Переход России к демократическому
обществу свободного предпринимательства или к социальной демократии
по типу Европейского союза не состоялся. К такому заключению пришли
в 2004 году Всемирный банк (ВБ) и Международный валютный фонд
(МВФ), которые на протяжении почти десятилетия кормили
общественность ложными оценками. Теперь они признают, что власть в
России сосредоточена в руках президента, а не народных
представителей, российские же рынки с их относительно низкой
конкуренцией и явным доминированием инсайдеров носят феодальный
характер. Погоня за рентой, а точнее, получение рентных доходов с
помощью «своих» людей в руководстве правит бал.
Однако ВБ и МВФ не объясняют причины
этой неудачи, пытаясь отвлечь внимание от собственных упущений и
недобросовестности. Виталий Шлыков предал огласке часть правды,
которую они предпочитают замалчивать (В.В. Шлыков. «Назад в
будущее, или Экономические уроки холодной войны». «Россия в
глобальной политике», № 2 (март – апрель) за 2006 г.). Российский
исследователь утверждает, что, хотя администрация Ельцина и его
зарубежные советники были хорошо осведомлены о решающем значении
структурной милитаризации и военных мобилизационных запасов, они не
воспользовались этим эффективнейшим инструментом.
Суть аргументов Шлыкова сводится к тому,
что можно было осуществить переход, сняв с гражданских
производственных мощностей бремя военной мобилизации (оборудование,
зарезервированное на случай войны и простаивавшее) и переключив
естественные резервные мощности ВПК на гражданское производство.
Применение этой стратегии позволило бы директорам заводов получить
средства для перепрофилирования и переоборудования производственных
линий на изготовление потребительских товаров. В этом случае был
шанс избежать депрессии и массовой безработицы, как это показал
опыт демилитаризации в Америке после Второй мировой войны.
В теории Шлыкова нет логических изъянов,
но для ее успешного претворения в жизнь требовалось выполнение двух
условий. Во-первых, сохранить, хотя бы временно, такие механизмы,
как Госснаб (чтобы обеспечить надлежащую мобилизацию сырья для нужд
гражданской промышленности), и лишь затем постепенно приступить к
аукционным продажам. Во-вторых, проявлять бдительность и не
допускать разворовывания мобилизационных запасов внутри ВПК и
гражданского сектора.
Понимая это, Шлыков с самого начала
призывал принять строгие меры по предотвращению бегства капитала.
Он развернул кампанию за структурную демилитаризацию еще в 1992
году, будучи в должности заместителя председателя Государственного
комитета РСФСР/РФ по оборонным вопросам. Однако Егор Гайдар,
фактически возглавлявший тогда правительство, отверг шлыковскую
инициативу.
Такую реакцию со стороны властей можно
объяснить несколькими причинами. Ряд деятелей хотели любой ценой и
немедленно уничтожить все коммунистические учреждения, в том числе
и Госснаб, не заботясь об оптимальной последовательности шагов.
Например, Станислав Шаталин (видный советский экономист, академик.
– Ред.) сказал в октябре 1991-го, что реальная продолжительность
переходного периода — 500 дней или 500 лет – не имела значения.
Главным было полное уничтожение коммунизма. Эту идею разделяли
некоторые представители американских спецслужб.
Что же касается ВБ и МВФ, то, отвергая
план Шлыкова, они руководствовались иными мотивами. Мол,
администрация Ельцина должна открыть российскую экономику для
торговли и капитала, поскольку интеграция в мировое хозяйство
обеспечит создание демократического рынка. Некоторые сторонники
подобной тактики, возможно, были искренни в своих убеждениях,
другие же преследовали тайные цели. Но какой бы ни была их
мотивация, международные финансовые организации упорно не желали
видеть связь между передачей мобилизационных запасов и полной
занятостью населения. Более того, они потратили следующие 12 лет на
отрицание роковых последствий своего заблуждения.
Открытие экономики вполне предсказуемо
привело к расхищению и вывозу (преимущественно в Азию через
японский порт Майдзуру) мобилизационных запасов России, а также
полезных ископаемых. Производители товаров гражданского назначения
не только лишились мощностей для производства, но и пострадали от
катастрофического падения совокупного спроса, которое усугублялось
импортным замещением отечественных товаров. И все это в первую
очередь благодаря тем самым людям, которые занимались
разворовыванием военных мобилизационных запасов. Очень быстро
российская система распределения богатства и доходов, еще совсем
недавно считавшаяся одной из самых справедливых в мире, оказалась в
ряду наихудших.
Губительные для России воровство и
казнокрадство начались еще при Михаиле Горбачёве в 1987 году – до
расхищения мобилизационных запасов и до того, как экономика стала
открытой вследствие спонтанной приватизации и незаконного
присвоения доходов директорским корпусом. Данные преступления
совершались с неявного попустительства ключевых фигур в
горбачёвском руководстве.
Предложение Шлыкова было оставлено без
внимания именно потому, что и администрация Ельцина создавала
основу своей власти с помощью методов времен Древней Руси: она
раздавала ренту (выгодные инсайдерские контракты, активы и право
использовать государственное имущество в личных целях) преданным ей
людям, стремившимся получать регулярные доходы.
В России никогда не было конкурентного
рынка с равными возможностями для всех на основе договорного права.
С эпохи Московии Ивана Грозного (XVI в.) до нашего времени в России
господствует патримониальная система, при которой царь
(руководитель компартии, президент и пр.) всецело владеет всеми
активами. Последними управляют гонящиеся за рентой приближенные,
которым позволено обогащаться в обмен на лояльность, верную службу
и налоги. Такие рыночные режимы могут показаться неискушенному
наблюдателю похожими на западные рынки, однако на поверку они
обнаруживают ту порочность, которая ощущается русскими на
интуитивном уровне. По сути, они направлены против равноправной
конкуренции, несправедливы, рассчитаны на легкую и быструю наживу и
предрасположены к смуте.
Программа Шлыкова была обречена,
поскольку шла вразрез с культурными традициями Московии, предлагала
переход к по-настоящему свободному предпринимательству. Мало кто из
властей предержащих был готов отказаться от привилегий ради
создания режима, в котором государственная политика зависит от
мнения народа, внутреннее производство обуславливается
суверенитетом потребителя и всем предоставляются равные
возможности. Технически план Шлыкова был осуществим. Но
авторитарное военно-полицейское государство со свойственной ему
структурной милитаризацией не может допустить, чтобы его
государственные программы определялись народным суверенитетом
(истинное значение демократии), а личное потребление – частными
предпочтениями на основе конкуренции и правовых норм (суть
свободного предпринимательства).
Как утверждает Шлыков, перенаправить
гражданские мобилизационные мощности и вновь накопленные запасы
мобилизационного сырья на восстановление внутреннего промышленного
производства еще не поздно. Если приложить усилия надлежащим
образом, они ударят по практике предоставления ренты, умерят пыл
охотников ее получать, снизят уровень неравенства. Это, в свою
очередь, будет означать усиление демократического государства,
построенного на свободе предпринимательства, и ослабление Московии.
Если оценить программу Шлыкова с данной точки зрения, то речь
пойдет о смелой попытке вырвать Россию из порочного круга смуты,
которая изводит страну вот уже более четырехсот лет.
