопрос, но для нас, наверное, самый важный – о визите Си Цзиньпина в Москву. «Партнёрство, не имеющее границ», мы объявили больше года назад. Куда дальше оно будет развиваться?
– Про это партнёрство надо говорить более внимательно. Это была пробная инициатива с китайской стороны, которую я бы расценил как китайское желание вступить в диалог не только с нашей властью, но и с нашим экспертным сообществом, с нашей общественностью для того, чтобы найти новые горизонты развития российско-китайских отношений.
В самом начале 2021 г. тогдашний министр иностранных дел Китая Ван И сказал про «три отсутствия» в российско-китайских отношениях. Это развитие старой формулировки «три “нет”», которую мы хорошо знаем: наши отношения – не создание альянса, не вступление в конфронтацию, не нацеленность против третьих стран. И вдруг китайская сторона предлагает формулировку «три отсутствия», то есть полное отсутствие ограничителей: вперёд, вглубь, по хронологии. Это было предложение поискать новые формы развития двусторонних отношений. По моим наблюдениям, в прошлом 2022 г. с китайской стороны такая формулировка не повторялась, но базовая линия, которая сводится к этим трём «нет» – не создание союза, не конфронтационный характер и не направленность против третьих стран – сохранилась.
Очень интересное было выступление уже нового министра иностранных дел Цинь Гана на минувшей неделе во время парламентской сессии. Это китайская модель общения с общественностью и прессой. Раз в год обязательно проходит большая пресс-конференция премьер-министра, но поскольку его меняли, то Ли Цян отвечал уже после закрытия сессии. Также раз в год проходит большая пресс-конференция министра иностранных дел, где он сделал очень интересное заявление, что дипломатия лидеров, дипломатия первых лиц имеет первостепенную важность для развития российско-китайских отношений. Цитируя Цинь Гана, контакты наших двух лидеров «подобны компасу, устанавливающему курс звезде», для отношений России и Китая. Мне кажется, что это был некий намёк на важность предстоящего события.
Оно действительно символическое. Ровно десять лет назад в марте 2013 г., только став председателем КНР, Си Цзиньпин нанёс визит в Россию. Тогда же прозвучала его первая (уже в статусе политического руководителя страны) речь о проблемах международных отношений, которую он произнёс в Москве в стенах МГИМО. Там была очень памятная фраза, которая не утеряла своего значения вплоть до сегодняшнего дня. Си Цзиньпин тогда процитировал лидера первой китайской революции Сунь Ятсена. Фраза достаточно известная, вроде бы Сунь Ятсен плыл на пассажирском судне по реке Янцзы, видел все бурлящие потоки и сказал: «Мир такой текущий и бурлящий. Те, кто идут по течению, расцветают, а те, кто идут наперекор течению, погибают». Си Цзиньпин процитировал тогда в стенах МГИМО эту фразу и сказал, что наступил XXI век, а в мире ещё остались страны, которые физически уже находятся в XXI веке, а мозгами остались в прошлом, в старом мире. У них менталитет игры с нулевой суммой, менталитет холодной войны и стремления к грабежу чужих ресурсов. Поэтому до тех пор, пока мы не искореним эту проблему, пока мозги тех политиков, которые решают судьбы современного мира, не перейдут из мира ХХ века в мир XXI века, многие вызовы будет невозможно преодолеть.
В недавнем своём выступлении перед форумом политических партий Си Цзиньпин фактически повторил те же самые тезисы, тем самым подтвердив, что многие проблемы нашего мира не решаются быстро – в некоторых случаях они усугубляются, но китайская элита очень хорошо понимает эту реальность.
– Любопытно, что у нас «плыть по течению» – это не очень хорошо, а у них, получается, наоборот.
