Существует множество иностранных
переводов трактата «Дао Дэ Цзин» –
одного из главных памятников древнекитайской мысли. По их числу он
уступает лишь Библии. Хотя по тиражам книга Лао Цзы отстает от
произведений лидеров мировой философский мысли, «узнаваемость» ее
все же очень велика. А коли так, то нет необходимости подробно
пересказывать содержание этого сокровенного канона. Можно лишь
поразмыслить над тем, чем же он привлекателен для наших
современников во всем в мире, в том числе и в России.
Перелистывая страницы этого древнего
трактата, каждый, очевидно, стремится найти – и находит – что-то
созвучное глубинным структурам своего бытия, а потому иногда
«покушается» на это произведение Лао Цзы, как бы «приватизирует»
его и пытается дать «Дао Дэ Цзин» сугубо личностную
интерпретацию.
Подобную совместную попытку предприняли
также Бронислав Виногродский и Борис Кузык, представив, пожалуй,
наиболее необычный на сегодняшний день (как по содержанию, так и по
полиграфическому исполнению) вариант «Дао Дэ Цзин». Кстати, трудно
даже сказать, какой уже по счету в нашей стране: за последние
десять лет российские китаеведы и издательства выдали больше
переводных вариантов трактата, чем их предшественники за сто с
лишним лет.
На Западе философ Лао Цзы, этот самый
загадочный из четверки величайших китайцев во все времена
(остальные – Конфуций, Мао Цзэдун и Дэн Сяопин), стал известен в
40-е годы XIX века, когда появились первые переводы и толкования
трактата. С того времени в мире изданы сотни вариантов его
перевода. У нас до Старого Ребенка (так в переводе с китайского
звучит имя Лао Цзы, который, по преданию, пробыл в утробе матери 80
лет) добрались много позже. Так что приводимые Львом Толстым в
книге «Путь жизни» цитаты из Лао Цзы, по-видимому, взяты из
французского перевода.
«Путь, о котором можно поведать, – не
постоянный путь». Так переводит первую строку трактата «Дао Дэ
Цзин» ведущий российский китаевед Владимир Малявин, что весьма
близко к тому, как это преподносили много лет назад Малявину и мне
в Институте восточных языков при МГУ наши учителя («Дао, которое
можно выразить словами, не есть постоянное дао»).
Авторы рецензируемой книги в своем
толковании дао-пути избрали… собственный путь. Цитированную выше
фразу они переводят в двух вариантах. В «прямом» переводе она у них
выглядит так: «Постоянный Путь составляется из возможности выбора
Пути и невозможности выбора Пути». А вот как это выглядит в
интерпретации: «На пути принятия решений можно принять любое
решение, но ни одно решение не решает всех вопросов».
Интерпретационный и «прямой» переводы
воспроизводятся в книге «поглавно» и параллельно. А между ними –
комментарий Люй Куня, Хун Инмина или кого-то из оставшихся
безымянными китайских средневековых толкователей. Примечательно,
что они тоже интерпретировали Лао Цзы, так сказать, в «облегченном»
виде, приближая его зачастую труднопостижимые для большинства
смертных мысли к реалиям XV–XVI веков.
Виногродский и Кузык сделали еще один,
принципиально качественный шаг на пути продвижения учения Лао Цзы,
так сказать, в массы. Прежде всего они попытались «разжевать» сам
трактат (его название авторы, кстати, переводят как «Книга о Потоке
и Силе») так, чтобы его идеи были понятны практикующим политикам и
предпринимателям. Тем, кто руководит, осуществляет стратегическое
планирование либо претендует на то, чтобы заниматься этим в
будущем.
Интерпретационный перевод, убеждал меня
Бронислав Виногродский, имеет полное право на существование. Ведь
шкала ценностей, философские и даже обыденные понятия в современном
(тем более европейском) обществе очень далеко отошли от
древнекитайских. Настолько порой далеко, что во многих случаях без
введения адекватных понятийных инструментов, помогающих донести до
читателя изначальный смысл, вкладываемый в трактат древним мудрецом
и отшельником, никак не обойтись.
Вообще, исторически в подавляющем
большинстве случаев авторы прежних переводов снабжали текст
комментариями и примечаниями, которые, как правило, многократно
превышали по объему первоисточник. И каждый раз надобность в столь
многочисленных и громоздких комментариях возникала в связи с тем,
что древнекитайские парадигмы выстраивались на совершенно иных
типах логик.
Путешествуя по Китаю, Виногродский и
Кузык не раз и не два затрагивали эту тему, размышляли, как
все-таки подойти к тому, чтобы максимально кратко и более доходчиво
– но не искажая изначального смысла! – донести идеи Лао Цзы до
современников. Результат говорит сам за себя. Бронислав
Виногродский вообще уверен, что трактатом в его нынешнем виде
смогут пользоваться чуть ли не как «компасом по жизни» самые
высокие государственные мужи, вплоть до Владимира Путина.
Но почему древнекитайский «компас» так
востребован?
Ответ на этот вопрос – о практической
полезности трактата для «совершенномудрых мужей» современности –
пытается дать Борис Кузык, известный
ученый и крупный предприниматель (строит на судостроительном заводе
«Северная верфь» корабли, в том числе для Китая). Почему
сокровенные законы гармонии макро- и микромира, открытые Лао Цзы
задолго до нашей эры, неожиданно получили отзвук в современном
глобальном мире, Кузык объясняет в предисловии к книге: «Ставшее
привычным множество смысловых полей, нелинейная логика, сетевые
принципы управления сближают Запад с Востоком, традиционно
ориентированным на многосмысленность, стереоскопичность всего и
вся. В постмодернистскую эпоху на передний план выдвигается
проблема эффективного взаимодействия внутреннего и внешнего, целого
и части, слова и безмолвия, поверхности и глубины в человеческом
опыте».
Е.В. Верлин – заместитель главного редактора журнала «Формула карьеры».
