Выступая на прошлой неделе перед российским дипломатическим
корпусом, президент Дмитрий Медведев сказал: «В целом, наверное,
самый трудный период нами пройден». С точки зрения
внешнеполитических возможностей Москвы это так. Однако в остальном
можно говорить скорее об общем ощущении (точнее самоощущении)
успешности, чем о реальных успехах на международной арене. Не
случайно в той же речи поставлена задача «раскрыть накопленный за
последние годы потенциал в интересах России».
Это непросто. Потому что требует творческого подхода, который не
присущ российской государственной машине в ее нынешнем виде. И —
что важнее — мировая среда находится в текучем состоянии. Ситуация
все время меняется, ее трудно оценивать и тем более трудно к ней
приспособиться. Стоит отметить несколько ключевых международных
процессов, которыми был отмечен политический сезон 2007/2008. Все
они напрямую воздействуют на российскую политику.
Во-первых, ослабление позиций США стало заметно невооруженным
глазом. Знаковый момент — обнародованная в минувшем декабре оценка
национального разведывательного совета. В ней неожиданно было
заявлено, что Иран якобы прекратил ядерную программу еще в 2003 г.
О достоверности вердикта судить невозможно, но понятен политический
смысл. Влиятельная часть американского истеблишмента решила
обезопасить страну от вероятной силовой акции против Тегерана, о
которой упорно говорили. Это показало как отношение к администрации
Джорджа Буша, так и признание того, что возможности США на данный
момент исчерпаны.
Дальнейшие события подтвердили такой вывод. Неспособность
Вашингтона добиться решения о сближении Украины и Грузии с НАТО на
саммите в Бухаресте, неподчинение Греции американскому давлению в
македонском вопросе, жесткий торг, который суперлояльная Польша
ведет из-за ПРО, наконец, намного менее массовое признание Косова,
чем рассчитывали, — свидетельства спада в американской внешней
политике. В то же время на Ближнем Востоке стал очевиден предел
эффективности военной силы.
Во-вторых, вопрос о месте Китая в мировой системе превратился в
один из самых обсуждаемых, и Пекинская олимпиада только подольет
масла в огонь дискуссии. Если в начале десятилетия рассматривался
вариант откровенного сдерживания Пекина, то нынешняя ситуация в
американской экономике диктует другие формы поведения. В центре
внимания — условия, на которых Китай можно интегрировать в мировую
архитектуру. Варианты предлагаются разнообразные. Так, в последнем
номере Foreign Affairs влиятельный аналитик Фред Бергстен предложил
создать «большую двойку», фактически американо-китайский дуумвират
по управлению миром.
Пока рассуждения носят умозрительный характер, а главное —
исходят от одной стороны, но за перипетиями отношений США и КНР
Москве необходимо следить более чем внимательно. Они определят в
перспективе коридор возможностей для российской политики.
В-третьих, единая Европа никак не выберется из
институционального кризиса, а трансатлантические отношения
переживают замешательство. Два процесса взаимосвязаны. Европейская
интеграция достигла этапа, когда естественным шагом должно стать
обретение собственной политической идентичности ЕС. Этого, однако,
не происходит, поскольку различные страны-члены по-разному видят
глобальные задачи Евросоюза с точки зрения его стратегического
взаимодействия с Соединенными Штатами.
Полагаться на Европу как на надежного союзника США не могут, но
и отпустить Старый Свет в свободное геополитическое плавание,
естественно, не хотят. Да и европейские политики очень боятся
кардинальных перемен.
Правда, важный фактор прошедшего сезона — активизация Франции.
Президент Николя Саркози всерьез настроен на то, чтобы вернуть
Парижу европейское лидерство, его внешняя политика наступательна и
многовекторна. Результат непредсказуем. Амбиции Франции многих
раздражают, да и объективные позиции страны не так крепки. Тем не
менее изменение внутреннего европейского баланса (ослабление оси
Берлин — Париж, поиск Францией других направлений влияния, роль
Центральной и Восточной Европы, американские интересы в Старом
Свете, взаимодействие ЕС и НАТО) — предмет первоочередного внимания
Москвы.
Что обещает следующий сезон мировой политики?
Смена администрации Белого дома приведет к переоценке тактики,
но не стратегии — необходимость обеспечить лидерство США разделяют
все американские политики. Пространство для маневра у будущего
главы государства, даже если им станет приверженец перемен Барак
Обама, ограниченно. Но следующее президентство принципиально важно
— станет понятно, сколь глубок кризис американской политики и
сколько времени потребуется на его преодоление.
Европа едва ли сможет разрешить углубляющиеся противоречия, хотя
нахождение компромисса по Лиссабонскому договору вероятно. Но его
одобрение не решит проблем глобального позиционирования ЕС в мире.
А без этого трудно рассчитывать и на стабильность внутри системы,
поскольку внешнее давление на внутренние дела возрастает.
Дальнейшее развитие событий в Европе с одной стороны и рост
Китая с другой станут двумя измерениями системы координат, в
которой России предстоит формулировать свои приоритеты. И тот и
другой процессы непосредственно связаны с позицией США, которая
тоже будет корректироваться в предстоящий период. Период всеобщей
неопределенности действительно потребует «напряженной и вдумчивой
работы», к которой Дмитрий Медведев пригласил российскую
дипломатию.
