На исходе 2008 г. произошел существенный эпизод. НАТО благодаря
противодействию ряда ведущих европейских стран не предоставила
Украине и Грузии план действий по членству.
Если бы он был предоставлен, то его потом можно было бы легко
представить выполненным. И тогда противодействовать продолжению
парового катка расширения стало бы еще более затруднительным. Это
была не только дипломатическая победа России. Не меньшую радость
вызвало и то, что Москва не стала ее громогласно праздновать. Наша
дипломатия выстояла, победила. То, что мы не стали открыто
торжествовать по этому поводу, есть, хочется надеяться, признак
зрелости, перерастания комплекса унижения 80-90-х гг. Наша политика
да и ее правящий класс становятся более уверенными в себе.
Эта надежда подкрепляется и российской реакцией на политику
Запада в отношении ситуации вокруг Грузии. Нападение Тбилиси и
российский ответ вызвали цунами злой критики на Западе. Мы
выдержали, почти не срываясь в ответ. И вот уже выясняется, что на
мирных жителей и миротворцев напал все-таки Тбилиси, что кто-то его
все-таки вооружал и, вероятно, подталкивал.
Остается лишь слабеющая критика о «чрезмерности» ответа. Но и
она будет утихать по мере того, как будет становиться все более
очевидным, что Россия сделала то, что делало НАТО в Югославии. С
той лишь разницей, что мы не бомбили мосты и другие гражданские
объекты в Тбилиси и наша ракета не попала в посольство какой-нибудь
третьей страны. (А НАТО бомбило мирные объекты в Белграде, и ракета
попала в китайское посольство.)
Мы выходим победителями и из грузинского эпизода, но опять же
ведем себя по-взрослому. Не торжествуем. И не издеваемся.
Конечно же, нападение на Цхинвал и последовавшие события были
главным внешнеполитическим событием года. И не только для России,
но и, пожалуй, для всего мира. Во всяком случае, до начала мирового
финансового и экономического кризиса.
Грузинский эпизод чуть было не сорвал отношения Россия-США и
частично Россия-Запад в очередную пусть и фарсовую, и ограниченную,
но «холодную войну». Тем более что происходившее в последние годы
самое интенсивное в истории, сжатое по времени и многослойное
перераспределение сил в мировой политике и экономике буквально
толкало начавшие проигрывать США и Запад к контратаке.
Более того, этот эпизод может оказаться и благотворным для
будущего. Была воочию доказана неадекватность сложившейся в Европе,
не реформированной после окончания «холодной войны» системы
безопасности. Больше невозможно делать вид, что эта система,
основанная на бесконечном расширении НАТО, может эту безопасность
обеспечить. Наглядно выявилось, что расширение создает подозрения,
вражду, подрывает европейскую стабильность.
Если конфликт вокруг Южной Осетии остановит расширение НАТО на
Восток, то он при всех его жертвах, о которых нужно помнить и
скорбеть, может оказаться плодотворным, предотвратить гораздо более
опасный сценарий. А им чревато планировавшееся (да и до сих пор не
снятое с повестки дня) расширение НАТО на Украину с почти
неизбежной дестабилизацией страны, созданием дуги конфликтов вдоль
российско-украинской границы, которую придется делать реальной,
проходящей по живому телу народов, формирующей синдром «разделенной
нации». Расширение НАТО угрожает повторением германской трагедии
«разделенной нации». Оборачиваясь назад, понимаешь: не было бы в
Германии этого синдрома, если бы граница между ГДР и ФРГ оставалась
открытой, какой она и была столетиями между германскими
государствами в самой разной конфигурации.
Россия не только выдержала провокацию и жесткое давление,
избежала по крайней мере пока втягивания в очередную «холодную
войну». Она подчеркнула готовность делами, даже силой, а не только
на словах, защищать свои интересы. В это не хотели верить,
надеялись, что жесткие слова в «стиле Мюнхена» лишь риторика.
В прошедшем году произошел еще один существенный сдвиг в
российской политике. Он не завершен. Но он становится очевиднее.
Долгие годы Москва провозглашала курс на «многополярность». Но ее
внешняя политика реально оставалась одновекторной, зацикленной на
отношениях с США и Западом.
Попытки диверсифицировать внешнюю политику предпринимались. В
прошлые годы стали серьезно развиваться отношения с Китаем, начался
диалог с Ираном, некоторыми странами Юго-Восточной Азии. Но и в
мире, и в России сохранялось сомнение, насколько серьезен поворот к
многовекторности. Не является ли он лишь инструментом для
демонстрации Западу готовности играть без него для того, чтобы в
конечном итоге усилить позиции для взаимодействия именно с ним.
Но лишь в этом году количество связей с «незападом» перешло в
качество. Западная «инструментальность» остается, но резкое
усиление контактов со странами БРИК, визиты президента в ведущие
страны Латинской Америки, Индию, встречи с руководителями Южной
Кореи, десятки подписанных на межгосударственных встречах
контрактов убеждают, что российская политика действительно
становится многовекторной, соответствующей нынешнему и грядущему
состоянию мира. Правда, остается недоиспользованность новых быстро
поднимающихся рынков. Наши внешнеэкономические связи остаются
сконцентрированными на привычных, но все менее динамичных западных
рынках.
Помимо того что мы выдержали, не сорвались в конфронтацию и
победили, начали реально диверсифицировать свою политику, успехом
уходящего года стала новая инициативность Москвы. Мы стали не
только реагировать хотя бы и удачно, но и выдвигать свои
собственные идеи, подталкивать других реагировать на них, играя в
какой-то мере в нашу игру. Можно спорить о том, насколько
продуманной является идея нового общеевропейского договора о
создании, я надеюсь, системы коллективной безопасности. Но мы
выдвинули альтернативу, которую всем придется обсуждать. Гораздо
более уверенно чем прежде выглядела российская позиция на форумах,
посвященных перестройке системы управления мировой экономикой и
финансами.
Были локальные, но яркие победы. В начале года Москва
договорилась о закупке всего среднеазиатского газа по мировым ценам
минус плата за транзит, кардинально подорвав таким образом планы
постройки конкурирующих газопроводов вокруг территории России. Если
они и будут строиться, то только с ключевым участием России.
Уходящий год принес и немало проблем. До небывало низкой отметки
упал уровень доверия между Россией и старым Западом, особенно
США.
При этом уровень недоверия с российской стороны, пожалуй, еще
выше, чем с западной. После тбилисской провокации стало
превалировать опасное для политики мнение, что на Западе понимают
только аргумент «железного кулака». Почти единогласные и, очевидно,
несправедливые обвинения в первые дни конфликта в агрессии серьезно
подорвали в глазах россиян даже обычно высокую привлекательность
Европы. Французский президент своим посредничеством частично
исправил ситуацию. Но только частично.
Между тем плохие отношения с Западом, в частности с США,
объективно невыгодны, сужают возможности для маневра, ослабляют
внешнеполитические позиции, в том числе и в отношениях с новыми
перспективными партнерами. Одно дело расширять такие отношения,
имея за спиной спокойный «западный фронт», корректные отношения с
США, другое дело пытаться сблизиться, когда это выглядит, как
попытка найти альтернативу плохим отношениям. Не устану повторять:
плохие отношения с Китаем в советские времена серьезно ослабляли
наши позиции в отношениях с этим самым Западом.
Отрадно, что в России стали меньше и менее болезненно
откликаться на критику или клевету, начинают действовать по
принципу «собака лает, караван идет». Но полностью сбрасывать ее со
счетов нельзя. Старый Запад, теряя позиции в мировой политике и
экономике, все еще сохраняет превосходство в мировых СМИ и может
серьезно влиять на международную капитализацию России, на ее
мировой вес.
Не снята до конца угроза конфронтации в случае попытки
расширения НАТО на Украину.
И главное: никто не знает, какой ущерб, в том числе и
внешнеполитический, может нанести нам разверзающийся мировой
политический кризис. Этот ущерб может быть двояким. Если мы пройдем
его с большими потерями, чем другие, снизится наш мировой вес,
влияние, готовность учитывать наши интересы.
Мы можем потерять, если не будем наращивать усилия в выдвижении
собственной модели нового посткризисного мироустройства. Вокруг
него развертывается не всегда видная на поверхности, но все более
ожесточенная борьба. Уже сейчас видно, что старый Запад,
построивший под себя старую систему регулирования мировой
экономикой и финансами, не собирается коренным образом
реформировать ее, несмотря на все заявления об обратном. Реально
предлагается чуть обновить ее за деньги «новых», но оставить
управление в старых руках.
Вызовом остается и выстраивание новых отношений с Европой
Евросоюза, выход из концептуального тупика, в котором они
находились в последние годы. Пока мы пошли на возобновление
переговоров о новом соглашении о партнерстве и сотрудничестве.
Можно согласиться с этим лишь как с промежуточным шагом. Они скорее
всего никуда привести просто не могут. Нужен новый концептуальный
прорыв в отношениях с ЕС. Это и геополитически-энергетический союз
между Россией и Евросоюзом, и новый договор о коллективной
безопасности для всей «большой Европы» от Ванкувера до
Владивостока.
Было бы нерационально не попытаться, несмотря на все огромные
претензии и недоверие, наладить корректные или, по выражению Д.А.
Медведева, «полновесные» отношения с США. Президент Барак Обама —
яркий и свежий человек и может хотя бы частично отойти от старых
стереотипов «холодной войны».
Избегание конфронтации окажется нелегким. На ней будут играть
те, кто хочет ослабить Россию, навязав ей свою логику действий и
даже гонку вооружений. К ней будет подталкивать вполне понятное
желание свалить на внешние силы внутренние трудности, вызванные
мировым кризисом. На нее будет работать и унаследованный от
предыдущих поколений антиамериканизм. Надеюсь, что политическая
зрелость, признаки которой я с удовольствием отметил в этом году,
возобладает. И мы будем продолжать уверенно двигаться по пути к
статусу великой державы будущего. И перестанем вечно оглядываться
назад.
Но главное для успешной внешней политики — это упор на
внутреннее развитие страны, продолжение ее модернизации, от которой
кризисный и турбулентный внешний мир будет отвлекать. Если отвлечет
всерьез, мы проиграем даже при удачной внешней политике.
В уходящем трудном году мы в основном побеждали в навязывавшейся
нам геополитической борьбе, сильно напоминавшей даже не прошлый, а
XIX или XVIII века. Показали кулаки. Но и начали улыбаться. И
начали преодолевать синдром слабости и мщения за слабость. Но
главное, начали играть инициативно и уже по правилам начинающегося
века. Если не сорвемся, будем продолжать побеждать. Хотя будет и
очень трудно.
