Не буду присоединяться к тому большинству
комментаторов, которое выискивало в берлинской декларации ЕС по
поводу 50-летия создания Европейского экономического сообщества,
предшествовавшего ЕС, почти исключительно слабости.
Хотя и меня огорчил отказ ради политической корректности от
упоминания о христианских корнях Европы. В конце концов Европа
культурно-исторически — это прежде всего Христианство. Что не
мешало впитывать многое лучшее из соседних культур и цивилизаций. А
иногда и воевать с ними.
Впрочем, христиане воевали друг с другом не менее усердно, чем с
соседями.
Жаль, что ради ублажения уставшего от расширения большинства в
декларации опущен пассаж о возможном членстве в Евросоюзе Турции.
Ей это членство было обещано, и это обещание было одной из главных
движущих сил турецкой модернизации. «Обмен» отказа от упоминания
христианских корней на отказ от упоминания членства Турции — худший
пример компромисса.
Больше всего меня огорчило не замеченное большинством
обозревателей отсутствие в декларации описания новой цели
европейского проекта — того будущего, к которому должна стремиться
объединенная Европа.
Знаю, что некоторые выдающиеся европейцы, участвовавшие в
подготовке проекта декларации, предлагали далеко идущие и способные
вдохновить идеи. Но немцы, взявшие на себя ответственность за
декларацию, вынуждены были ограничиться текстом, содержащим только
констатацию достигнутого.
Нельзя обвинять в этом Берлин. Европа Евросоюза находится в
очередном, может быть, самом остром за пятидесятилетие кризисе
идентичности. Европейцы просто пока не знают, что делать, ни в
отношении будущего союза, ни в отношении Турции, ни в отношении
России.
Другое качество приобретают и трансатлантические отношения. США,
оставаясь обществом, близким по ценностной, социальной системе,
перестают поддерживать европейский интеграционный проект.
Американцы во многом создали его, но теперь все больше видят в нем
конкурента.
Сказанное не может затмить восхищения потрясающим успехом
Евросоюза. За пятьдесят лет была преодолена многовековая история
самоубийственных войн, чудовищных самоедских идеологий и
режимов.
Нам, русским, надо только радоваться и быть благодарными другим
европейцам, что с Запада нам больше ничего не грозит, кроме
«мягкого» вызова, пусть иногда скучноватого, но комфортного для
человека, гуманного общества, лучшего из всего того, что создала за
свою историю человеческая цивилизация.
Можно с уверенностью предсказать, что через 5-7 лет Евросоюз
выйдет из своего нынешнего кризиса. Пусть даже путем разумного
отказа от некоторых чрезмерных и нереалистичных целей, в частности
создания квазифедерации с единой внешней политикой, политикой
обороны.
Шаг назад после нескольких шагов вперед кажется разумным, хотя и
официально пока неприемлемым для лидеров Евросоюза, боящихся
падения поддержки всего проекта в его нынешнем виде. Будут
«переварены» и новые члены, чья внутренняя и внешняя политика не
может не вызывать изумления. Европа переваривала и не таких.
Но в любом случае понятно, что на ближайшие годы Европа
Евросоюза будет оставаться привлекательным, но нелегким и не очень
дееспособным и надежным партнером для соседей. В первую очередь —
для России.
Пока не только Брюссель не имеет долгосрочной российской
политики. Но и Москва не знает, чего хотеть от ЕС. В условиях
быстро изменяющегося мира, переходного характера ситуации в России,
кризиса роста в Европе планировать надолго вообще трудно.
Пока вместо стратегии мы имеем внешне хорошие, но тактически
внутри жестко конкурентные отношения.
Нет согласия по энергетическим проблемам. Вместо интеграционного
проекта общей энергетической политики, предлагавшегося Россией и
многими в Европе — вспомним «план Проди» в бытность его главой
Еврокомиссии, — элементы соперничества в политической риторике
Запада явно преобладают.
Россию обвиняют в энергетической «ненадежности». Как будто есть
более надежные поставщики. Постоянно ведут разговоры о создании
сети обходящих трубопроводов. И это при том, что, насколько
известно, реальное сотрудничество в энергетике носит весьма
конструктивный характер.
Нас пытаются заставить лишить себя монополии на доступ к
экспортным трубопроводам. При этом когда Россия требует нормальные
цены за нефть и газ, то Европа неожиданно начинает поддерживать
весьма ненадежные и даже неприятные режимы и страны, которые лежат
на пути следования российских энергоносителей.
Уже долгие годы Брюссель пытается лишить Россию выгоды от
использования ее естественного конкурентного преимущества —
взимания компенсационных сборов за пролет над ее огромной
территорией.
Налицо и исторически обусловленная разница в политических
культурах, которая фигурирует как «разрыв в ценностях».
Список разногласий можно продолжить. Есть и немалый список
проблем, по которым согласие есть. Или по которым интересы
совпадают.
Но разъединяющие вопросы пока преобладают, а по объединяющим
движение пока затруднено.
В этой ситуации новую проблему могут создать переговоры о
заключении между Россией и ЕС нового договора на смену морально
устаревшего Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС),
заключенного в 1994 г. Срок его действия истекает в 2007 г., хотя
может быть автоматически продлен.
Я еще год-два тому назад был среди тех, кто ратовал за скорейшее
заключение нового договора. Переговоры виделись способом вывести
отношения России-ЕС из нынешней фактической стагнации. Теперь
анализ позиций сторон, прежде всего Брюсселя, заставляет прийти к
более пессимистичным и даже тревожным выводам относительно будущего
договора. В ситуации взаимного непонимания, отсутствия программ
сотрудничества с партнером и преобладания в отношениях элементов
соперничества переговоры, особенно если их неправильно вести, могут
создать новые проблемы.
Бюрократы Еврокомиссии гораздо сильнее чиновничьего аппарата
российской стороны. Еврокомиссары будут пытаться увязывать все
вопросы со всеми. Может быть повторена недоброй памяти история
большинства наших разоруженческих переговоров.
Напомню тем, кто не знает. Их ведение, стремление увязать все и
вся, копить «козыри для торга» стало одной из двигателей гонки
вооружений, продлило ее в конце «холодной войны» на несколько лет.
Даже если удастся договориться с главами ведущих государств
Евросоюза и чиновники получат указания вести переговоры без жестких
увязок, в ближайшие годы такие увязки будут продвигать часть «новых
европейцев» и часто стоящие за ними американцы. И даже если этот
договор смогут подготовить, его практически наверняка будут
торпедировать те же «новички» во время его ратификации 27
странами.
Невозможно представить, чтобы при сегодняшнем политическом
раскладе парламентарии, скажем, Польши или какой-нибудь из
балтийских стран удержатся от соблазна выдвинуть дополнительные
увязки, поправки, которые будут неприемлемы для России. А угрозой
этих поправок будут давить на Россию во время переговоров. Можно
получить провал с взаимными обвинениями — результат худший, чем
даже отсутствие договора или продление СПС.
В нынешней атмосфере не будет ратифицировано без десятков
убийственных для Москвы поправок даже соглашение, состоящее из
такой, например, простой фразы: «Россия и ЕС собираются жить в
тесном добрососедском сотрудничестве».
Я не призываю отказываться от переговоров. Их надо начинать и
вести. Но делать это нужно с открытыми глазами. Не ждать близкого
результата. Ни в коем случае не ставить искусственных дат, к
которым нужно заключить договор.
В Брюсселе уже сейчас, пожимая руки, распространяют слухи о том,
что Россия якобы должна обязательно заключить договор до конца
нынешнего президентского срока Владимира Путина. Нас уже загоняют в
искусственный цейтнот. Недавно мы в нем побывали, когда раз за
разом ставили себе целью завершить переговоры по вступлению в ВТО в
2003-м, 2004-м, 2007-м и т.д. годах. Как только сказали: вступим
когда вступим, дела сразу пошли быстрее.
Надо помнить и опыт, пожалуй, самого неудачного со времен
позорного Брест-Литовского мира, договора, который заключила Россия
— Основополагающего акта Россия-НАТО от 1997 г. Российские
переговорщики действовали в рамках искусственного цейтнота,
созданного нашим тогдашним президентом. В результате Акт подписали.
А он между тем де-факто узаконивал принцип расширения НАТО. После
этого прием Прибалтики, Украины, Грузии стал лишь делом времени.
Что мы сейчас и имеем.
Пусть переговоры с ЕС длятся хоть пять лет. Будет накоплен
дополнительный опыт взаимодействия. Россия если не свалится в
саморазрушительную политику, станет еще сильнее.
Может быть, мы поймем, что при всей привлекательности торговли и
взаимодействия с Азией без союза с Европой нам будет трудно. Начнет
преодолевать свой нынешний кризис ЕС. «Новые европейцы» начнут
становиться европейцами нормальными. В столицах стран ЕС, в
Брюсселе осознают, что без тесного союза с Россией Европа Евросоюза
не сможет ответить на вызовы нового мира. И тогда можно будет
заключать договор, заодно переименовав его из «договора о
стратегическом партнерстве» в «договор о стратегическом союзе».
