Косность американской системы власти всё более очевидна и проблематична, но она имеет свои плюсы. В целом, несмотря на упорные попытки Трампа ослабить институциональные основы страны, ему не дали это сделать суды, бюрократия и чиновники местного уровня. Однако конституционные сдержки и противовесы, мешавшие Трампу, будут и дальше ограничивать любые попытки реформировать дисфункции системы.
В 2014 г. я писал в Foreign Affairs об усугубляющейся политической деградации в США, где институты становятся всё менее функциональными: «Сочетание интеллектуальной закостенелости и мощь укоренившихся политических акторов препятствуют реформированию этих институтов. Нет гарантий, что ситуация кардинально изменится без серьёзного удара по политическому порядку».
В последующие годы казалось, что рост популярности Берни Сандерса и Дональда Трампа может представлять собой подобный удар. Вернувшись к вопросу политической деградации на страницах Foreign Affairs в период президентской кампании 2016 г., я отмечал, что «большинство избирателей по обе стороны политического спектра восстали против того, что им представляется коррумпированным, своекорыстным истеблишментом, и сделали ставку на радикальных аутсайдеров в надежде на капитальную чистку». Я также предупреждал, что «рецепты, яростно пропагандируемые популистами, будучи приняты, усугубят болезнь и ухудшат, а не улучшат ситуацию».
В итоге именно эти средства и выбрали американцы – или по крайней мере достаточное их количество, чтобы Трамп оказался в Белом доме. Ситуация действительно уcугубилась. Процесс ухудшения продолжался с невероятной скоростью, а его масштабы тогда было невозможно предугадать. Кульминацией стал захват Капитолия 6 января – попытка мятежа, к которому призывал президент США.
Основные причины, приведшие к этому кризису, не изменились. Американские органы власти по-прежнему захвачены влиятельными элитами, которые используют политику ради собственного блага и подрывают легитимность режима в целом. Система остаётся слишком закосневшей, чтобы реформироваться. Однако эти обстоятельства трансформировались неожиданным образом. Два феномена серьёзно ухудшили ситуацию: новые коммуникационные технологии способствовали исчезновению общей фактологической основы для демократического обсуждения, а прежние политические различия между «синими» и «красными» превратились в раскол по поводу культурной идентичности.
Непримиримые противоречия
Теоретически захват американских органов власти элитами мог бы стать источником единства, поскольку раздражает людей по обе стороны от линии политического раскола. К сожалению, цели этого недовольства различны. Для тех, кто находится слева, элиты – это корпорации и группы интересов капитала: добывающие компании, банки Уолл-стрит, миллиардеры из хедж-фондов и республиканские мегадоноры, чьи лоббисты и деньги работают на защиту их интересов и блокируют любые демократические процедуры. Для тех, кто справа, злонамеренные элиты – влиятельные деятели культуры из Голливуда, мейнстримных СМИ, университетов и крупных корпораций, которые проповедуют «прогрессивную» светскую идеологию, противоречащую тому, что консервативные американцы считают традиционными или христианскими ценностями. Даже в тех сферах, где две эти точки зрения могли бы совпадать, как, например, растущее влияние технологических гигантов, опасения сторон несовместимы. «Синяя» Америка обвиняет Twitter и Facebook в распространении конспирологических теорий и пропаганде трампизма, «красная» Америка считает эти же компании безнадёжно предвзятыми по отношению к консерваторам.
Косность американской системы власти всё более очевидна и проблематична, но она имеет свои плюсы. В целом конституционные сдержки и противовесы сработали: несмотря на упорные попытки Трампа ослабить институциональные основы страны, ему не дали это сделать суды, бюрократия и чиновники местного уровня.
Самый яркий пример – попытка Трампа пересмотреть результаты президентских выборов 2020 года. Судебная система – часто в лице назначенных Трампом судей – отказалась рассматривать десятки абсурдных исков, которые подали сторонники Трампа. А представители Республиканской партии, в частности госсекретарь Джорджии Брэд Раффенспергер и другие, наблюдавшие за выборами в штате, героически выступили против президента, который требовал незаконно пересмотреть его историческое поражение в Джорджии.
Однако сдержки и противовесы, мешавшие Трампу, будут и дальше ограничивать любые попытки реформировать дисфункции системы. Один из главных институциональных дефектов – значительное преимущество республиканцев, которое они получили благодаря коллегии выборщиков и составу Сената, что позволяет им удерживать власть, даже получая меньше голосов избирателей на национальном и региональном уровнях. Изменения в Конституции США, включая упразднение коллегии выборщиков, даже не обсуждаются, учитывая высокую планку, необходимую для принятия и ратификации поправок. Незначительное большинство демократов в Сенате позволяет преодолеть вето республиканцев по таким рутинным вопросам, как назначение руководителей ведомств, но серьёзные реформы – вопрос о статусе округа Колумбия или новый закон об избирательном праве – республиканцы будут попросту затягивать.
Кардинальные структурные изменения, предусмотренные пакетом реформ, который недавно предложили демократы в Палате представителей, остаются недосягаемыми.
Из партии в секту
Как я отмечал в 2016 г., фундаментальный изъян американской политики заключается в том, что институты сдержек и противовесов взаимодействуют с политической поляризацией таким образом, что обеспечивают застой и постоянную партийную борьбу. С тех пор эта поляризация стала более глубокой и опасной. Один из драйверов – технологии, которые подорвали способность таких институтов, как мейнстримные СМИ, и само правительство формировать взгляды общества. Сегодня 77 процентов республиканцев считают, что на выборах 2020 г. были серьёзные фальсификации, свидетельствуют данные опроса Quinnipiac. Говорят о растущих авторитарных тенденциях на правом фланге, что справедливо в отношении Трампа и многих его соратников. Но есть десятки миллионов людей, которые голосовали за него и продолжают его поддерживать не потому, что им не нравится идея демократии – с их точки зрения, они защищают демократию от Демократической партии, которая украла победу на президентских выборах.
Решение этой технологической проблемы – один из главных вызовов ближайшего будущего. Twitter и Facebook поступили правильно, блокировав аккаунты Трампа в свете атаки на Капитолий 6 января. Это было защитное решение, реакция на чрезвычайную ситуацию национального масштаба. Подстрекательство к насилию и использование гарантированного права на свободу слова – разные вещи. Но в долгосрочной перспективе частные компании не могут принимать решения, имеющие общественные последствия, самостоятельно, поскольку это нелегитимно. Безусловно, огромная ошибка страны позволить этим платформам стать настолько влиятельными. Я и два моих соавтора недавно предложили на страницах Foreign Affairs решение: развивать конкурентный слой межплатформенных компаний, которым будет отдана на аутсорсинг модерация контента. Таким образом удастся сократить влияние платформ и позволить пользователям в большей степени контролировать информацию. Конспирологические теории при этом не исчезнут, но у платформ будет меньше возможностей усиливать голоса одних и заглушать тех, кто впал в немилость.
Второе явление, усугубившее поляризацию, – переход от споров по политическим вопросам к борьбе за идентичность. В 1990-е гг., когда поляризация только зарождалась, две Америки спорили по поводу налогов, медицинского страхования, абортов, права на оружие и применения военной силы за рубежом. Эти вопросы не исчезли, а были вытеснены темой идентичности и принадлежности к определённым группам, определяемым расой, этничностью полом и другими социальными маркерами. На смену политическим партиям пришли политические племена.
Расцвет трайбализма особенно заметен в Республиканской партии. Трампу с лёгкостью удалось заставить партию и её избирателей отказаться от базовых принципов – приверженности свободной торговле, поддержке глобальной демократии и неприятию диктатуры. С усугублением неврозов и зацикленности Трампа на самом себе партия становилась всё более персоналистской. В период президентства Трампа принадлежность к Республиканской партии определялась степенью лояльности лично к нему: если вы хоть немного критиковали его слова или поступки, вас вышвыривали. В итоге республиканцы отказались представлять программу на партийном съезде и предпочли заявить, что будут поддерживать всё, что делает Трамп. Именно поэтому ношение масок и серьёзное отношение к пандемии COVID-19 стали темой партийных дискуссий.
Всё это строится на географическом и демографическом социальном расколе, который возник после 2016 года. Как доказал политолог Джонатан Родден, отношение к Трампу лучше всего коррелируется с плотностью населения. Страна разделена на «синие» города/пригороды и «красные» городки/сельские районы, что отражает глубокий культурный раскол по поводу ценностей, размежевание, которое охватило и другие государства.
Происходящее сейчас нельзя объяснить исключительно структурными факторами. По данным опроса NPR/Ipsos, проведённого осенью прошлого года, почти четверть республиканцев верит конспирологическую теорию QAnon – «группа сатанистов-педофилов среди элит пытается контролировать нашу политику и СМИ».
Трайбализм присутствует и на левом фланге, но в менее выраженной форме. Политика идентичности родилась среди левых на фоне социальных движений 1960-1970-х годов. Основанная на идентичности мобилизация против дискриминации по расовому, этническому, половому признаку или по сексуальной ориентации для некоторых левых превратилась в необходимость признания определённых групп и позитивного отношения к их особенностям. Но в целом «синяя» Америка более разнообразна, чем «красная». При Байдене мы можем увидеть разногласия по этим вопросам между фракциями внутри Демократической партии, что было невозможно представить среди республиканцев при Трампе.
Расколотая палата
В каком направлении будет двигаться страна после инаугурации Байдена, можно только гадать. Главная неопределённость связана с тем, что будет происходить в Республиканской партии. Трамп и его сторонники переусердствовали с захватом Капитолия, и некоторые республиканцы публично с ним порвали. В политическом плане президентство Трампа не упрочило позиций республиканцев: в 2017 г. в руках партии был президентский пост и контроль над обеими палатами Конгресса, теперь она потеряла все эти институты. Но культ Трампа настолько доминировал в партии, что даже переход к насилию, возможно, не оттолкнёт людей. Можно себе представить медленное, но устойчивое возвращение к власти мейнстримных республиканцев, которым удастся приспособиться к новым реалиям и необходимости расширить партийную коалицию ради победы на следующих выборах. С другой стороны, Трамп может сохранить контроль над партией, позиционируя себя в роли мученика, который пожертвовал всем ради собственной страны. В качестве последнего варианта можно себе представить, что Трамп и его самые преданные сторонники превратятся в террористическую подпольную группировку, использующую насилие, чтобы атаковать нелегитимную, с их точки зрения, администрацию Байдена.
Развитие событий в ближайшие годы скажется на глобальной демократии. Трамп сделал огромный подарок авторитарным лидерам – президенту России Владимиру Путину и председателю КНР Си Цзиньпину: расколотые Соединённые Штаты, погружённые во внутренние проблемы и вступившие в противоречие с собственными демократическими идеалами. Прихода Байдена в Белый дом и незначительного перевеса демократов в Конгрессе будет недостаточно, чтобы США смогли восстановить своё положение в мире.
Элиты, устанавливающие защитные нормативные рамки вокруг национальных институтов, должны вернуть себе решимость и моральный авторитет. То, как они справятся с этим вызовом, определит судьбу американских институтов и, что более важно, американского народа.
