Это эссе основано на книге автора «Рациональная теория международной политики». Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.
Самым важным сюжетом международных отношений XXI века станет, скорее всего, подъем Китая. Однако пока неясно, завершится ли это движение счастливым концом. Увеличит ли китайский взлет вероятность войны супердержав? Станет ли эра напряженности между США и КНР такой же опасной, как период холодной войны? Окажется ли она еще опасней, поскольку Китай, в отличие от СССР, будет не только геополитическим противником, но и серьезным экономическим конкурентом?
Эти вопросы рассматривало огромное количество специалистов-регионалистов, историков, экономистов, которые могли дать экспертную оценку по определенным аспектам ситуации. Однако уникальные черты Китая, его прошлое и траектория экономического роста могут оказаться менее важными для развития событий в будущем, чем полагают многие. Дело в том, что поведение страны в статусе супердержавы, как и то, приведут ли ее действия и действия других игроков к конфликту, определяется и общими схемами международной политики, и специфическими факторами. Более широкое рассмотрение условий, при которых смена мирового лидера может привести к конфликту, находится в фокусе внимания теоретиков международных отношений, которым есть что добавить к этой дискуссии.
До сих пор дебаты по Китаю среди специалистов по международным отношениям сталкивали оптимистов-либералов и пессимистов-реалистов. Оптимисты заявляют, что нынешний мировой порядок определяется экономической и политической открытостью, а потому он способен мирным путем приспособиться к подъему КНР. Соединенные Штаты и другие ведущие державы, говорят они, могут и будут демонстрировать, что приветствуют присоединение Китая к существующему порядку и процветание в рамках действующей системы. Пекин, в свою очередь, скорее пойдет на это, чем начнет дорогостоящую и опасную борьбу, чтобы разрушить этот порядок и установить новый по своему вкусу.
Реалисты, напротив, предсказывают активное противоборство. Растущая мощь Китая, заявляет большинство реалистов, позволит ему более агрессивно преследовать свои интересы, что заставит США и другие страны искать балансиры. Этот цикл приведет по меньшей мере к противостоянию, подобному тому, что существовало между Вашингтоном и Москвой в период холодной войны, а возможно, даже к столкновению за доминирование. Сторонники этой точки зрения обращают внимание на ужесточившуюся в последнее время позицию Китая по претензиям в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях и на более тесные отношения между Вашингтоном и Дели как на признаки того, что цикл агрессивности и поиска противовесов уже начался.
Однако на самом деле уточненная версия реализма дает основания для оптимизма. Подъем КНР не обязательно будет таким агрессивным и опасным, как предполагают традиционные реалисты, поскольку структурные силы, вовлекающие крупные державы в конфликт, будут относительно слабыми. Более того, существующие опасности прогнозируются не на основе рассмотрения мировой системы в целом, а напротив, являются результатом второстепенных споров, характерных для Северо-Восточной Азии, – и доминанта безопасности в международной системе должна облегчить разрешение этих споров для Соединенных Штатов и Китая. Поэтому в конечном итоге следствия подъема Пекина будут зависеть не от давления, оказываемого международной системой, а от того, насколько хорошо лидеры Америки и Китая смогут управлять ситуацией. Конфликт не предопределен – и если Вашингтон сможет приспособиться к новым международным условиям, пойдя на некоторые уступки и не преувеличивая опасности, крупного столкновения вполне можно избежать.
Хороший вариант дилеммы безопасности
Структурный реализм объясняет действия государств в терминах давления и возможностей, созданных мировой системой. Согласно этой точке зрения, для объяснения международного конфликта нет нужды учитывать внутренние факторы, потому что к войне могут привести обычные действия независимых государств, пытающихся обеспечить собственную безопасность в нестабильном мире. Это происходит не всегда, и объяснить, как страны, стремящиеся к безопасности, оказываются втянутыми в войну, достаточно трудно, поскольку логично было бы ожидать, что они предпочтут сотрудничество и преимущества мира. Решение этой загадки заключается в концепции дилеммы безопасности – ситуации, когда усилия одной страны по повышению уровня своей безопасности снижают уровень безопасности других.
Острота дилеммы отчасти зависит от того, насколько легко предпринять атаку или применить насилие. Если атаковать легко, даже небольшое увеличение сил одного государства существенно уменьшит безопасность других, что провоцирует страх и вооружение. Напротив, если защищаться и сдерживать агрессора легко, изменения в вооруженных силах одного государства не обязательно будут угрожать другим, а вероятность сохранения хороших политических отношений между игроками возрастет.
Также острота дилеммы определяется представлениями о мотивах и целях друг друга. Например, если страна верит, что ее противник руководствуется исключительно стремлением к безопасности, а не, скажем, непреодолимым желанием доминировать, тогда она не должна считать увеличение вооруженных сил противника тревожным сигналом и ощущать потребность ответить тем же, чтобы предотвратить политическую и военную эскалацию.
Тот факт, что острота дилеммы безопасности может колебаться, имеет огромное значение для теории структурного реализма и делает прогнозы не столь мрачными, как принято считать. Если дилемма безопасности злободневна, соперничество действительно будет интенсивным и война более вероятна. Это классические варианты поведения, прогнозируемые реалистами-пессимистами. Если дилемма безопасности стоит не так остро, структурный реалист увидит, что международная система создает возможности для сдерживания и мира. Более того, при правильном понимании дилемма безопасности предполагает, что государство будет более защищенным, если достаточно защищен его противник – потому что незащищенность способна заставить неприятеля прибегнуть к политике соперничества и угроз. Эта динамика создает стимулы для сдерживания и сотрудничества. Если противника можно убедить в том, что единственное, чего хочет государство, – это безопасность, а не доминирование, то оппонент может расслабиться.
Что все это означает в случае с подъемом Китая? В самом широком смысле, новости хорошие. Нынешние международные условия должны позволить и Вашингтону, и Пекину защищать свои жизненно важные интересы, не представляя серьезную угрозу друг для друга. Ядерное оружие дает возможность крупным державам относительно легко поддерживать высокоэффективные силы сдерживания. Даже если в какой-то момент мощь Китая значительно превзойдет мощь США, американцы сохранят способность противопоставить КНР ядерные силы, которые выдержат любую атаку Пекина и смогут нанести огромный ущерб при ответной атаке. Крупномасштабные удары Китая по территории Соединенных Штатов с применением обычных вооружений фактически невозможны. Поскольку две страны разделены огромным пространством Тихого океана, осуществить такую атаку очень сложно. Никакое прогнозируемое увеличение китайской мощи не сможет преодолеть это двойное преимущество американской обороны.
Кроме того, те же оборонительные преимущества относятся и к Китаю. Хотя в настоящее время КНР гораздо слабее США в военном плане, скоро она сможет создать ядерные силы, соответствующие требованиям сдерживания. Китай также не должен считать огромный американский арсенал обычных вооружений особенно угрожающим, так как основная масса войск Соединенных Штатов, логистика и поддержка находятся за Тихим океаном.
Совокупный эффект этих условий существенно смягчает дилемму безопасности. И Вашингтон, и Пекин смогут обеспечить высокий уровень защищенности как сейчас, так и при потенциальном подъеме Китая до статуса супердержавы. Это должно помочь двум государствам избежать действительно напряженных геополитических отношений, что, в свою очередь, способствует поддержанию дилеммы безопасности на среднем уровне и стимулирует сотрудничество. У США, например, появится возможность воздержаться от ответа на модернизацию ядерных сил Китая. Эта сдержанность поможет убедить Китай в том, что Соединенные Штаты не покушаются на его безопасность – и таким образом направит вниз политическую спираль ядерного соперничества.
А как же союзники?
В приведенном выше анализе не учитывается ключевой элемент внешней политики США – тесные альянсы с Японией и Южной Кореей, а также другие обязательства Соединенных Штатов, касающиеся безопасности в Северо-Восточной Азии. Хотя добавление союзников США делает картину более сложной, это не уменьшает общего оптимизма по поводу подъема Китая. Напротив, возникает вопрос о том, насколько региональные альянсы в Тихоокеанском регионе важны для безопасности Соединенных Штатов.
Союзнические обязательства Вашингтона были удивительно стабильными с начала холодной войны, но подъем Китая, по-видимому, приведет к возобновлению дебатов об их стоимости и выгодах. Приводя аргументы, сходные с упомянутыми выше, – что США могут быть в безопасности, просто используя преимущества своей мощи, географии и ядерного арсенала, – так называемые неоизоляционисты приходят к выводу, что американцы должны разорвать альянсы в Европе и Азии, так как они являются ненужными и рискованными. Если Соединенные Штаты способны сдерживать удары по своей территории, спрашивают они, тогда зачем участвовать в альянсах, которые могут вовлечь страну в крупные вооруженные конфликты на отдаленных континентах? Защищая своих союзников в Азии, США могут оказаться втянутыми в политические схватки и военную борьбу, что осложнит отношения с Китаем. Таким образом, по мнению неоизоляционистов, подъем Китая не будет представлять угрозу для безопасности Соединенных Штатов, в то время как сохранение нынешних альянсов может быть опасным.
Сторонники выборочного участия – подхода, сходного с существующей политикой Белого дома, – напротив, заявляют, что избранная ими стратегия также согласуется с принципами структурного реализма. В то время как неоизоляционисты хотят, чтобы американцы ушли с передовых позиций во избежание втягивания в региональные конфликты, приверженцы выборочного участия заявляют, что сохранение союзнических обязательств США в Европе и Азии как раз и является наилучшим способом предотвращения конфликтов.
Таким образом, анализ существующих союзнических обязательств Соединенных Штатов и их взаимосвязь с подъемом Китая является важным вопросом, так как затрагивает не только региональную политику, но и общую стратегию Америки. Если США сохранят свои союзнические обязательства, как, вероятно, и произойдет, им придется расширить средства сдерживания для Японии и Южной Кореи, чтобы противостоять превосходящим по численности и боеспособности обычным вооруженным силам Китая. Во многих отношениях этот вызов окажется аналогичен ситуации, когда Соединенным Штатам приходилось расширять средства сдерживания в Западной Европе в период холодной войны. Обе супердержавы обладали мощным ядерным потенциалом для нанесения ответного удара, а Советский Союз, как считалось, имел превосходящие вооруженные силы, способные захватить Европу.
Тогда эксперты обсуждали, обладают ли США достаточным потенциалом, чтобы сдержать масштабную атаку СССР с применением обычных вооружений в Европе. Они не соглашались, что доктрина гибкого реагирования НАТО, предусматривавшая сочетание крупных обычных вооруженных сил с ядерным арсеналом, позволяла Америке сделать ядерные угрозы достаточно убедительными, чтобы предотвратить советское вторжение с применением обычных вооружений. Сомнения по поводу готовности Вашингтона к эскалации конфликта отражали очевидную опасность, что подобная эскалация со стороны Соединенных Штатов будет встречена ответным ядерным ударом Советского Союза. Тем не менее, более мощный аргумент в этой дискуссии заключался в том, что стратегия действительно обеспечивала адекватное сдерживание советского нападения с применением обычных вооружений, поскольку даже небольшая вероятность ядерной эскалации со стороны США представляла огромный риск для Москвы.
Ту же логику можно применить при обсуждении будущей сверхдержавной мощи Китая. Сочетание четких союзнических обязательств, обычных вооруженных сил передового развертывания и значительных ядерных сил должно позволить Соединенным Штатам сдерживать атаку Китая против Японии или Южной Кореи.
Уверенность в эффективности американского сдерживания, вероятно, укрепится благодаря относительно хорошим отношениям между Вашингтоном и Пекином. Те, кто опасался, что США не смогут распространить свое сдерживание на Западную Европу, полагали, что СССР – это агрессивное ревизионистское государство, склонное к радикальному пересмотру статус-кво и готовое пойти ради этого на огромные риски. Пока нет реальных свидетельств, позволяющих предположить, что Китай ставит перед собой такие амбициозные цели, поэтому распространение зоны американского сдерживания будет менее сложным, чем в период холодной войны. И даже если КНР превратится в очень опасное государство, что весьма маловероятно, сдерживание по-прежнему будет возможным, хотя и более трудным.
По мнению некоторых реалистов-пессимистов, чтобы чувствовать себя в большей безопасности, Пекину придется стремиться к региональному господству, что спровоцирует конфликты. Однако размер, мощь, расположение и ядерный арсенал Китая серьезно затруднят успешное нанесение удара. Пекину не потребуется вытеснять Америку из региона, чтобы чувствовать себя в безопасности, так как присутствие передовых американских сил не будет подрывать китайский потенциал сдерживания. Более того, вывод сил Соединенных Штатов не принесет Китаю регионального господства автоматически, потому что тогда Япония и Южная Корея, возможно, захотят приобрести собственные более мощные обычные и ядерные вооружения, что значительно уменьшит силовой потенциал КНР. Поэтому движение Пекина к региональному господству окажется ненужным и неосуществимым.
Военное присутствие США действительно увеличивает американские возможности проецирования силы, что ставит под угрозу способность Китая защищать свои морские пути и оказывать давление на Тайвань. Но союз Соединенных Штатов с Японией благоприятен для Китая, поскольку позволяет Токио сократить расходы на оборону. Хотя США значительно превосходят Японию по своей мощи, Китай рассматривает этот альянс как дополнительный фактор региональной стабильности, поскольку опасается Токио гораздо больше, чем Америки. С увеличением собственной мощи Китай, возможно, будет более ревниво относиться к влиянию Соединенных Штатов в Северо-Восточной Азии. И если отношения между США и КНР значительно не обострятся, Пекин, скорее всего, примет американское присутствие в регионе с учетом возможных альтернатив.
Компромисс по Тайваню?
Избежать интенсивного военного соперничества и войны вполне возможно, но рост мощи Китая, тем не менее, потребует некоторых изменений во внешней политике Соединенных Штатов, которые покажутся Вашингтону неприемлемыми – особенно в отношении Тайваня. Хотя Китай утратил контроль над островом более 60 лет назад во время гражданской войны, Пекин по-прежнему считает его частью своей территории, и объединение остается ключевой политической целью. Китай ясно дал понять, что применит силу, если Тайвань провозгласит независимость. Наращивание китайских обычных вооружений в основном направлено на увеличение возможностей давления на остров и сокращение возможностей вмешательства США. Поскольку КНР придает особое значение Тайваню, а Вашингтон и Пекин – что бы они ни заявляли официально – имеют совершенно разные подходы к легитимности статус-кво, вопрос представляет определенную опасность и вызов для китайско-американских отношений, переходя в иную категорию, нежели союзнические связи с Японией или Южной Кореей.
Кризис вокруг Тайваня может достаточно легко перерасти в ядерную войну, поскольку каждый шаг на этом пути будет казаться вполне разумным. Нынешняя политика Соединенных Штатов направлена на то, чтобы уменьшить вероятность провозглашения независимости Тайваня и дать понять, что они не придут на помощь Тайбэю, если это произойдет. Тем не менее, на США будет оказываться давление в связи с необходимостью защитить Тайвань от любых атак, вне зависимости от того, откуда исходит угроза. Учитывая различные интересы и взгляды разных групп, а также ограниченный контроль Вашингтона над поведением Тайбэя, кризис может развиваться таким образом, что Америка скорее будет следить за ходом событий, а не руководить ими.
Такая опасная ситуация сохраняется на протяжении десятилетий, но рост китайского военного потенциала может подстегнуть готовность Пекина к эскалации конфликта с Тайванем. Помимо усовершенствования обычных вооружений, Китай также модернизирует ядерные силы, чтобы повысить их возможность выдержать масштабную атаку Соединенных Штатов и нанести ответный удар. Согласно стандартной теории сдерживания, нынешняя способность Вашингтона уничтожить большую часть или все ядерные силы Китая укрепляет переговорную позицию и расширяет пространство для переговоров. Модернизация китайских ядерных сил может ликвидировать этот барьер, что позволит Пекину в будущих кризисах действовать более прямолинейно, чем в прошлом. В то же время попытки США сохранить возможности для защиты Тайваня могут спровоцировать гонку обычных и ядерных вооружений. Усовершенствование наступательных вооружений и стратегических систем американской противоракетной обороны может быть воспринято Китаем как знак враждебных намерений Вашингтона, что приведет к дальнейшему наращиванию китайского военного потенциала и в целом осложнит двусторонние отношения.
Учитывая эти риски, Соединенные Штаты должны рассмотреть возможность отказа от обязательств в отношении Тайваня. Это позволит устранить большую часть очевидных спорных вопросов между США и Китаем и проложить путь к улучшению отношений между ними в ближайшие десятилетия. Критики подобного шага заявляют, что это приведет не только к прямым, но и к косвенным убыткам для Соединенных Штатов и Тайваня: Пекину будет недостаточно такого умиротворения, напротив, его аппетиты и потребности станут расти, после того как Вашингтон потеряет репутацию надежного защитника своих союзников. Однако критики неправы, потому что территориальные уступки не всегда обречены на провал. Не все неприятели похожи на Гитлера, и в этом случае компромисс может стать эффективным политическим инструментом. Когда у противника есть ограниченные территориальные устремления, их удовлетворение ведет не к выдвижению новых требований, а скорее к принятию нового статус-кво и к снижению напряженности.
Таким образом, главный вопрос заключается в том, какие цели ставит Пекин: ограниченные или неограниченные. Действительно, у Китая есть территориальные претензии к нескольким соседям, но трудно предположить, что они перерастут в огромные территориальные амбиции в регионе или за его пределами. Есть риск, что уступки по Тайваню заставят Китай проводить более требовательную политику в вопросах, по которым статус-кво в настоящее время оспаривается, в том числе это касается споров об островах и морских границах в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Но в тех случаях, когда статус-кво абсолютно ясен, как, например, с Японией и Южной Кореей, риск уменьшения доверия к США как к защитнику союзников будет небольшим. Особенно если любое изменение политики по Тайваню будет сопровождаться уравновешивающими шагами, такими как подтверждение других союзнических обязательств Соединенных Штатов, усиление войск передового развертывания и увеличение совместных военных учений и технологического сотрудничества.
Будут ли США сокращать свои обязательства по Тайваню и как именно – сложный вопрос. Если Вашингтон все же решит изменить курс, постепенный отход от обязательств, вероятно, будет более предпочтительным вариантом, чем резкий, заранее анонсированный разрыв. И поскольку за последние несколько лет отношения между Тайванем и Китаем улучшились, у Соединенных Штатов будет достаточно времени и пространства, чтобы оценить и адаптировать политику к изменению ситуации в регионе и в мире.
В более широком смысле, хотя подъем КНР создает некоторые опасности, колебание баланса сил не делает жизненно важные интересы США и Китая несовместимыми. Потенциальные опасности не ведут с неизбежностью к столкновению, чреватому риском большой войны. Скорее, защита некоторых второстепенных, хотя и не менее значимых, американских интересов становится более трудной и требует от Белого дома пересмотра ряда обязательств во внешней политике.
Опасности преувеличения
Говоря о том, к чему приведет изменение баланса сил, реалисты основываются на предположении, что государства будут определенным образом реагировать на международные ситуации, с которыми сталкиваются. В этом случае оптимизм реалистов базируется на предположении, что американские лидеры оценят необычайно высокий уровень безопасности, которым на самом деле обладают США, и смогут действовать в соответствии с этим пониманием. Если эта посылка окажется неверной и Вашингтон преувеличит угрозу со стороны Китая, риски будущего конфликта значительно возрастут.
К сожалению, есть некоторые основания опасаться, что ожидания реалистов окажутся ошибочными. Например, популярные представления о том, что развитие Китая серьезно угрожает безопасности Соединенных Штатов, могут стать самореализующимся пророчеством. Если Вашингтону не удастся понять, что растущий военный потенциал Пекина не угрожает жизненно важным интересам США, он будет проводить чрезмерно агрессивную военную и внешнюю политику, а это, в свою очередь, станет сигналом для Китая, что у американцев есть враждебные намерения. Если КНР будет чувствовать себя менее защищенной, она, вероятно, начнет проводить агрессивную политику, которую Вашингтон посчитает угрозой. Результатом может стать отрицательная спираль, вызванная не международной ситуацией, с которой реально столкнулись государства, а их преувеличенной незащищенностью.
Более того, государства часто переоценивали свою незащищенность, поскольку не могли понять, насколько военный потенциал благоприятствует обороне. До Первой мировой войны Германия преувеличивала простоту вторжения извне, а потому считала, что растущая мощь России угрожает ее выживанию. В результате Германия развязала ненужную превентивную войну. Во время холодной войны США раздували ядерную угрозу со стороны Советского Союза и не могли осознать, что совершенствование советских вооруженных сил абсолютно не затрагивает ключевой аспект американского сдерживания – способность нанести масштабный ответный удар. К счастью, это не привело к войне, но повысило ее риск и вызвало ненужные трения и расходы. Вашингтону нужно постараться не повторить этих ошибок на фоне наращивания обычных и ядерных вооружений КНР и осложнения отношений из-за второстепенных вопросов.
Пока Соединенные Штаты не демонстрировали чрезмерной реакции на растущий военный потенциал Китая, но такая вероятность существует. В нынешней американской стратегии национальной безопасности, например, содержится призыв поддерживать превосходство в обычных вооружениях, но не поясняется, почему оно необходимо и какие силы для этого требуются. В обозримом будущем Китаю, в сравнении с США, будет недоставать средств для переброски войск и боевой техники на большие расстояния, но его военное наращивание уже сужает возможности американцев для ведения боевых действий вблизи китайских границ. В связи с этим скоро возникнут вопросы, зачем Америке всестороннее превосходство в обычных вооружениях, какие именно миссии американские военные не смогут выполнять без него и насколько неспособность выполнять эти задачи повредит безопасности Соединенных Штатов. Без четких ответов США могут переоценить последствия роста вооруженных сил Китая.
Опасность преувеличения угроз безопасности в ядерной сфере значительно больше. В ядерной стратегии-2010, подготовленной администрацией Барака Обамы, говорится, что «США и азиатские соседи Китая озабочены нынешними усилиями Пекина по военной модернизации, включая количественную и качественную модернизацию ядерного арсенала». Однако в документе не поясняется, какую именно опасность представляет военная модернизация Китая. Никакая прогнозируемая ядерная модернизация в обозримом будущем не позволит КНР уничтожить большую часть американских ядерных сил и подорвать способность нанести масштабный ответный удар. Самое большее, чего можно достичь при такой модернизации, – это лишить Соединенные Штаты серьезного ядерного превосходства, поскольку Китай приобретет более значительные и боеспособные силы и таким образом снизит возможности Америки угрожать ему ядерной эскалацией в случае крупного кризиса.
В ядерной стратегии говорится, что США «должны продолжать поддерживать стабильные стратегические отношения с Россией и Китаем», но КНР всегда не хватало того типа силы, который обеспечивает стабильность по американским стандартам. Если Соединенные Штаты решат, что их безопасность требует сохранения ядерного превосходства над Китаем, Вашингтону придется инвестировать средства в вооружения, предназначенные для уничтожения новых ядерных сил КНР. Подобные усилия будут соответствовать американской ядерной стратегии периода холодной войны, когда особое значение придавалось способности уничтожить ядерный арсенал СССР. Сейчас гонка вооружений подобного рода еще менее целесообразна, чем тогда. США смогут сохранить существенные способности сдерживания, даже если Китай модернизирует свои силы, а агрессивная ядерная политика повредит безопасности страны, дав Пекину сигнал о враждебности Вашингтона и повысив таким образом степень незащищенности Китая. Двусторонние отношения – осложнятся.
Без сомнения, наращивание Китаем обычных и ядерных вооружений ограничит некоторые возможности Соединенных Штатов, которые Вашингтон предпочел бы сохранить. Но США не стоит спешить с выводами и видеть в этом наращивании враждебность. Напротив, нужно понимать, что оно, возможно, просто отражает закономерное стремление КНР к безопасности. Когда Дональд Рамсфелд был министром обороны, он заявил по поводу роста китайских военных расходов: «Поскольку ни одно государство не угрожает Китаю, может возникнуть вопрос: зачем эти растущие инвестиции? Зачем эти продолжающиеся крупные закупки оружия?» Ответ должен быть очевиден. Если бы Китай мог использовать авианосные ударные группы у берегов Америки, а стратегические бомбардировщики могли бы атаковать ее территорию, Вашингтон, естественно, хотел бы иметь возможности воспрепятствовать этому. И если бы стратегические ядерные силы Соединенных Штатов были такими же уязвимыми и относительно небольшими, как у Китая (сейчас это где-то от десятой до сотой части сил США), американцы постарались бы сократить разрыв максимально быстро, поскольку обладают для этого достаточными ресурсами. Подобные действия не были бы связаны с каким-либо злодейским планом порабощения мира, и пока достаточно оснований полагать, что это справедливо и в отношении Китая.
Коротко говоря, подъем КНР может быть мирным, но такой исход отнюдь не гарантирован. Вопреки стандартным доводам реализма, давление международной системы не будет подталкивать Соединенные Штаты и Китай к конфликту. Ядерное оружие, географическая преграда в виде Тихого океана и политические отношения, которые в настоящее время находятся на достаточно хорошем уровне, должны помочь обеим странам обеспечить высокую степень безопасности и избежать милитаризации, которая приведет к серьезным трениям в отношениях. Обязательства США по защите союзников в Северо-Восточной Азии несколько осложняют ситуацию, но есть серьезные основания полагать, что Вашингтон сможет распространить возможности сдерживания на Японию и Южную Корею, своих важнейших партнеров в регионе. Вызов для Америки заключается в том, чтобы скорректировать свою политику в ситуациях, когда интересы, не являющиеся жизненно важными (например, Тайвань) могут вызвать проблемы, и не преувеличивать риски, связанные с растущей мощью и военным потенциалом Китая.
